— В переносном смысле.
— Я что сказ-зал! — сердито зазвенел Тилька. Он был сейчас командир.
— Не будем, не будем, — поспешно пообещала Ника. И украдкой показала Владику маленький исцарапанный кулак.
Владик показал ей язык… Ника двинула Владика ногой. Владик шепотом сказал:
— Навязалась ты на нашу голову.
— Я? Навязалась? А кто меня позвал?
— А кто охал: «Я так люблю сказки»?
— Если бы в этой сказке не было нытиков…
— Если бы не было таких ядовитых медуз…
— Вот как тресну по загривку. И уйду.
— Ну и без тебя справимся, — сказал Владик, хотя в душе забеспокоился.
— Интересно, как это ты справишься? — язвительно спросила Ника. — Может быть, ты умеешь стрелять из рогатки?
— На кой шут мне рогатка?
— А как ты разобьешь бутылку? Да еще точно в полдень!
— Очень просто, О камни…
— Бедный ребенок повредился в уме, — печально сказала Ника. — Ты хочешь, чтобы клипер засел на камнях?
— Ой… — прошептал Владик. Он до сих пор об этом не думал.
— А кроме того, — продолжала Ника, — ты вообще-то представляешь, как это будет? Бутылка — трах! А на ее месте громадный кораблище. Мачты по пятьдесят метров. Тебя же пришибет или придавит, как глупую лягушку, если будешь рядом.
— Ой… — опять сказал Владик. — А как быть?
— Наконец-то головушка твоя заработала! «Как быть»… Бутылку придется забросить подальше на глубину, чтобы «Кречет» не сел на мель. А потом по ней трахнуть с берега из рогатки.
— А если промажешь? Бутылка будет на волнах прыгать…
— Не твоя забота. Я за полминуты успею пятнадцать раз выстрелить. И все разрывными… Они теперь безотказные…
— Это ты хорошо придумала, — признался Владик.
— Еще бы! Так что придется тебе, Владичек, меня терпеть. Пока не сделаешь корабль и пока не вернется Гоша… А уж потом…
— Что?
— Потом сказке конец, и ты от меня избавишься.
— Да не хочу я избавляться, — пробормотал Владик. — Просто хочу, чтобы ты не вредничала.
— А я хочу, чтобы ты не хныкал.
— А я хочу, чтобы ты…
— Опять?! — грозно спросил из бутылки Тилька.
— Нет, что ты! — хором сказали Владик и Ника. Мама иногда заглядывала в комнату и улыбалась. Она была очень довольна, что Владик познакомился с такой славной девочкой и что они так дружно мастерят кораблик. Мама была уверена, что Владик и Ника готовят экспонат для осенней выставки во Дворце пионеров.
Тильку мама не замечала: стеклянный барабанщик сливался со стеклом бутылочных стенок.
— Это такие динь-законы преломления света, — важно разъяснил он.
До вечера Владик и Ника успели поругаться еще несколько раз. Тилька наконец разозлился всерьез и зазвенел в бутылке, как сто сердитых колокольчиков. О том, что зря он связался с такими скан-динь-далистами и без-динь-дельниками. У него и так нет времени, скоро дождики — предвестники равноденственных бурь, все стеклянные музыканты готовятся к большим концертам, и только он торчит в этой бутылке, как горошина в глупой погремушке… Если завтра начнется дождик, пусть Владик и Ника на него, на Тильку, больше не рассчитывают!
8
Утром погода была ясная. Летняя. Никаких намеков на дождик и тем более на равноденственные бури.
Ника прибежала к Владику очень рано. Она была в школьной форме с белым фартуком. Владик удивился:
— Ты чего это как на праздник?
Ника объяснила, что, во-первых, и так праздник: не каждый день спускают на воду клипер. А во-вторых, под фартуком удобно прятать рогатку.
Они разбудили Тильку. Тот, сердито звякая, начал завязывать на снастях клипера последние узелки. Потом сказал из бутылки:
— Все динь-дон. Готово.
— Ой… — сказал Владик.
— Опять «ой»… Что? — поморщилась Ника.
— А название?
— Зачем? И так ясно, что это «Кречет».
— Все равно надо. На всякий случай, — настаивал Владик.
— Почему же заранее не написал?
— А почему ты не напомнила?
— А почему…
— Опять? — подал голос Тилька. — До чего несносные люди! Давайте я напишу!
— А ты умеешь? — удивилась Ника.
— Думаешь, если в школу не ходил, значит, совсем безграмотный?
Конечно, орудовать карандашом Тилька не мог. Это все равно, что Владик взялся бы писать телеграфным столбом. Ника расщепила химический карандаш, отломила от грифеля кусочек и просунула в бутылку. Тилька начал выводить на коричневом дереве лиловые буквы.
— Кы… Ры… Че…
— Твердый знак не забудь, — сказал Владик.
— Чего ты лезешь к нему под руку, — сказала Ника.
— Это ты лезешь в разговор, когда не просят!
— Ну-ка прекратите! — велел Тилька. И протянул грифель — Послюнявьте его как следует.
— Дай я, — предложил Владик. — У нее слюна ядовитая.
— А у тебя слюны вообще кет. Только слезы горючие.
— Скорпион с сережками, — вздохнул Владик.
— Рыданье в очках…
— Сейчас ка-ак…
— Всё! — сказал Тилька. Крупно и криво, но зато очень заметно на обоих бортах было выведено:
КРЕЧЕТЪ
Бутылка лежала на залитом солнцем подоконнике. Тилька, блестя розовой искоркой, выбрался из нее и сладко потянулся, раскинув прозрачные ручки.
— Длинь-дело сделано. Теперь только пробка нужна. Владик и Ника переглянулись.
— А… мастер не дал, — сказал Владик.
— А он и не должен. Пробку надо не стеклянную, а простую. Из пробкового дерева.
— Где же ее взять? — забеспокоилась Ника.
— Где-где! — рассердился Тилька. — Откуда я знаю? Идите во двор, поищите! Этого добра на мусорных кучах полным-полно!
Ника и Владик помчались во двор. Никаких куч там, конечно, не было, мусор сваливали в контейнеры, а их увозила машина. Ника язвительно глянула на Владика: «Сейчас начнешь ныть?» Но Владик не начал. Он набрал воздуху и закричал:
— Андрюшка-а!!
Во двор выскочил второклассник Андрюшка Лопушков — известный всей улице рыбак-любитель и добрый человек.
— Ты вроде бы собирал пробки для поплавков… — сказал Владик.
Андрюшка сбегал домой и подарил Владику и Нике прекрасную пробку — тугую и скрипучую.
— Тилька! Во какая! — похвастался Владик, вернувшись в комнату.
Но Тильки не было. К шпингалету была привязана суровая нитка. Она уходила из окна вниз и терялась в траве. На подоконнике химическим карандашом было нацарапано:
Миня вызвали на рипитицыю
— Просто мы ему надоели, — вздохнул Владик.
— Кто это «мы»? У меня с ним были прекрасные отношения.
Владик промолчал и вставил пробку в бутылку.
За белым, похожим на пароход стадионом «Юный моряк» лежал пустырь. Он зарос вперемешку сурепкой и белоцветом — пыльной высокой травой с пушистыми головками. В траве кое-где виднелись желто-серые глыбы песчаника. Торчало несколько столбов для веревок: тетушки из тайного клуба недавно пытались захватить эту территорию, но им оказали сопротивление ребята с улицы Матроса Кошки — те, что играли здесь в разведчиков и в пряталки.
Одним краем пустырь выходил на береговой обрыв — между оконечностью Приморского бульвара и яхт-клубом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27
— Я что сказ-зал! — сердито зазвенел Тилька. Он был сейчас командир.
— Не будем, не будем, — поспешно пообещала Ника. И украдкой показала Владику маленький исцарапанный кулак.
Владик показал ей язык… Ника двинула Владика ногой. Владик шепотом сказал:
— Навязалась ты на нашу голову.
— Я? Навязалась? А кто меня позвал?
— А кто охал: «Я так люблю сказки»?
— Если бы в этой сказке не было нытиков…
— Если бы не было таких ядовитых медуз…
— Вот как тресну по загривку. И уйду.
— Ну и без тебя справимся, — сказал Владик, хотя в душе забеспокоился.
— Интересно, как это ты справишься? — язвительно спросила Ника. — Может быть, ты умеешь стрелять из рогатки?
— На кой шут мне рогатка?
— А как ты разобьешь бутылку? Да еще точно в полдень!
— Очень просто, О камни…
— Бедный ребенок повредился в уме, — печально сказала Ника. — Ты хочешь, чтобы клипер засел на камнях?
— Ой… — прошептал Владик. Он до сих пор об этом не думал.
— А кроме того, — продолжала Ника, — ты вообще-то представляешь, как это будет? Бутылка — трах! А на ее месте громадный кораблище. Мачты по пятьдесят метров. Тебя же пришибет или придавит, как глупую лягушку, если будешь рядом.
— Ой… — опять сказал Владик. — А как быть?
— Наконец-то головушка твоя заработала! «Как быть»… Бутылку придется забросить подальше на глубину, чтобы «Кречет» не сел на мель. А потом по ней трахнуть с берега из рогатки.
— А если промажешь? Бутылка будет на волнах прыгать…
— Не твоя забота. Я за полминуты успею пятнадцать раз выстрелить. И все разрывными… Они теперь безотказные…
— Это ты хорошо придумала, — признался Владик.
— Еще бы! Так что придется тебе, Владичек, меня терпеть. Пока не сделаешь корабль и пока не вернется Гоша… А уж потом…
— Что?
— Потом сказке конец, и ты от меня избавишься.
— Да не хочу я избавляться, — пробормотал Владик. — Просто хочу, чтобы ты не вредничала.
— А я хочу, чтобы ты не хныкал.
— А я хочу, чтобы ты…
— Опять?! — грозно спросил из бутылки Тилька.
— Нет, что ты! — хором сказали Владик и Ника. Мама иногда заглядывала в комнату и улыбалась. Она была очень довольна, что Владик познакомился с такой славной девочкой и что они так дружно мастерят кораблик. Мама была уверена, что Владик и Ника готовят экспонат для осенней выставки во Дворце пионеров.
Тильку мама не замечала: стеклянный барабанщик сливался со стеклом бутылочных стенок.
— Это такие динь-законы преломления света, — важно разъяснил он.
До вечера Владик и Ника успели поругаться еще несколько раз. Тилька наконец разозлился всерьез и зазвенел в бутылке, как сто сердитых колокольчиков. О том, что зря он связался с такими скан-динь-далистами и без-динь-дельниками. У него и так нет времени, скоро дождики — предвестники равноденственных бурь, все стеклянные музыканты готовятся к большим концертам, и только он торчит в этой бутылке, как горошина в глупой погремушке… Если завтра начнется дождик, пусть Владик и Ника на него, на Тильку, больше не рассчитывают!
8
Утром погода была ясная. Летняя. Никаких намеков на дождик и тем более на равноденственные бури.
Ника прибежала к Владику очень рано. Она была в школьной форме с белым фартуком. Владик удивился:
— Ты чего это как на праздник?
Ника объяснила, что, во-первых, и так праздник: не каждый день спускают на воду клипер. А во-вторых, под фартуком удобно прятать рогатку.
Они разбудили Тильку. Тот, сердито звякая, начал завязывать на снастях клипера последние узелки. Потом сказал из бутылки:
— Все динь-дон. Готово.
— Ой… — сказал Владик.
— Опять «ой»… Что? — поморщилась Ника.
— А название?
— Зачем? И так ясно, что это «Кречет».
— Все равно надо. На всякий случай, — настаивал Владик.
— Почему же заранее не написал?
— А почему ты не напомнила?
— А почему…
— Опять? — подал голос Тилька. — До чего несносные люди! Давайте я напишу!
— А ты умеешь? — удивилась Ника.
— Думаешь, если в школу не ходил, значит, совсем безграмотный?
Конечно, орудовать карандашом Тилька не мог. Это все равно, что Владик взялся бы писать телеграфным столбом. Ника расщепила химический карандаш, отломила от грифеля кусочек и просунула в бутылку. Тилька начал выводить на коричневом дереве лиловые буквы.
— Кы… Ры… Че…
— Твердый знак не забудь, — сказал Владик.
— Чего ты лезешь к нему под руку, — сказала Ника.
— Это ты лезешь в разговор, когда не просят!
— Ну-ка прекратите! — велел Тилька. И протянул грифель — Послюнявьте его как следует.
— Дай я, — предложил Владик. — У нее слюна ядовитая.
— А у тебя слюны вообще кет. Только слезы горючие.
— Скорпион с сережками, — вздохнул Владик.
— Рыданье в очках…
— Сейчас ка-ак…
— Всё! — сказал Тилька. Крупно и криво, но зато очень заметно на обоих бортах было выведено:
КРЕЧЕТЪ
Бутылка лежала на залитом солнцем подоконнике. Тилька, блестя розовой искоркой, выбрался из нее и сладко потянулся, раскинув прозрачные ручки.
— Длинь-дело сделано. Теперь только пробка нужна. Владик и Ника переглянулись.
— А… мастер не дал, — сказал Владик.
— А он и не должен. Пробку надо не стеклянную, а простую. Из пробкового дерева.
— Где же ее взять? — забеспокоилась Ника.
— Где-где! — рассердился Тилька. — Откуда я знаю? Идите во двор, поищите! Этого добра на мусорных кучах полным-полно!
Ника и Владик помчались во двор. Никаких куч там, конечно, не было, мусор сваливали в контейнеры, а их увозила машина. Ника язвительно глянула на Владика: «Сейчас начнешь ныть?» Но Владик не начал. Он набрал воздуху и закричал:
— Андрюшка-а!!
Во двор выскочил второклассник Андрюшка Лопушков — известный всей улице рыбак-любитель и добрый человек.
— Ты вроде бы собирал пробки для поплавков… — сказал Владик.
Андрюшка сбегал домой и подарил Владику и Нике прекрасную пробку — тугую и скрипучую.
— Тилька! Во какая! — похвастался Владик, вернувшись в комнату.
Но Тильки не было. К шпингалету была привязана суровая нитка. Она уходила из окна вниз и терялась в траве. На подоконнике химическим карандашом было нацарапано:
Миня вызвали на рипитицыю
— Просто мы ему надоели, — вздохнул Владик.
— Кто это «мы»? У меня с ним были прекрасные отношения.
Владик промолчал и вставил пробку в бутылку.
За белым, похожим на пароход стадионом «Юный моряк» лежал пустырь. Он зарос вперемешку сурепкой и белоцветом — пыльной высокой травой с пушистыми головками. В траве кое-где виднелись желто-серые глыбы песчаника. Торчало несколько столбов для веревок: тетушки из тайного клуба недавно пытались захватить эту территорию, но им оказали сопротивление ребята с улицы Матроса Кошки — те, что играли здесь в разведчиков и в пряталки.
Одним краем пустырь выходил на береговой обрыв — между оконечностью Приморского бульвара и яхт-клубом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27