Вы сделали неплохую карьеру, и я вас уважаю.
На следующей неделе после второго разговора Райдер, не избавившись от опасений до конца, все же сговорился с Уэлкамом. За это время он успел встретиться и сторговаться со Стивером, которого также рекомендовал торговец оружием и относительно которого у него тоже были некоторые сомнения.
- Парень ищет работу. Бизнес идет вяло, и использовать его я не могу. Поговорите с ним. Похоже, он неплох.
В кастовой системе криминального мира Стивера можно было отнести к тугодумам - в отличие от людей, подобных Лонгмену, которого можно было числить интеллигентом. Райдер тщательно изучил его прошлое. Он был родом со Среднего Запада, прошел довольно богатую школу от мелких краж до вооруженного ограбления. После этого его шесть или семь раз арестовывали, и два раза он предстал перед судом, но вину его доказать не смогли. В отношении Стивера Райдер не сомневался, что тот выполнит любой приказ.
- Если все сработает, - пообещал Райдер, - вы получите сто тысяч долларов.
- Приличный кусок.
- Вы его заработаете. Дело связано с большим риском.
- Пойдет, - кивнул Стивер, имея в виду, что это неплохо, - я и не думал, что что-то можно получить за просто так.
Итак, хорошо или плохо, но он набрал свою армию.
Мюррей Лассаль
Мюррей Лассаль поручил секретарше подобрать ему ряд банков, но предупредил, что вести переговоры будет сам. Времени на протокольные формальности не оставалось, хотя в нормальных обстоятельствах он знал им цену и широко этим пользовался. Секретарша, ветеран ещё старой гражданской службы, обиделась на такое ограничение своих прав и надулась ещё больше, когда Лассаль, присев на край стола в исторической комнате первого этажа, служившей салоном ещё Арчибальду Грейси, попросил её "подвинуть задницу". С тех пор, как она начала работать на Мюррея Лассаля, антисемитизм, воспитанный с девичества ирландским окружением в Бруклине, но умеренный годами работы с широким кругом людей "всякого сорта", как она их определяла, претерпел опасное возрождение.
Поспешно набрав телефонный номер, Лассаль сказал телефонистке на коммутаторе, что звонят из мэрии, дело не терпит отлагательства и что его следует немедленно соединить с председателем совета банка. Его соединили с секретарем председателя.
- Председатель разговаривает по другому телефону, - сообщила секретарь. - Он будет счастлив побеседовать с вами, как только...
- Меня не волнует, будет он счастлив или нет. Я хочу говорить с ним немедленно.
Секретарша отреагировала невозмутимо.
- Сэр, его вызвали по международному телефону. Я уверена, вы понимаете.
- Сестричка, не дерзите. Речь идет о жизни и смерти как минимум семнадцати человек. Так что вам лучше прервать его и больше не возражать.
- Сэр, я не имею права...
- Слушайте, если вы немедленно не оторвете зад от кресла и не соедините меня с председателем, вас посадят по всей строгости за преступное противодействие закону.
- Подождите, сэр. - Впервые голос секретарши дрогнул. - Я посмотрю, что можно сделать.
Он ждал, барабаня пальцами по столу, пока в трубке не раздался сочный баритон:
- Мюррей! Как поживаете, старина. Говорит Рич Томпкинс. Что за паника, Мюррей?
- Какого черта вы суетесь? Я просил шефа, черт побери, а не его паршивого пресс-агента.
- Мюррей!
В этих двух слогах прозвучали протест, ужас и мольба о милосердии, и Лассаль понимал, что так и должно было быть: он ударил прямо под ложечку. Рич Томпкинс был вице-президентом банка "Готем Нейшнл Траст", ответственным за связь с прессой. Это была важная и солидная работа, главная задача которой - предупредить появление всяческих порочащих слухов, способных испортить безупречный образ банка. Этот добропорядочный и консервативный столп банковского сообщества прятал в шкафу порочащий его скелет - пять месяцев после окончания Принстона, не успев найти настоящую работу, он проработал пресс-агентом одной кинокомпании. В его мире это было равносильно тому, чтобы оказаться евреем или священником, и он жил в постоянном страхе, что ужасный секрет выйдет наружу и погубит все: зарплату в сто тысяч долларов, поместье в Гринвиче, сорокафутовую яхту, обеды с управляющим биржей... В Принстоне он обучался на стипендию и не имел за спиной ни семейной, ни финансовой поддержки. Лишившись положения и привилегий, он потерял бы все.
Мюрей Лассаль холодно спросил:
- Что вы делаете на этом телефоне?
- О, это легко объяснить, - с готовностью заверил Томпкинс.
- Так объясните.
- Видите ли, я был в кабинете председателя, когда вошла мисс Сельвин и сказала... - Не могу ли я чем-то помочь, Мюррей? В любом случае, если я могу помочь...
Лассаль в двух словах объяснил Томпкинсу ситуацию.
- А теперь, если вы лично не вправе перевести миллион долларов, я хотел бы, чтобы вы прервали вашего старого болтуна. Немедленно. Вы меня поняли?
- Мюррей... - Томпкинса почти стонал. - Я не могу. Он разговаривает с Бурунди.
- Бурунди? Это что ещё такое, черт возьми?
- Это страна. В Африке. Одна из вновь образовавшихся развивающихся африканских республик.
- Меня это не впечатляет. Прервите разговор и приведите его к телефону.
- Мюррей, вы не понимаете. Бурунди... Мы их финансируем.
- Кого это - их?
- Я вам уже сказал. Бурунди. Всю страну. Так что видите, почему я не могу...
- Я вижу только бывшего киношника, который мешает работе городских властей. Рич, я раскрою ваш секрет, не сомневайтесь. Дайте мне его через тридцать секунд, или я разнесу вашу тайну по всем городам и весям.
- Мюррей!
- Отсчет времени пошел
- И что ему скажу?
- Скажите, чтобы он сообщил в Бурунди, что его ждет более важный местный звонок, и что он им перезвонит.
- Господи, Мюррей, понадобилось четыре дня, чтобы организовать этот разговор, у них очень плохая телефонная сеть.
- Осталось пятнадцать секунд, потом я начинаю связываться с прессой. Рипаблик Пикчерс, Вера Ральстон, - насчет парней, сводничавших для актрис, оказавшихся в Нью-Йорке в затруднительных обстоятельствах...
- Я приведу его. Не знаю как, но приведу. Подождите!
Ожидание оказалось столь непродолжительным, что Лассаль почти воочию увидел, как Томпкинс пересек кабинет и прервал разговор с Бурунди буквально на полуслове.
- Добрый день, мистер Лассаль. - Голос председателя правления звучал мрачно и сдержанно. - Насколько я понимаю, в городе возникла чрезвычайная ситуация?
- Террористы захватили поезд метро. Семнадцать человек оказались в заложниках - шестнадцать пассажиров и машинист. Если мы меньше чем через полчаса не доставим им миллион долларов, всех семнадцать перебьют.
- Поезд метро, - протянул банкир. - Это что-то новенькое.
- Да, сэр. Теперь вы понимаете, почему такая спешка. Есть какие-то проблемы получить такую крупную сумму наличными?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78
На следующей неделе после второго разговора Райдер, не избавившись от опасений до конца, все же сговорился с Уэлкамом. За это время он успел встретиться и сторговаться со Стивером, которого также рекомендовал торговец оружием и относительно которого у него тоже были некоторые сомнения.
- Парень ищет работу. Бизнес идет вяло, и использовать его я не могу. Поговорите с ним. Похоже, он неплох.
В кастовой системе криминального мира Стивера можно было отнести к тугодумам - в отличие от людей, подобных Лонгмену, которого можно было числить интеллигентом. Райдер тщательно изучил его прошлое. Он был родом со Среднего Запада, прошел довольно богатую школу от мелких краж до вооруженного ограбления. После этого его шесть или семь раз арестовывали, и два раза он предстал перед судом, но вину его доказать не смогли. В отношении Стивера Райдер не сомневался, что тот выполнит любой приказ.
- Если все сработает, - пообещал Райдер, - вы получите сто тысяч долларов.
- Приличный кусок.
- Вы его заработаете. Дело связано с большим риском.
- Пойдет, - кивнул Стивер, имея в виду, что это неплохо, - я и не думал, что что-то можно получить за просто так.
Итак, хорошо или плохо, но он набрал свою армию.
Мюррей Лассаль
Мюррей Лассаль поручил секретарше подобрать ему ряд банков, но предупредил, что вести переговоры будет сам. Времени на протокольные формальности не оставалось, хотя в нормальных обстоятельствах он знал им цену и широко этим пользовался. Секретарша, ветеран ещё старой гражданской службы, обиделась на такое ограничение своих прав и надулась ещё больше, когда Лассаль, присев на край стола в исторической комнате первого этажа, служившей салоном ещё Арчибальду Грейси, попросил её "подвинуть задницу". С тех пор, как она начала работать на Мюррея Лассаля, антисемитизм, воспитанный с девичества ирландским окружением в Бруклине, но умеренный годами работы с широким кругом людей "всякого сорта", как она их определяла, претерпел опасное возрождение.
Поспешно набрав телефонный номер, Лассаль сказал телефонистке на коммутаторе, что звонят из мэрии, дело не терпит отлагательства и что его следует немедленно соединить с председателем совета банка. Его соединили с секретарем председателя.
- Председатель разговаривает по другому телефону, - сообщила секретарь. - Он будет счастлив побеседовать с вами, как только...
- Меня не волнует, будет он счастлив или нет. Я хочу говорить с ним немедленно.
Секретарша отреагировала невозмутимо.
- Сэр, его вызвали по международному телефону. Я уверена, вы понимаете.
- Сестричка, не дерзите. Речь идет о жизни и смерти как минимум семнадцати человек. Так что вам лучше прервать его и больше не возражать.
- Сэр, я не имею права...
- Слушайте, если вы немедленно не оторвете зад от кресла и не соедините меня с председателем, вас посадят по всей строгости за преступное противодействие закону.
- Подождите, сэр. - Впервые голос секретарши дрогнул. - Я посмотрю, что можно сделать.
Он ждал, барабаня пальцами по столу, пока в трубке не раздался сочный баритон:
- Мюррей! Как поживаете, старина. Говорит Рич Томпкинс. Что за паника, Мюррей?
- Какого черта вы суетесь? Я просил шефа, черт побери, а не его паршивого пресс-агента.
- Мюррей!
В этих двух слогах прозвучали протест, ужас и мольба о милосердии, и Лассаль понимал, что так и должно было быть: он ударил прямо под ложечку. Рич Томпкинс был вице-президентом банка "Готем Нейшнл Траст", ответственным за связь с прессой. Это была важная и солидная работа, главная задача которой - предупредить появление всяческих порочащих слухов, способных испортить безупречный образ банка. Этот добропорядочный и консервативный столп банковского сообщества прятал в шкафу порочащий его скелет - пять месяцев после окончания Принстона, не успев найти настоящую работу, он проработал пресс-агентом одной кинокомпании. В его мире это было равносильно тому, чтобы оказаться евреем или священником, и он жил в постоянном страхе, что ужасный секрет выйдет наружу и погубит все: зарплату в сто тысяч долларов, поместье в Гринвиче, сорокафутовую яхту, обеды с управляющим биржей... В Принстоне он обучался на стипендию и не имел за спиной ни семейной, ни финансовой поддержки. Лишившись положения и привилегий, он потерял бы все.
Мюрей Лассаль холодно спросил:
- Что вы делаете на этом телефоне?
- О, это легко объяснить, - с готовностью заверил Томпкинс.
- Так объясните.
- Видите ли, я был в кабинете председателя, когда вошла мисс Сельвин и сказала... - Не могу ли я чем-то помочь, Мюррей? В любом случае, если я могу помочь...
Лассаль в двух словах объяснил Томпкинсу ситуацию.
- А теперь, если вы лично не вправе перевести миллион долларов, я хотел бы, чтобы вы прервали вашего старого болтуна. Немедленно. Вы меня поняли?
- Мюррей... - Томпкинса почти стонал. - Я не могу. Он разговаривает с Бурунди.
- Бурунди? Это что ещё такое, черт возьми?
- Это страна. В Африке. Одна из вновь образовавшихся развивающихся африканских республик.
- Меня это не впечатляет. Прервите разговор и приведите его к телефону.
- Мюррей, вы не понимаете. Бурунди... Мы их финансируем.
- Кого это - их?
- Я вам уже сказал. Бурунди. Всю страну. Так что видите, почему я не могу...
- Я вижу только бывшего киношника, который мешает работе городских властей. Рич, я раскрою ваш секрет, не сомневайтесь. Дайте мне его через тридцать секунд, или я разнесу вашу тайну по всем городам и весям.
- Мюррей!
- Отсчет времени пошел
- И что ему скажу?
- Скажите, чтобы он сообщил в Бурунди, что его ждет более важный местный звонок, и что он им перезвонит.
- Господи, Мюррей, понадобилось четыре дня, чтобы организовать этот разговор, у них очень плохая телефонная сеть.
- Осталось пятнадцать секунд, потом я начинаю связываться с прессой. Рипаблик Пикчерс, Вера Ральстон, - насчет парней, сводничавших для актрис, оказавшихся в Нью-Йорке в затруднительных обстоятельствах...
- Я приведу его. Не знаю как, но приведу. Подождите!
Ожидание оказалось столь непродолжительным, что Лассаль почти воочию увидел, как Томпкинс пересек кабинет и прервал разговор с Бурунди буквально на полуслове.
- Добрый день, мистер Лассаль. - Голос председателя правления звучал мрачно и сдержанно. - Насколько я понимаю, в городе возникла чрезвычайная ситуация?
- Террористы захватили поезд метро. Семнадцать человек оказались в заложниках - шестнадцать пассажиров и машинист. Если мы меньше чем через полчаса не доставим им миллион долларов, всех семнадцать перебьют.
- Поезд метро, - протянул банкир. - Это что-то новенькое.
- Да, сэр. Теперь вы понимаете, почему такая спешка. Есть какие-то проблемы получить такую крупную сумму наличными?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78