– Я его отругала за то, что он бросил Дункана одного все расхлебывать, а ему не понравилось. Я не хотела устраивать сцен на глазах у всех, но решила непременно заставить его признаться папе…
– И согласилась уединиться с ним в тихом уголке. Ах, Лавиния, какая же ты глупенькая.
– Он сказал, что у него есть что-то важное для меня, я и подумала… – Она снова заплакала.
– Не расстраивайся, дорогая, ничего страшного не случилось и не случится, если мы тебя благополучно отвезем домой.
– Еще как случилось. Это ужасно, он сказал мне… сказал, чтобы я не строила из себя недотрогу, потому что мой отец первостатейный распутник. Он сказал, что папа… сделал ребенка жене своего конюха…
Френсис почувствовала укол в сердце, но ровным голосом проговорила:
– Я уверена, это выдумки, Бенедикт просто хотел тебя запугать.
– Я ему сказала то же самое, но потом вспомнила… Миссис Пул действительно родила, когда муж ее был на войне, а когда он вернулся, она исчезла вместе с ребенком.
– Но это же еще не доказывает, что его отец – герцог, не так ли?
– Я впомнила еще одно. Того маленького мальчика, которого рисовала. Я же говорила, он мне кого-то напоминает…
– А ты не подумала, что в лице и повадках этого мальчика ты заметила что-то схожее с мальчиком на картине, которая висит у вас в гостиной в Стенмор-хаусе, и бессознательно усилила сходство? Знаешь, такое бывает.
– Тогда почему папа забрал рисунок? И откуда Бенедикт узнал?
– Послушай, Лавиния, Бенедикт Уиллоуби просто шантажировал тебя. А сейчас вытри глаза, придет Джеймс, мы поедем домой и постараемся, чтобы ты проскользнула в свою комнату незаметно для отца.
– А он уехал в Риели, сказал, дня на два. Послышался осторожный стук в дверь.
– Это я. Откройте.
Френсис приоткрыла дверь, Джеймс заскочил внутрь.
– Я взял извозчика, кеб у двери.
– Хорошо. Я отвезу Лавинию домой, а ты извинись перед сэром Перси, скажи, у меня разболелась голова.
– Ладно, но есть проблема. Как раз когда я подъехал на кебе, появился герцог, спрашивал, здесь ли ты. Я ему сказал, ты здесь, но плохо себя чувствуешь и попросила меня взять для тебя кеб, чтобы уехать домой. Он заявил, что приехал в карете и отвезет тебя сам, это гораздо лучше грязного кеба.
– О господи! Ты хоть попытался его отговорить?
– Естественно, но он и слушать не захотел. Кажется, он и приехал-то специально, чтобы увидеться с тобой, так что…
– Ну нет, я не вынесу еще одного выговора…
– Да нет, он вроде не для этого приехал. Говорит, он и слова не произнесет без твоего позволения, просто отвезет домой.
– И что же нам делать? – простонала Лавиния. – Он же меня увидит…
– Я боюсь этого не меньше вас, миледи, – едко произнесла Френсис. – Ладно, я выйду и разрешу герцогу отвезти меня домой. Как только мы отъедем, ты, Джеймс, сажаешь леди Лавинию в кеб и мчишься в Стенмор-хаус. Конечно, это не идеальное решение, Лавиния поедет с тобой без компаньонки…
– Да уж, его светлость шкуру с меня спустит, если узнает.
– Ничего, рискнем, делать нечего. Подождите, пока мы отъедем, прежде чем выходить. – Френсис поцеловала Лавинию в щеку. – Не расстраивайся, все будет хорошо. Я пошла.
Господи, что я делаю? – думала Френсис, вытаскивая свою пелерину из-под груды одежды и направляясь в холл, где ее ждал Маркус. Мало того, что она поссорилась с ним из-за Дункана, так теперь еще покрывает проделку его дочери. Он же взбесится, если узнает! А она сама сует голову в петлю, решившись ехать с ним домой.
Глава десятая
Маркус повернулся на шум шагов и пораженно застыл, увидев, в какой одежде она явилась на бал. Впрочем, и это простое донельзя платье, и чепец на голове не могли испортить ее красоту. Все осталось при ней – черты лица, плавные линии фигуры, свет, горящий в глазах.
– К вашим услугам, прелестная служанка, – приветствовал ее Маркус.
Вопреки владевшему ею беспокойству, Френсис улыбнулась.
– Ой, сэр, вы обманываете бедную девушку, – жеманно проговорила она, подделываясь под служанку.
– Мне сказали, вы плохо себя чувствуете и решили уехать домой, – продолжал он, переходя на серьезный тон.
– Ничего особенного, просто голова болит, а в зале так шумно…
– Моя карета у ворот, вы позволите мне проводить вас до дома?
– Благодарю вас.
Маркус помог Френсис залез в карету, сел рядом с ней и приказал кучеру ехать к Коррингам-хаусу.
– И давай поосторожнее на поворотах, у ее милости болит голова, – добавил он.
Понимая, что чем дольше они будут ехать, тем больше времени будет у Джеймса, чтобы отвезти Лавинию домой, Френсис страдальчески улыбнулась и бессильно откинулась на спинку сиденья.
– Бедная моя Фэнни, – произнес Маркус, глядя на нее. – Если я хотя бы отчасти послужил причиной твоего недомогания, прошу меня простить. Вот уж кому я ни за что не хотел бы причинять страданий, так это тебе.
Френсис открыла глаза.
– Ваша светлость…
– Не называй меня так, прошу тебя. Разве перед тобой герцог?
Френсис улыбнулась.
– По правде говоря, просто не знаю, кто передо мной.
– Мужчина. И его зовут Маркус Стенмор.
– Очень хорошо, значит, я вижу Маркуса Стенмора, – пробормотала Френсис, пораженная произошедшей в нем переменой. Куда девалась его резкость, безапелляционность?
– Которого ты когда-то любила.
– Правда?
– Ах, Фэнни, перестань меня дразнить, я хочу поговорить с тобой серьезно, если с твоей мигренью ты в состоянии меня выслушать.
– Я в этом не уверена.
– Тогда я заеду завтра. – В его голосе явственно слышалось разочарование.
– Удивляюсь, как ты решился на это, – заметила Френсис. – О нас же сплетни ходят. Якобы ты постоянно крутишься у меня под дверью. Разве не из-за этого ты решил избавить свою дочь от моего тлетворного влияния? И запретил своему сыну общаться с моим?
– Вовсе нет, и поверь мне, я глубоко раскаиваюсь, я не должен был перекладывать на тебя вину за то, что сам несостоятелен как отец. Ты меня простишь?
– Прощаю.
– И можешь ли ты меня простить за ту гнусную ложь, которую возводят на тебя? Узнав ее чудовищные масштабы, я был потрясен.
– Я не обращаю внимания на злые сплетни.
– Правда? Но мне-то это небезразлично, и я заставлю всех замолчать.
– Каким образом?
– Докажу, что они лгут. – Он взял ее за руку. Френсис не шевельнулась. – Фэнни, ты, верно, слышала о пропавшем ребенке?
– Слышала, но ты не обязан мне говорить.
– Обязан. Так вот, это не мой ребенок.
– Не твой? Но на рисунке Лавинии он так похож…
– Да. Но как твоя голова? Тебе не больно меня слушать?
Френсис забыла, что якобы страдает, и улыбнулась.
– Продолжай.
– Джон тогда закончил Кембридж, еще не решил, что делать дальше, и жил у меня, когда пришло известие о гибели моего старшего конюха Джозефа Пула в Испании. На свою беду я попросил Джона навестить жену Пула и посмотреть, не нуждается ли она в чем.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46