Андрюхин Александр
Искушение Кассандры
Александр Николаевич Андрюхин
Искушение Кассандры
Нельзя сказать, что Астерин ей не нравился. Он был мужчина приятный во всех отношениях. От него как от преподавателя "торчали" все девчонки первого курса: кудрявый блондин с синими глазами и коротенькой бородкой, обладающий грациозной осанкой и мягким баритоном. Он был высок, строен, опрятен; одет всегда с иголочки. Лицо открытое, светлое, взгляд проницательный, на губах вечная улыбка. На вид - не более двадцати восьми.
Но Александр Федорович замечал только ее. Когда Катя входила в кабинет, его лицо начинало светиться. Во время лекций он не сводил с девушки глаз. Возникла иллюзия, что препод читает только для одной студентки. Его внимание к ней было настолько явным, что становилось стыдно. В тот вечер третьего октября она с тремя девчонками и двумя юношами осталась на дополнительное занятие.
- История не развивается стихийно! - говорил он своим мягким баритоном. - В истории все последовательно и закономерно, поэтому то, что мы имеем сегодня, совершенно естественно вытекло из вчерашнего дня.
У него была удивительная дикция. Это она не могла не отметить, как человек, заикающийся с детства. Всю жизнь она боролась с этим ужасным недостатком и только в прошлом году перестала посещать логопеда.
- В истории все логично, - продолжал Александр Федорович, заглядывая Кате в глаза. - Из чего следует, что предсказывать общественные события не представляет особых трудностей, если владеешь фактами, логикой и знаком с законами развития человеческого общества. Вот, к примеру, кто-нибудь из вас пытался предсказывать события?
- Я предсказывала! - подняла руку Катя.
- И что ты предсказывала? - улыбнулся историк, и в его голосе прозвучала такая нежность, что юноши заулыбались, а девчонки закатили глаза.
- Смерть отца своей подруги... Есть у меня подруга в Твери. Зовут ее Алена... Она старше меня на три года.
- Минуточку! - остановил историк. - Потом я с удовольствием послушаю, а сейчас вы должны уяснить одну вещь: в истории закономерно все, поэтому она не прощает необдуманных поступков...
После занятий историк поймал ее за руку, когда она пыталась выскользнуть в коридор за своими сокурсниками.
- Ну, - блеснул веселыми глазами. - Продолжай! Итак, ты приехала из Твери. А в Твери у тебя осталась подруга Алена.
Последним из кабинета выходил Женя Городецкий. Прежде чем закрыть дверь, он оглянулся и расплылся в понимающей улыбке.
- Можно, Александр Федорович, я вам расскажу потом? - попросила Катя, томно опуская глаза.
- История не прощает, когда ее откладывают на потом. Здесь и теперь!
Он усадил ее за стол, а сам присел напротив.
- Итак, твою подругу в Твери звали Аленой...
- Ну да, Аленой. Она была самой красивой девочкой в школе. В общем, история короткая, - начала смущенно студентка. - С Аленой мы подруги с детства. Отец у нее был строителем. В то время он работал в Ставрополе. И вот возвращаемся мы с ней вечером с дискотеки, и Аленка мне говорит: "Давай зайдем ко мне. Мама собиралась печь блины". Я согласилась. Стали мы подниматься по лестнице, и вдруг на площадке второго этажа я случайно взглянула в окно и увидела черный гроб, а в нем Ленкиного отца со свечой в руках. Я ей говорю: "Аленка, у тебя умер отец". А она мне: "Чего ты плетешь, он только вчера звонил..." Добегаем мы до четвертого этажа, звоним - открывает ее мать вся в слезах и говорит: "Пришла телеграмма. Папа умер".
Катя подняла глаза на историка.
- Тяжелый случай, - улыбнулся он. - Однако твое предсказание исходит не от рассудка, а от сердца. Ты, конечно, девушка талантливая, но вдохновение у тебя слепое. Только это детали! Насколько я догадываюсь, это не единственное твое пророчество?
- Не единственное, - ответила она. - Другая история длиннее.
- История не измеряется метрами. Она измеряется временем. А время сейчас располагает... - произнес он и предложил отправиться в кафе. Катя согласилась.
Нельзя сказать, будто она тяготилась тем, что за ней, семнадцатилетней девочкой, ухаживал взрослый мужчина. Катя приблизительно предполагала, чем это может закончиться. Но в тот вечер очень хотелось рассказать еще и про собаку. И она, конечно, рассказала эту историю в каком-то милом ресторанчике, не слишком шумном и не слишком людном, за бокалом шампанского и чашкой кофе, где играла ненавязчивая музыка и сновали милые официантки, поднося то мороженое с орехами, то какие-то невообразимые напитки.
Случилось это тоже в Твери и тоже в Ленкиной семье за полгода до того, как умер ее отец. У них от "чумки" погибала собака Стрелка. Аленка прибежала к ней и сказала, что Стрелка совсем плохая и этой ночью, возможно, умрет. Ее хотели усыпить в ветлечебнице, но Аленка не дала. Катя закрыла ладонями глаза и вдруг увидела Стрелку живой и веселой, кувыркающейся в снегу возле дома. Она отняла ладони от глаз и уверенно произнесла.
- Вижу Стрелку живой и здоровой!
В этот же вечер она ушла к Аленке ночевать. Ей поставили раскладушку в Аленкиной комнате. А ночью подползла умирающая Стрелка. Больше Катя не могла спать. Она ежеминутно опускала руку в темноту, гладила дрожащую спину собаки и молила всех святых, чтобы они пожалели ни в чем не повинное животное. И вот среди ночи дверь в комнату отворилась и в нее бесшумно вошел высокий блондин со светлым лицом и голубыми глазами. Он даже не вошел, а вплыл в тесную спальню. Его ноги едва касались пола. Аленка спала. А Катя не испытала ни страха, ни удивления, ни беспокойства по поводу того, что в девичьей ни с того ни с сего появился взрослый мужчина. И вдруг гость произнес, не открывая рта: "Нагрей воду до такого состояния, что запястье не будет терпеть, и окуни собаку с головой. Потом напои ее белым и теплым". Произнеся это, блондин улыбнулся белозубой улыбкой и вдруг неожиданно добавил, что они с ней еще встретятся. После чего выплыл из комнаты тем же макаром, что и вплыл.
Катя вскочила, разбудила подругу, рассказала, чту ей только что привиделось, и они бросились на кухню греть воду. Нагрев ее до температуры семьдесят градусов, девчонки окунули Стрелку с головой, а затем дали теплого молока. Наутро Стрелка ожила. К вечеру она уже самостоятельно спустилась по лестнице. А на следующий день они отправились с собакой в ветлечебницу. Ветеринары долго качали головами и почесывали затылки. "А ведь точно, бактерии собачьей чумы погибают при температуре семьдесят градусов. И молоко тоже вредит бактериям".
Закончив рассказ, Катя сделалась пунцовой. Она запнулась только единственный раз, и то в том месте, где описывала блондина, потому что он как две капли воды был похож на Астерина. Историк смотрел умными глазами и, казалось, знал о ней все, даже то, чего она сама о себе не знала.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48