кафе, шампанское, теперь роща в стороне от загородного шоссе - опробованная, наверное, не раз испытанная им программа. И она уперлась руками ему в грудь, изо всех сил оттолкнула от себя - на долю секунды ей показалось, что отталкивает она не его, а себя и злится тоже на себя, а не на Игоря.
Он отошел, прислонился к стволу дерева и, глядя куда-то поверх ее головы, замер, не произнося ни слова и не делая попыток приблизиться.
- Не надо, прошу тебя...
Он не пошевелился.
От душного, насыщенного запахами трав воздуха легко и приятно кружилась голова. Деревья отбрасывали пятнистую, пронизанную солнцем тень.
Она не выдержала, подошла первая и провела по его щеке.
- Ничего хорошего не выйдет, поверь мне, - сказала она. - Я старше, я знаю...
- Не надо меня успокаивать. - Он продолжал стоять, глядя мимо нее.
- Вот и хорошо, - сказала она и пошла к причалу, обрывая на ходу высокие стебли пожухлой за лето травы.
На катере к ней неожиданно вернулось хорошее настроение, она стала оживленнее, смеялась по любому поводу. Особенно ее смешил "морской волк" средних лет мужчина, стоявший у штурвала в тельняшке, коротких "тропических" шортах и лихо заломленной фуражке с выщербленным лаковым козырьком. А когда они вышли на набережную, вытащила из сумки билеты и сказала, подстраиваясь под прежний тон их разговора, будто не было рощи и его попытки сближения:
- Ты, конечно, оскорблен до глубины души, я понимаю, но не пропадать же билетам.
- Пойдем? - обрадовался он.
Лена кивнула.
Они вошли в темноту зала - сеанс уже начался, - вслепую, натыкаясь на подлокотники, двинулись по проходу, нашли свободные места.
То, чего она ждала и чего втайне боялась, случилось. Как только они опустились в кресла, Игорь крепко и уверенно обнял ее, привлек к себе, и она, покорно ослабев, не в силах больше сопротивляться, почувствовала на своем лице его горячие, ищущие губы. И, уже с облегчением и готовностью подчиняясь чужой воле, погрузилась в нереальный мир, заполненный прохладной темнотой.
Потом был полупустой зал, залитый желтым электрическим светом, красное, клонящееся к закату солнце, снова билетная касса, еще один сеанс, перестрелки, грохот взрывов, неожиданно черное, в крупных звездах, небо при выходе из кинотеатра, озноб - она почему-то мерзла, несмотря на то, что на ее плече лежала горячая ладонь Игоря, - поездка на такси в новый микрорайон города, где она на цыпочках вошла в незнакомую квартиру (ключи оставил Игорю его приятель, уехавший на на месяц в отпуск), и снова его руки, его губы, его ставшее родным, бесконечно дорогим, лицо...
Поздно вечером, завернувшись в простыню, она сидела на низенькой скамеечке у открытой балконной двери и наблюдала за Игорем. Вот он встал, подошел к серванту, достал оттуда бутылку сухого вина ("Заранее припас для такого случая", - ревниво, с оттенком горечи подумала она), поддел ногтем пробку, разлил вино в длинные, узкие бокалы. Ни одного лишнего движения, уверенность, неторопливость в жестах. Это успокаивало, завораживало ее.
"Сейчас он подойдет ко мне", - загадала Лена. Улыбнувшись, она протянула руку, и он, покорный, тут же оказался рядом. Присел, прижал голову к ее плечу.
Она гладила его мягкие, волнистые волосы, изредка отпивала из бокала кисло-сладкую, вяжущую небо жидкость и думала о том, что разница в четыре года, наверное, не так уж существенна, если им так хорошо и спокойно вдвоем.
- Я люблю тебя, - прошептал Игорь. - Ни о чем не беспокойся. Мы будем вместе. Всегда-всегда...
Снизу доносился приглушенный расстоянием мальчишеский голос. Он заметно фальшивил, никак не мог попасть в такт аккордам гитары, поэтому дальше первых строчек куплета дело не шло. Игорь говорил еще что-то, тихо, чуть слышно. Его голос, сливающийся с шорохом листьев, безлунное, усыпанное звездами небо, тополя, обесцвеченные светом уличного фонаря, и даже парень, монотонно поющий о том, как "выткался над озером алый свет зари", - все это находилось в странной, необъяснимой связи, казалось необходимым, единственно нужным сейчас, и если бы кто-то взялся исполнить ее самые сокровенные желания, она не смогла бы придумать ничего лучше этих звезд, этих деревьев и только попросила бы, чтобы минуты длились долго, очень долго, если можно - бесконечно... Она сидела, чувствуя плечом тяжесть его головы, слыша его голос, но не слыша, о чем он говорит, и думала, что еще никогда ей не было так хорошо. Ощущение счастья, покоя было настолько полным, что даже мысль о предстоящем расставании не замутила его...
Не было ни раскаяния, ни угрызений совести. И то и другое пришло позже, когда на следующий день - была суббота, - выйдя из дома, она увидела на улице всю их семью. Они возвращались домой, нагруженные покупками: впереди бежала долговязая девочка лет семи, за ней, под руку с мужем, шла Тамара - полная, ярко одетая женщина, выглядевшая из-за неумеренно наложенной на лице косметики намного старше своих лет.
Вечером, сидя над текстом, который надо было перевести к понедельнику, она вспоминала утреннюю встречу, скрупулезно и безжалостно восстанавливала подробности: Игорь чему-то смеялся, его ладонь сжимала локоть жены. Увидев Лену, он тут же отвел глаза, но руку не убрал, сделал вид, что не заметил, даже не поздоровался.
"Уж это-то он мог бы сделать! - думала она, бессмысленно водя глазами по строчкам. Текст то расплывался, то снова становился четким. - Это он мог, должен был сделать!"
Припомнилось, что накануне Игорь ни словом не обмолвился о Тамаре, о дочери, о своем отношении к ним. Теперь это не казалось естественным. Он в самом деле рассчитал, все рассчитал - каждый свой шаг, каждое слово...
Не в силах думать ни о чем другом, она изобретала и тут же отбрасывала один вариант за другим: он любит жену; он ее не любит; он накануне развода; он и не собирается разводиться; мы будем жить вместе, постараемся взять Наташу к себе; он обманул, я ему просто нравлюсь; я для него всего лишь приключение, эпизод, одна из многих... и так до бесконечности.
На следующий день, возвращаясь из магазина, она увидела Игоря во дворе. Рядом с ним стоял Волонтир - угрюмый, неприветливый мужчина, которого она втайне побаивалась.
Холодно поздоровавшись, Лена прошла в подъезд. На лестнице, между вторым и первым этажом, Игорь догнал ее.
- В девять отопри дверь. Я приду.
- Я не хочу, - ответила она со всей твердостью, на какую была способна. - Не приходи.
Он удивился:
- Ты серьезно?
- Абсолютно...
С опаской оглянувшись на дверь своей квартиры, он крепко взял ее за руку.
- Почему? Что-нибудь случилось?
- Не знаю, Игорь. Не надо, и все...
Он приблизил лицо, стараясь заглянуть ей в глаза.
- Зато я знаю. Это из-за вчерашнего, да?
- Может быть, из-за вчерашнего...
Он отпустил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59
Он отошел, прислонился к стволу дерева и, глядя куда-то поверх ее головы, замер, не произнося ни слова и не делая попыток приблизиться.
- Не надо, прошу тебя...
Он не пошевелился.
От душного, насыщенного запахами трав воздуха легко и приятно кружилась голова. Деревья отбрасывали пятнистую, пронизанную солнцем тень.
Она не выдержала, подошла первая и провела по его щеке.
- Ничего хорошего не выйдет, поверь мне, - сказала она. - Я старше, я знаю...
- Не надо меня успокаивать. - Он продолжал стоять, глядя мимо нее.
- Вот и хорошо, - сказала она и пошла к причалу, обрывая на ходу высокие стебли пожухлой за лето травы.
На катере к ней неожиданно вернулось хорошее настроение, она стала оживленнее, смеялась по любому поводу. Особенно ее смешил "морской волк" средних лет мужчина, стоявший у штурвала в тельняшке, коротких "тропических" шортах и лихо заломленной фуражке с выщербленным лаковым козырьком. А когда они вышли на набережную, вытащила из сумки билеты и сказала, подстраиваясь под прежний тон их разговора, будто не было рощи и его попытки сближения:
- Ты, конечно, оскорблен до глубины души, я понимаю, но не пропадать же билетам.
- Пойдем? - обрадовался он.
Лена кивнула.
Они вошли в темноту зала - сеанс уже начался, - вслепую, натыкаясь на подлокотники, двинулись по проходу, нашли свободные места.
То, чего она ждала и чего втайне боялась, случилось. Как только они опустились в кресла, Игорь крепко и уверенно обнял ее, привлек к себе, и она, покорно ослабев, не в силах больше сопротивляться, почувствовала на своем лице его горячие, ищущие губы. И, уже с облегчением и готовностью подчиняясь чужой воле, погрузилась в нереальный мир, заполненный прохладной темнотой.
Потом был полупустой зал, залитый желтым электрическим светом, красное, клонящееся к закату солнце, снова билетная касса, еще один сеанс, перестрелки, грохот взрывов, неожиданно черное, в крупных звездах, небо при выходе из кинотеатра, озноб - она почему-то мерзла, несмотря на то, что на ее плече лежала горячая ладонь Игоря, - поездка на такси в новый микрорайон города, где она на цыпочках вошла в незнакомую квартиру (ключи оставил Игорю его приятель, уехавший на на месяц в отпуск), и снова его руки, его губы, его ставшее родным, бесконечно дорогим, лицо...
Поздно вечером, завернувшись в простыню, она сидела на низенькой скамеечке у открытой балконной двери и наблюдала за Игорем. Вот он встал, подошел к серванту, достал оттуда бутылку сухого вина ("Заранее припас для такого случая", - ревниво, с оттенком горечи подумала она), поддел ногтем пробку, разлил вино в длинные, узкие бокалы. Ни одного лишнего движения, уверенность, неторопливость в жестах. Это успокаивало, завораживало ее.
"Сейчас он подойдет ко мне", - загадала Лена. Улыбнувшись, она протянула руку, и он, покорный, тут же оказался рядом. Присел, прижал голову к ее плечу.
Она гладила его мягкие, волнистые волосы, изредка отпивала из бокала кисло-сладкую, вяжущую небо жидкость и думала о том, что разница в четыре года, наверное, не так уж существенна, если им так хорошо и спокойно вдвоем.
- Я люблю тебя, - прошептал Игорь. - Ни о чем не беспокойся. Мы будем вместе. Всегда-всегда...
Снизу доносился приглушенный расстоянием мальчишеский голос. Он заметно фальшивил, никак не мог попасть в такт аккордам гитары, поэтому дальше первых строчек куплета дело не шло. Игорь говорил еще что-то, тихо, чуть слышно. Его голос, сливающийся с шорохом листьев, безлунное, усыпанное звездами небо, тополя, обесцвеченные светом уличного фонаря, и даже парень, монотонно поющий о том, как "выткался над озером алый свет зари", - все это находилось в странной, необъяснимой связи, казалось необходимым, единственно нужным сейчас, и если бы кто-то взялся исполнить ее самые сокровенные желания, она не смогла бы придумать ничего лучше этих звезд, этих деревьев и только попросила бы, чтобы минуты длились долго, очень долго, если можно - бесконечно... Она сидела, чувствуя плечом тяжесть его головы, слыша его голос, но не слыша, о чем он говорит, и думала, что еще никогда ей не было так хорошо. Ощущение счастья, покоя было настолько полным, что даже мысль о предстоящем расставании не замутила его...
Не было ни раскаяния, ни угрызений совести. И то и другое пришло позже, когда на следующий день - была суббота, - выйдя из дома, она увидела на улице всю их семью. Они возвращались домой, нагруженные покупками: впереди бежала долговязая девочка лет семи, за ней, под руку с мужем, шла Тамара - полная, ярко одетая женщина, выглядевшая из-за неумеренно наложенной на лице косметики намного старше своих лет.
Вечером, сидя над текстом, который надо было перевести к понедельнику, она вспоминала утреннюю встречу, скрупулезно и безжалостно восстанавливала подробности: Игорь чему-то смеялся, его ладонь сжимала локоть жены. Увидев Лену, он тут же отвел глаза, но руку не убрал, сделал вид, что не заметил, даже не поздоровался.
"Уж это-то он мог бы сделать! - думала она, бессмысленно водя глазами по строчкам. Текст то расплывался, то снова становился четким. - Это он мог, должен был сделать!"
Припомнилось, что накануне Игорь ни словом не обмолвился о Тамаре, о дочери, о своем отношении к ним. Теперь это не казалось естественным. Он в самом деле рассчитал, все рассчитал - каждый свой шаг, каждое слово...
Не в силах думать ни о чем другом, она изобретала и тут же отбрасывала один вариант за другим: он любит жену; он ее не любит; он накануне развода; он и не собирается разводиться; мы будем жить вместе, постараемся взять Наташу к себе; он обманул, я ему просто нравлюсь; я для него всего лишь приключение, эпизод, одна из многих... и так до бесконечности.
На следующий день, возвращаясь из магазина, она увидела Игоря во дворе. Рядом с ним стоял Волонтир - угрюмый, неприветливый мужчина, которого она втайне побаивалась.
Холодно поздоровавшись, Лена прошла в подъезд. На лестнице, между вторым и первым этажом, Игорь догнал ее.
- В девять отопри дверь. Я приду.
- Я не хочу, - ответила она со всей твердостью, на какую была способна. - Не приходи.
Он удивился:
- Ты серьезно?
- Абсолютно...
С опаской оглянувшись на дверь своей квартиры, он крепко взял ее за руку.
- Почему? Что-нибудь случилось?
- Не знаю, Игорь. Не надо, и все...
Он приблизил лицо, стараясь заглянуть ей в глаза.
- Зато я знаю. Это из-за вчерашнего, да?
- Может быть, из-за вчерашнего...
Он отпустил ее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59