– Вот видишь! Поехали, проверим.
– Поехали, – согласился я.
Макарыч тоже отправился с нами. Он сел ко мне, Спарыкин – к Кольке, остальные поехали каждый на своей.
Дворник у подъезда сдирал с земли одежду, обнажая ее беззащитное черное тело перед лицом свирепствующей вьюги. Я посмотрел на него подозрительно. Даже остановился. Никому нельзя верить. Хотя морда вроде та же, уже года два.
– Как ты думаешь, там они или нет, эти рисунки? – раза три спросил генерал, пока мы ехали. От возбуждения он раздувал ноздри.
Я не отвечал на его вопросы. Откуда я мог знать?
Рабочий день подошел к концу. Кроме охранника и уборщицы в офисе никого не было. Можно было подойти к Фае, которая мыла полы на первом этаже, и спросить, когда она опустошала мою корзину. Меня так и подмывало это сделать. Но я взял себя в руки, поздоровался и прошел наверх. Все остальные двинулись за мной. Мы как ехали по городу вереницей, так и поднялись – гуськом.
Я открыл дверь ключом и зажег свет. Потом подошел к столу. Корзина была полной. Рисунки лежали с самого верха. Я вдохнул полные легкие воздуха и сел в кресло. Вернее опять упал. Ноги подкосились.
– Они здесь, – сказал я и нагнулся под столешницу.
– Йес! – сказал Федя.
Я вытащил картинки и разложил на столе обратной стороной. Некоторые листы были исписаны очень сильно, на некоторых были нарисованы какие-то линии и цифры, другие почти не имели информации.
Федя собрал их в кучу и стал рассматривать.
– Это рабочие записи прогера и ремонтника компьютерной техники, – пробормотал он. – Надо разбираться. Здесь всё?
– Вроде, – я еще раз для порядка порылся в урне.
– Тогда я их сейчас отксерю и заберу. Мне надо с ними поработать. Поеду домой. Где у вас ксерокс?
– Давай, я размножу, – вызвался Чебоксаров. – Тебе обе стороны?
– Картинки не надо.
Чебоксаров ушел в бухгалтерию. Макарыч с полковником о чем-то трепались в полголоса. Полупан и Федя читали надписи, причем Полупан – с глупым видом.
Открылась дверь, и вошла Фая, гремя ведром и размахивая тряпкой.
– Сергей Леонидович, можно я уберусь у вас?
– Че, невтерпеж? Любопытство раздирает? Решила убраться в кои веки?
– Я каждый день убираюсь.
– Да что ты говоришь?! – заорал я. – Каждый день?! Может, и мусор из корзины каждый день выкидываешь?!
– Нет, мусор – два раза в неделю, – не моргнув глазом, соврала уборщица.
– А два раза в год, не хочешь?! Совсем охерела! Я месяц назад выкинул бумаги, так они до сих пор в урне лежат! Там у тебя уже скоро черви заведутся! Я тебя выгоню к чертовой матери!
Фая бросила тряпку в ведро, подняв кучу брызг, и сделала обиженное лицо.
– Просто у вас там редко бумаги бывают. Вот Николай Александрович, он всегда, когда работает, выкидывает очень много мусора. А у вас почти всегда пусто.
– Это не твое дело. Ты каждый день должна корзину очищать. Ясно тебе или нет?
– Ясно.
– Если ясно, то иди отсюда! Еще раз корзина будет полной, выгоню в два счета!
Уборщица покраснела и, пятясь задом, покинула комнату.
Все присутствующие смотрели на меня, как на больного.
– Тебе нужно было ей спасибо сказать, – возмутился генерал.
– Ты чего разорался? – поинтересовался Спарыкин.
Действительно.
– Сам не знаю. Нашло что-то.
После воплей мне легче не стало. Наоборот, затряслись руки. Показалось, что меня как-то все сразу застеснялись. И даже отодвинулись.
Вернулся Чебоксаров. Он держал в руках две стопки бумаг.
– Куда деть подлинники? – в воздух спросил он.
– Давай мне, – попросил я. – Теперь-то я с ними не расстанусь.
– Помнишь, – спросил у меня Колька. – Мы один шедевр вроде бы кому-то отдали?
– Точно, там была нарисована Лариса. Мы ей и отдали. Представляете, – заискивающе обратился я ко всем. – Баба просто сидела, ждала меня и от нечего делать набросала портрет секретарши. Между прочим, очень похоже. Она была талантливой.
– И где этот лист сейчас? – поинтересовался Федя.
– Там у Ларисы на столе в рамке в прихожей. Принеси, пожалуйста, – обратился я к Чебику.
Дальтоник ушел и почти сразу вернулся.
– Там его нет.
– Как нет? Вчера еще стоял. Эта дура раскрасила портрет гелиевыми ручками.
– Ну вот, началось, – подключился к разговору полковник.
– Да точно – нет, – заверил всех Чебоксаров. – Рамка лежит пустая, а рисунка нет.
– Уперли, – предположил я.
– Факт, – согласился Федя. – Значит, там было что-то ценное.
– Главное, рамка на месте, а рисунка нет, – еще раз возмутился Чебоксаров.
– Тут действует целая банда, – догадался Полупан.
– Да подождите, вы, – перебил его Макарыч. – Нужно ей позвонить и узнать.
Я открыл записную книжку и нашел домашний номер Ларисы.
– Алло.
– Привет. Помнишь, мы отдали тебе рисунок, который нарисовала подружка Виталика?
– Да
– Ты куда его дела?
– А зачем вам? – игриво спросила она.
– Я буду дрочить на него тревожными зимними вечерами.
Я хотел, как обычно промолчать, но, все же, сказал. Зачем? Не знаю. Вырвалось. Лариса бросила трубку.
– На, теперь ты поговори, – передал я трубку Кольке.
Чебоксаров нажал повтор.
– Ларис… – успел сказать он, потом долго слушал. – Да не обращай внимания… Нам нужно знать, где этот портрет. Нужно… У тебя где? Дома? Хорошо, мы сейчас приедем.
– Она взяла его домой, – пояснил он нам после окончания разговора. – Нужно съездить забрать.
– Не обязательно, – высказался Федя. – Пусть просто продиктует, что там написано на обороте.
Чебоксаров опять взял в руки трубку.
– Лариса, посмотри, пожалуйста, там, на обороте есть какие-нибудь записи?
Последовала долгая пауза.
– Ясно. Я сейчас передам телефон человеку, продиктуй ему, пожалуйста.
Он перепоручил разговор Феде.
Я подсунул под руки парня лист бумаги и карандаш. Федя начал что-то чертить и задавать вопросы.
– Значит, я вас правильно понял? – спрашивал он. – В скобках написано: «сосед Лены»? Нет? А что в скобках? Под надписью «сосед Лены»? Так. «Винт». Так и написано, «винт»? Ясно. Да, это важно. Это – марка. Диктуйте по цифрам. Записал. На том конце стрелки такая же нумерация? Ясно. Значит, это – один и тот же винт… Это значит – процессор. На другом конце стрелки написано «контора»? Какая «контора»? Не сказано? Просто «контора». Так.
Он разговаривал минут пять, потом резюмировал:
– Есть зацепка. Существует какой-то сосед Лены. Он сдавал на ремонт компьютер. Что происходило дальше, я пока не знаю. Есть еще несколько фамилий и организаций. Я поеду домой, все проанализирую. По пути заскочу к Ларисе, заберу рисунок. Когда видишь записи наяву, как-то яснее мыслить. Кто знает ее адрес?
Я сказал, где она живет. Было непонятно, зачем Федя просил ее диктовать, если все равно собрался заехать.
Спарыкин и Полупан сообщили, что поедут в УВД и будут на связи до двенадцати ночи, потом опять с семи утра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79