Но едва я сел рядом с ним, как Ник поднял голову, посмотрел на меня разбросанным во все стороны взглядом, выдернул из-под стола руку и протянул ее мне.
– Здоров! – сказал он, посмотрел на стол и вполне отчетливо оформил просьбу: – Будь другом, закажи чего-нибудь.
Я подозвал бармена, попросил две порции джин-тоника и очень крепкого кофе.
– Я тебя узнал, – сказал Ник, сделав глоток. – Ты пришел свести со мной счеты?.. Так давай не тяни! Бей!
Он склонился над столом, подставляя мне скулу. Несколько пустых стаканов упали на пол.
– Перестань, Ник, – ответил я. – Какие счеты? При чем здесь ты? Я не за этим пришел.
– Это была твоя девушка, – тихо произнес Ник, глядя в стакан. – Я тебя понимаю. Но, поверь, я ни в чем не виноват. Это просто несчастный случай. Она оказалась не готова…
Он замолчал, стиснул зубы. Светлая челка упала ему на лоб. Пилот беззвучно качал головой. Я опустил руку ему на плечо.
– Ник, – произнес я, – как все было?
Пилот снова отпил из стакана. Я видел, что джин-тоник уже не лезет ему в горло, но Ник продолжал пить через силу.
– У нее, наверное, началась паника из-за боязни высоты… – произнес он. – Ощущение падения, большая скорость, шок. Я начал разворот, а при этом маневре уже не замечаешь, есть груз на фале или нет. Когда я долетел до места прыжка, подо мной болталась только веревка.
Ник снова взялся за стакан. Казалось, что без него он задыхается.
– Нет, Ник, нет! – сказал я и придавил своей ладонью его руку. – Это ты рассказывал следователю. А я хочу знать правду!
– Отстань! – обозленно выкрикнул Ник, выдергивая руку. – Я сказал тебе то, что было.
– Ты врешь.
Ник схватился за чуб, провел ладонью по лицу.
– Слушай, дружище, принеси-ка еще по стаканчику!
Я встал и подошел к барной стойке. Бармен сосредоточенно жонглировал бутылками над стаканами. Я поймал его скользящий над моей головой взгляд, резко обернулся и увидел, как за бамбуковой шторой мелькнула спина Ника.
Я догнал его на набережной. Остановившись, пилот повернулся ко мне и надрывно крикнул:
– Да я тебя жалею! Ты понимаешь? Тебя!
Он отвернулся и зашагал дальше. Я шел рядом с ним, ожидая, когда у Ника лопнет терпение. Не глядя на меня, словно разговаривая сам с собой, пилот сквозь зубы процедил:
– Паника тут, конечно, ни при чем. Она прекрасно переносила высоту. Смотрела на меня снизу каким-то страшным взглядом и медленно вытаскивала из чехла десантный нож… Я ей кричу: «Дура! Ты что делаешь?! Рано!» А она только головой качает, усмехается и подносит нож к фалу. А до берега еще километра два, и высота большая. Ну, я тогда понял, что она задумала, попытался быстро сбросить высоту, но было поздно. Она что-то крикнула мне, по-моему, «Прощай!» или «Прости!» и одним ударом перерубила фал… Тогда я тебя и вспомнил. Так и подумал: поругались, вот девчонка и решила назло тебе из жизни уйти…
Он остановился, взглянул на меня и добавил:
– Но не советую кому-либо рассказывать об этом… Да тебе самому, наверное, это не надо. Так?
– Так, – подтвердил я.
Глава 36
Что-то со мной происходило. В душу заползла и внесла дискомфорт какая-то смутная тревога или далекий отголосок совести. Неопределенное ощущение того, что я допустил серьезную ошибку, где-то переиграл, поступил так, как не должен был поступать, не давало мне покоя весь день. Пребывая в легком недоумении, прислушиваясь к себе, я сидел в своей резервации и тихо лакал ледяной «Бифитер».
Это от переутомления, говорил разум, привыкший всегда мыслить четко и ясно. Нигде не было допущено ни одной ошибки. Партия сыграна великолепно. Все, кто претендовал на мое золото, наказаны, причем я не превысил свои полномочия, не взял на себя роль ни судьи, ни палача. Судьба сама распорядилась ими.
Зашел проститься Браз. Он уезжал в Ялту расторгать с Черновским контракт на фильм.
– Он предложил другую девочку, внешне очень похожую на Ингу, которая могла бы сыграть главную героиню, – бормотал Браз. – Но я ухожу. Если он так хочет, то пусть ищет другого режиссера. А я ухожу… Прощайте, Кирилл! Я вам же-лаю, чтобы вы все-таки сыграли роль Странствующего Рыцаря. Жизнь, по большому счету, куда важнее кино.
Я не помнил, встречал ли когда-нибудь более несчастного человека.
В четвертом часу неожиданно позвонил мой приятель из газеты Игнат Варданян. Мне показалось, что он звонил из другого мира, легкомысленного и суетливого. Он несколько раз скороговоркой спросил меня о чем-то, но я никак не мог понять, что он от меня хочет.
– Ты что, пьян? – заорал Игнат, потеряв терпение. – У меня каждая минута на счету, а ты переспрашиваешь, как глухой немого! Она будет верстку подписывать? Или я запускаю в таком виде, как есть, но потом пусть не обижается!
– Какую верстку? – спросил я тихо. – Я не знаю, о чем ты говоришь.
Возникла пауза. Похоже, Варданян набирал в грудь воздуха.
– Вер-стку ин-тер-вью! – по слогам сказал Варданян. – Инга дала мне интервью, теперь надо вычитать и подписать верстку! Дошло?
Я вскочил с кресла.
– Что? – не поверил я своим ушам. – Инга дала тебе интервью? Когда?
– Вчера утром… А чего ты так удивляешься? Мы же договаривались!
– Когда это было? В котором часу?.. Ах, черт! Сиди в редакции, я сейчас приеду!
«Вчера утром, – бормотал я. – Когда же она успела? Зачем ей это вообще было нужно?»
Через пять минут я уже был у Варданяна в редакции. Он сидел спиной ко мне у монитора, но как только я зашел, тотчас крутанулся на офисном стульчике и протянул мне тонкую стопку листов с текстом.
– Давай! – махнул он на меня. – Сейчас половина четвертого. Значит, не позже семи чтобы верстка лежала у меня на столе. И предупреди ее, пусть читает внимательно!
Я сел на свободный стул, положил текст перед собой и, поддерживая голову руками, склонился над ним.
– Эй, импресарио актрисы! – удивленно окликнул меня Игнат. – Ты что же, за нее читать будешь?
Я не ответил. Я уже не слышал Варданяна. В сознании всплывало лицо Инги. И мне казалось, что я слышу ее голос.
«И. АРАБОВА: Давайте изменим привычную форму интервью. Ябудуговорить то, что мне хочется, а вы потом расставите по тексту вопросы.
И. ВАРДАНЯН: Уже в этом чувствуется ваша неординарность и желание идти не проторенной дорогой, а своим путем. И все же хочется, чтобы вы немного рассказали о себе.
И. А.: Мой папа живет в Коктебеле, а в Судаке есть тетушка. Больше родственников не имею. Всего в жизни добивалась сама. Никто ничемни разу мне не помог.
И. В.: Это тем более странно слышать, глядя на вашу внешность. В ней столько одухотворенного начала, столько женственности, столько целомудрия…
И. А.: Давайте говорить по существу. Все, что вы хотите сказатьо моей внешности, напишете позже. Только заранее прошу не лгать. Целомудрия, о котором вы заикнулись, во мне не было никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
– Здоров! – сказал он, посмотрел на стол и вполне отчетливо оформил просьбу: – Будь другом, закажи чего-нибудь.
Я подозвал бармена, попросил две порции джин-тоника и очень крепкого кофе.
– Я тебя узнал, – сказал Ник, сделав глоток. – Ты пришел свести со мной счеты?.. Так давай не тяни! Бей!
Он склонился над столом, подставляя мне скулу. Несколько пустых стаканов упали на пол.
– Перестань, Ник, – ответил я. – Какие счеты? При чем здесь ты? Я не за этим пришел.
– Это была твоя девушка, – тихо произнес Ник, глядя в стакан. – Я тебя понимаю. Но, поверь, я ни в чем не виноват. Это просто несчастный случай. Она оказалась не готова…
Он замолчал, стиснул зубы. Светлая челка упала ему на лоб. Пилот беззвучно качал головой. Я опустил руку ему на плечо.
– Ник, – произнес я, – как все было?
Пилот снова отпил из стакана. Я видел, что джин-тоник уже не лезет ему в горло, но Ник продолжал пить через силу.
– У нее, наверное, началась паника из-за боязни высоты… – произнес он. – Ощущение падения, большая скорость, шок. Я начал разворот, а при этом маневре уже не замечаешь, есть груз на фале или нет. Когда я долетел до места прыжка, подо мной болталась только веревка.
Ник снова взялся за стакан. Казалось, что без него он задыхается.
– Нет, Ник, нет! – сказал я и придавил своей ладонью его руку. – Это ты рассказывал следователю. А я хочу знать правду!
– Отстань! – обозленно выкрикнул Ник, выдергивая руку. – Я сказал тебе то, что было.
– Ты врешь.
Ник схватился за чуб, провел ладонью по лицу.
– Слушай, дружище, принеси-ка еще по стаканчику!
Я встал и подошел к барной стойке. Бармен сосредоточенно жонглировал бутылками над стаканами. Я поймал его скользящий над моей головой взгляд, резко обернулся и увидел, как за бамбуковой шторой мелькнула спина Ника.
Я догнал его на набережной. Остановившись, пилот повернулся ко мне и надрывно крикнул:
– Да я тебя жалею! Ты понимаешь? Тебя!
Он отвернулся и зашагал дальше. Я шел рядом с ним, ожидая, когда у Ника лопнет терпение. Не глядя на меня, словно разговаривая сам с собой, пилот сквозь зубы процедил:
– Паника тут, конечно, ни при чем. Она прекрасно переносила высоту. Смотрела на меня снизу каким-то страшным взглядом и медленно вытаскивала из чехла десантный нож… Я ей кричу: «Дура! Ты что делаешь?! Рано!» А она только головой качает, усмехается и подносит нож к фалу. А до берега еще километра два, и высота большая. Ну, я тогда понял, что она задумала, попытался быстро сбросить высоту, но было поздно. Она что-то крикнула мне, по-моему, «Прощай!» или «Прости!» и одним ударом перерубила фал… Тогда я тебя и вспомнил. Так и подумал: поругались, вот девчонка и решила назло тебе из жизни уйти…
Он остановился, взглянул на меня и добавил:
– Но не советую кому-либо рассказывать об этом… Да тебе самому, наверное, это не надо. Так?
– Так, – подтвердил я.
Глава 36
Что-то со мной происходило. В душу заползла и внесла дискомфорт какая-то смутная тревога или далекий отголосок совести. Неопределенное ощущение того, что я допустил серьезную ошибку, где-то переиграл, поступил так, как не должен был поступать, не давало мне покоя весь день. Пребывая в легком недоумении, прислушиваясь к себе, я сидел в своей резервации и тихо лакал ледяной «Бифитер».
Это от переутомления, говорил разум, привыкший всегда мыслить четко и ясно. Нигде не было допущено ни одной ошибки. Партия сыграна великолепно. Все, кто претендовал на мое золото, наказаны, причем я не превысил свои полномочия, не взял на себя роль ни судьи, ни палача. Судьба сама распорядилась ими.
Зашел проститься Браз. Он уезжал в Ялту расторгать с Черновским контракт на фильм.
– Он предложил другую девочку, внешне очень похожую на Ингу, которая могла бы сыграть главную героиню, – бормотал Браз. – Но я ухожу. Если он так хочет, то пусть ищет другого режиссера. А я ухожу… Прощайте, Кирилл! Я вам же-лаю, чтобы вы все-таки сыграли роль Странствующего Рыцаря. Жизнь, по большому счету, куда важнее кино.
Я не помнил, встречал ли когда-нибудь более несчастного человека.
В четвертом часу неожиданно позвонил мой приятель из газеты Игнат Варданян. Мне показалось, что он звонил из другого мира, легкомысленного и суетливого. Он несколько раз скороговоркой спросил меня о чем-то, но я никак не мог понять, что он от меня хочет.
– Ты что, пьян? – заорал Игнат, потеряв терпение. – У меня каждая минута на счету, а ты переспрашиваешь, как глухой немого! Она будет верстку подписывать? Или я запускаю в таком виде, как есть, но потом пусть не обижается!
– Какую верстку? – спросил я тихо. – Я не знаю, о чем ты говоришь.
Возникла пауза. Похоже, Варданян набирал в грудь воздуха.
– Вер-стку ин-тер-вью! – по слогам сказал Варданян. – Инга дала мне интервью, теперь надо вычитать и подписать верстку! Дошло?
Я вскочил с кресла.
– Что? – не поверил я своим ушам. – Инга дала тебе интервью? Когда?
– Вчера утром… А чего ты так удивляешься? Мы же договаривались!
– Когда это было? В котором часу?.. Ах, черт! Сиди в редакции, я сейчас приеду!
«Вчера утром, – бормотал я. – Когда же она успела? Зачем ей это вообще было нужно?»
Через пять минут я уже был у Варданяна в редакции. Он сидел спиной ко мне у монитора, но как только я зашел, тотчас крутанулся на офисном стульчике и протянул мне тонкую стопку листов с текстом.
– Давай! – махнул он на меня. – Сейчас половина четвертого. Значит, не позже семи чтобы верстка лежала у меня на столе. И предупреди ее, пусть читает внимательно!
Я сел на свободный стул, положил текст перед собой и, поддерживая голову руками, склонился над ним.
– Эй, импресарио актрисы! – удивленно окликнул меня Игнат. – Ты что же, за нее читать будешь?
Я не ответил. Я уже не слышал Варданяна. В сознании всплывало лицо Инги. И мне казалось, что я слышу ее голос.
«И. АРАБОВА: Давайте изменим привычную форму интервью. Ябудуговорить то, что мне хочется, а вы потом расставите по тексту вопросы.
И. ВАРДАНЯН: Уже в этом чувствуется ваша неординарность и желание идти не проторенной дорогой, а своим путем. И все же хочется, чтобы вы немного рассказали о себе.
И. А.: Мой папа живет в Коктебеле, а в Судаке есть тетушка. Больше родственников не имею. Всего в жизни добивалась сама. Никто ничемни разу мне не помог.
И. В.: Это тем более странно слышать, глядя на вашу внешность. В ней столько одухотворенного начала, столько женственности, столько целомудрия…
И. А.: Давайте говорить по существу. Все, что вы хотите сказатьо моей внешности, напишете позже. Только заранее прошу не лгать. Целомудрия, о котором вы заикнулись, во мне не было никогда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63