.. Для каждого человека, рано или поздно, приходит, наступает то время, которое ему предназначено, то, ради которого он и был рожден на свет... Только никому не дано знать, в какой роли окажется человек, когда придет его Настоящее время, - палачом он будет или жертвой, благородным мстителем или подлым злодеем. Но оно приходит обязательно, оно здесь, всегда, сейчас...
"Что хотел, то и получил, - думал Гавриил Семенович и смеялся все громче. - Что хотел..."
- Эй, Бекетов! А ну кончайте тут цирк мне устраивать!
Панков рванулся вперед, пытаясь схватить валящееся со стула на пол, бьющееся в судорогах тело, но ему удалось только чуть задержать падение, уцепив Бекетова за рукав пиджака.
- Врача! Быстро! - рявкнул следователь возникшему в дверях дежурному. Вот черт...
Дежурный исчез.
Панков вытащил из кармана радиотелефон и быстро потыкал в клавиши.
- Это я... Дела? Плохо... Переборщили... Вырубился. Кажется, серьезно... Понял, понял... Хорошо. Я все сделаю, Николай...
Отчество он выговорить не успел. В трубке раздались презрительные короткие гудки.
Врач ощупал тело лежавшего без сознания Бекетова, оттянул веки, посветил маленьким фонариком в зрачки, раздвинул ложечкой челюсти, прошелся пальцами по затылку.
- Ну что? - спросил Панков.
- Как он дошел-то сюда? - спросил врач.
- Дошел, - ответил следователь. - Нормально дошел. Что с ним?
- Похоже, серьезное сотрясение мозга. Нужен рентген. Несколько часов назад получена травма. - Врач дотронулся до затылка Гавриила Семеновича. - Или удар тупым предметом, или в результате падения... Требуется срочная госпитализация.
- В больницу, значит?.. - Панков посмотрел на дежурного. - Хорошо, давайте в больницу.
- В нашу? - спросил дежурный, покосившись на врача.
- Кой черт в нашу?! На хера он тут нужен? Везите в городскую! Вызывай "скорую". Вот! - Панков сунул в руки дежурному подписанное постановление об освобождении из-под стражи.
- Давай! И чтобы все тихо было, понял? Отвечаешь!
- М-м-м... - неопределенно промычал дежурный. - Ну...
- Без "ну" тут у меня! - рявкнул следователь. - Все! Чтобы духу его через десять минут здесь не было!
Дежурный отвел глаза и отправился звонить в "скорую".
"Понаехали тут из Москвы, - со злостью думал он, крутя диск телефона. Свои порядки наводят... Сопля соплей, а перед ним сам Батя навытяжку... Что делается? Откуда только эти волчары молодые берутся?.."
Когда Бекетова унесли, Панков снова уселся на стул и, глядя в серую стену, тихо сказал: "Суки".
Суханов, в общем, понимал, откуда у Генделя эта страсть к помойкам. Он ведь и вырос на помойке, обыкновенный гопник, которому повезло. Казалось бы, фамилия Гендель обязывала к чему-то исключительному, но, скорее всего, ее обладатель - Алешка, сын простого работяги с Пролетарского завода - и не знал ничего о своем великом однофамильце, даже не догадывался о его существовании.
Потом, конечно, люди добрые подсказали, что, мол, был такой композитор, даже пытались Алешке повесить кликуху - Композитор, но не прижилась кликуха, и остался Алешка просто Генделем.
Потом, когда наступила эпоха перестройки, когда Гендель поднялся и пересел со своей первой "девятки" на "Ауди", фамилия-кличка пришлась очень даже кстати. Иностранное такое звучание, прикольное, крутое... Западное, одним словом.
Алешка Гендель не любил Запад, Америку так просто не терпел, однако квасной патриотизм, вошедший в моду среди молодых бандитов, чудесным образом уживался в нем, как, впрочем, и во всех его товарищах, с любовью к западной одежде, западным машинам и прочим приятным, полезным и необходимым для молодого бандита вещам, производимым явно не из родных осин.
Алексей Гендель был белокур, имел прямой римский нос и голубые глаза. Возможно, он был по крови евреем, но сам себя привык считать немцем. Так и повелось. А кто думал иначе - ему же хуже.
Сейчас Гендель представлял в городе вполне серьезную силу, и на встречу с ним Суханов отправился в сопровождении трех машин. В джипе ехали Вересов, Петля и Петр Петрович, как уважительно называл сам начальник службы безопасности одного из своих мужичков. В двух "фордах" сидели парни типичного "охранного" вида - здоровяки, с бритыми затылками, в кожанках. С ними Суханову было как-то проще, чем с молчаливыми дедками Вересова.
Место встречи было выбрано Генделем, вероятно, в приступе сентиментальной ностальгии.
Городской район под названием "Пашни" был занят неопрятными заводскими складами, мелкими ремонтными мастерскими, гигантскими пустырями, огороженными покосившимися бетонными или металлическими заборами. В советские времена здесь то начиналось, то замораживалось какое-то большое строительство. Разговоры о реконструкции и "освоении" огромных "Пашен" велись постоянно, однако дальше заборов и штабелей бетонных плит дело так и не пошло.
Дороги к несостоявшемуся строительству тоже были недоасфальтированы, но грунтовые их участки порой были удобнее для езды, чем те, где некогда в порыве непылкого энтузиазма безмятежные работники клали асфальт прямо на жидкую грязь.
"Форды" с молодыми охранниками сопровождали "Мерседес" Суханова до самой мастерской, где его должен был ожидать Гендель. Машина с начальником службы безопасности и его верными бойцами остановилась раньше - Вересов предупредил шефа, что диспозицию он продумал заранее, поскольку география места "стрелки" ему хорошо известна.
Суханов тоже знал автомастерскую, в которой была назначена встреча.
Это была первая точка Генделя, точка отсчета его криминальной биографии, отсюда начинался его долгий и кровавый путь.
Одноэтажное здание из серого кирпича, дощатый, сколоченный лет пятнадцать назад забор с надписью "Развал колес" огромными белыми буквами - все было так же, как и в те годы, когда Гендель обосновал здесь свою первую штаб-квартиру. В этом "Развале колес" у молодого бандита был и офис, и ресторан, и гостиница для заезжих дружков или, как он говорил, партнеров по бизнесу. Баня, публичный дом, камера пыток... - все совмещал в себе таинственный "Развал колес", расположенный на индустриальных задворках большого города, среди вечно серых тополей.
За открытыми воротами, створки которых вросли в землю и, видимо, несколько лет не сдвигались с места, Суханов увидел гору старых автомобильных покрышек. Они лежали здесь ровно столько, сколько стояла мастерская. Ничего похожего на производственный процесс "развала колес" на этой территории не наблюдалось.
Суханов вылез из машины и в сопровождении трех молодцов из охраны вошел в распахнутые ворота.
"Музей устроил, гаденыш, - думал он, перепрыгивая через лужи. Музей-квартира "Гендель в молодости"".
Сразу после новогодних праздников в Городе наступила оттепель, и пейзаж вокруг выглядел черно-белым - жирная антрацитовая грязь, черные покрышки, мышиного цвета небо, грязные островки не стаявшего снега
Хозяин этих мест вышел из здания, распахнув ногой низенькую железную дверцу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101