ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я подумала, что похожа на того человека, который растворял тела своих жертв в ванне с серной кислотой. Я тоже уничтожила Мэри Тейлор, и она исчезла, растворилась, исчезла навсегда.
Я вышла из дому, спустилась в метро, сделала пересадку на Бейкер-стрит и доехала до Паддингтона. Там я села в поезд до Вулверхемптона, потом последним автобусом всю ночь добиралась до Уолсолла. На следующий с утра занялась покупками и зашла в парикмахерскую, чтобы сменить прическу.
Сидя там в кресле, я не могла отделаться от мысли, что Мэри Тейлор жила слишком долго. От неё следовало избавиться гораздо раньше. Выбираться из её шкуры оказалось труднее, чем бывало с другими.
Двадцать минут двенадцатого. Все уже стало известно. Кто обнаружил это первым? Скорее всего, не дождавшись моего прихода, кто-то принялся выписывать зарплату остальным и раскладывать по конвертам. Но обнаружилось по-настоящему все только когда открыли первый конверт.
Обидно, что Мэри Тейлор никогда больше не встретит Марка Ротлэнда. Нужно признать, он не похож на других. И если вы не против серьезных отношений, он как раз то, что нужно. И ещё там остался Терри… и Донна. Они успели перестать быть просто плоскими картонными фигурками, и засели в памяти.
В середине дня я выехала из Уолсолла на автобусе, а потом поездом добралась до Ноттингема. На пятьдесят миль у меня ушло восемь часов, но фактически за это время я покрыла расстояние вчетверо большее. Так я петляла всякий раз, когда бросала работу. Осторожность не помешает. Кроме того, я избавилась от своего старого чемодана, оставив его гнить в камере хранения, и отправилась в путь с новым. Приехав в Ноттингем, я остановилась в отеле «Талбот» под именем мисс Марин Торстон. В субботу вечером отбыла в Суиндон, а в воскресенье была уже в «Олд краун».
Сюда я возвращалась, как к старым друзьям. Это был мой второй дом, в известном смысле даже больший, чем первый, потому что приезжала я словно в свое детство. «Олд Краун» – это новая жизнь, которую я создана себе сама, к тому же настоящая, а не фальшивая.
Я задержалась только, чтобы перекусить в баре и переодеться, а потом сразу прыгнула в автобус до фермы «Гаррод». О приезде они были извещены и меня ждали. И Фьюри тоже.
Он узнал меня раньше, чем я вошла во двор, заржал и ударил копытом. Когда я подошла к нему и потерлась щекой о его морду, его мягкие губы ткнулись мне в руку и стали искать кусочек яблока. Во время долгого отсутствия я всегда боялась, что он меня забыл; но ни разу не нарушила правила не навещать его, пока на деле.
Когда мы лихо рванули со двора, Джон Гаррод крикнул вслед, чтобы я была осторожней, потому что у него не было возможности давать Фьюри нужную нагрузку, но я так ошалела от радости, что ни о чем не думала, и едва мы попали на дорожку, лошадь чуть не понесла; не оказалась дорожка такой вязкой и если бы не склон, так бы и случилось.
Но это не имело значения. Ничто не имело значения; был прекрасный день, дождь совсем не в счет, и что-то меня просто переполняло, так что хотелось петь или кричать. Вот все, чего я хотела; к черту людей, они надоедают, докучают, лезут тебе в душу и все из-за них идет не так; а здесь все просто, легко и ясно, никаких осложнений; женщина и конь. И ничего больше. Ни за что не нужно бороться, ничего не надо отстаивать или объяснять. Мы просто мчались, как единое целое. Именно этого я всегда и хотела.
Два раза начинался сильный дождь. Первый раз я спряталась в рощице, во второй мчалась во весь опор сквозь ливень, и Фьюри стлался подо мной, и дождь хлестал в лицо. Когда мы остановились, едва переводя дыхание, с нас ручьями стекала вода, но дождь уже стихал, и над лесом сверкала радуга.
Я повернула к дому и думала о Фьюри, о том, как я его купила.
Это случилось после моего второго дела – в Ньюкасле. Я навестила маму, но в кошельке ещё оставались деньги, и я отправилась на скачки в Челтем. Играть не собиралась, поехала просто ради удовольствия.
И вот объявили заезд, после которого участвующие в нем лошади распродаются, а когда он кончился, я услышала, как человек у поручней сказал «Пошли посмотрим, сколько дадут за победителя». И он пошел, а я за ним, и победившего в заезде скакуна вывели в круг скучающих людей, и какой-то человек начал вести аукцион.
Вообще-то я бы и не думала встревать в торги, если бы не видела, что на последних ярдах дистанции конь повредил ногу и теперь сильно хромал. Я подумала, что теперь никто его не возьмет. А конь был изумительный, прекрасного телосложения, крупный, несколько великоватый для меня, но это не страшно. Был он вороной, почти черный, только на носу и на груди пятна светлее. Что-то не так было у него с ушами, не знаю. Конечно, я толком не разбиралась в лошадях, кроме того, что вычитала в книгах. За всю жизнь я только несколько раз прокатилась на каких-то клячах. Но этот… Он так мне нравился, покупка обещала быть недорогой, и знаете, как это бывает, подумать не успеешь, а уже сделано. Вот я вдруг и кивнула, и мужчина объявил: «Продан даме в углу за двести сорок пять гиней!»
Потом начались проблемы и морока: нужно было обо всем договориться, оставить владельцу задаток и поклясться, что вернусь с остальными деньгами утром. А через две недели я оказалась владелицей коня, пристроенного на ферме Джона Гаррода, но без работы и всего с сорока фунтами в кармане.
Нужно было срочно искать место, и мне повезло – я почти сразу устроилась в фирму «Кромби и Строт». Но поначалу нам пришлось туго; нужно было выкраивать на содержание Фьюри и на себя из восьми фунтов в неделю.
Но я об этом не жалела ни одной секунды. Фьюри был существом изумительным, я поняла это с первой же нашей прогулки; благородное сердце, всегда ровное, хорошее настроение и такие глаза! Ничего мягче его губ на свете просто нет, и он никогда не показывал зубы. Я научилась брать препятствия, он так здорово это делал! И когда мы мчались галопом, у него был такой замечательно длинный, размашистый шаг! Не прошло и полгода, как ко мне обратился один человек, которому нужна была лошадь для охоты, и предложил за Фьюри пятьсот фунтов.
Мы вернулись в конюшню, когда солнце уже село, но я ещё долго оставалась с Фьюри, чистила его и терла, расчесывала гриву и хвост. Он очень любил все это и чуть ли не мурлыкал, пока я его обхаживала.
В воскресенье наехало много народу. Во дворе стайка школьниц щебетала, совсем как когда-то в Плимуте. В крестьянском доме лаяла собака.
Теперь я испытывала просто зверский голод. Я пошла к остановке и посмотрела расписание автобусов. Следующий рейс в семь тридцать. В Сайенчестере он будет в семь пятьдесят три. Как раз хватит времени принять ванну и переодеться к ужину. А потом пораньше лечь спать.
Когда я проходила мимо, мистер Гаррод заметил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68