– Она слишком снисходительна. Как и я.
– Вы снисходительны? Да что вы говорите?! – Лавиния зашлась истерическим смехом.
Маркус стоял, сцепив пальцы за спиной, и смотрел на дочь. Откуда в ней это своеволие? Кто научил ее перечить отцу?
– Лавиния, – процедил он сквозь зубы, – хватит. Я решил, значит, так и будет.
Девушка внезапно перестала рыдать и вытерла глаза.
– В глубине сердца, если оно у вас, конечно, есть, вы сами понимаете, что леди Коррингам абсолютно не виновата в том, что произошло. – Лавиния шмыгнула носом. – И граф тоже не виноват. Если и есть виноватый, так это Бенедикт Уиллоуби.
– Молодой Уиллоуби? С чего ты взяла?
– Дункан сказал. Мы всегда все друг другу рассказываем, еще с детства. Все придумал Бенедикт. Ему захотелось провести ночку вне школы, вот он и уговорил Дункана сказать учителю, будто вы вызываете его на несколько дней домой и чтобы он приехал с другом.
– Это я знаю от самого учителя. Рассказывай дальше.
– У Бенедикта при себе всегда много денег, гораздо больше, чем вы даете Дункану. Он решил сходить в игровой клуб, но они знали, что их туда не пустят, и потому обратились к графу Коррингаму с просьбой, чтобы он поручился за них. Граф не хотел, но Бенедикт знал, что тот обещал ее милости больше не играть, и сказал, что все ей расскажет, если он их не проведет. Граф очень не хотел расстраивать свою мачеху и потому согласился, у него и в мыслях не было навлекать неприятности на Дункана.
– А ты, выходит, посвящена даже в намерения графа?
– Он заезжал к нам, пока вы отвозили Дункана в школу.
– И ты его приняла? – недоверчиво спросил Маркус. – Как только тебе это в голову пришло!
– В этом нет ничего дурного, я была не одна, со мной была мисс Хастингс. А вы, папа, должны признать, что были неправы по отношению к графине, и разрешить мне ездить к ней.
Маркус и сам знал, что неправ.
– Я непременно поговорю с графиней, но что касается уроков, то…
– Ну почему, папа?!
– Все, Лавиния, я больше не хочу говорить об этом. Иди в свою комнату, займись чем-нибудь.
После ухода дочери Маркус несколько минут шагал по комнате, потом переоделся и приказал оседлать своего скакуна. Полезно проветрить голову, прежде чем снова ехать в Коррингам-хаус. Странно он ведет себя в последнее время. Раньше такая вспыльчивость была ему несвойственна, почему же он так изменился? И случилось это здесь, в Лондоне, когда он встретил Френсис и обнаружил, что она вовсе не пропала без него, а прекрасно жила все эти годы. А когда он увидел, какая она прекрасная мать, и лишний раз убедился, что как отец он никуда не годится, ему стало и вовсе не по себе.
Маркус пустил жеребца вскачь. Что он ей скажет? Что виноват, просит прощения?
– Стенмор! Ты здесь! – послышался голос Доналда.
– Привет, дружище.
– Ты что как в воду опущенный? Она дала тебе от ворот поворот?
– Кто?
– Прекрасная графиня, кто же еще.
– Я не делал ей предложения.
– Маркус, ты меня удивляешь. Ты что, боишься рот открыть в присутствии леди?
– Вовсе не боюсь. Напротив, слишком широко его открыл…
– Что, рассказал ей о бастарде, а она не хочет простить?
– До этого дело не дошло.
– Понял. – Доналд многозначительно кивнул. – Наверное, слыхал свежую сплетню?
– Нет. Давай рассказывай.
– Распространился слух о ребенке, и миссис Харкорт уверяет, будто это ребенок твой и… – Доналд замялся, зная взрывной темперамент друга, – графини Коррингам. Якобы вы много лет подряд были любовниками, это началось еще до твоей женитьбы, и, хотя ребенка тогда отдали кому-то, сейчас, после кончины жены, ты решил взять его и ее к себе.
– Боже мой! Воистину нет предела женской злобе, – пробормотал Маркус. Он был ошеломлен. Как он явится пред очи Френсис после всего услышанного? И что скажет?
Нет, надо как-то ухитриться сообщить ей, что он раскаивается во всем и считает себя кругом виноватым. Сейчас он к ней не поедет, но на маскараде постарается поговорить с ней наедине.
– Так что ты намерен предпринять? – ворвался в его размышления голос Доналда.
– Сам не знаю. Женщинам надо заткнуть рты, а для этого мы должны непременно разыскать ребенка и его мать. Ты сколько-нибудь продвинулся?
– Ни на шаг. Я облазил весь Лондон, разве что в высшем свете не показывал тот рисунок, и – безрезультатно. Может, женщина затесалась в высшее общество, стала дамой полусвета, чьей-нибудь любовницей…
– Нет, мы же знаем, ребенок живет в трущобах. Вполне возможно, что Пул уже нашел их, и, если это так, да помогут им небеса.
– Да нет, вряд ли. Если мой информатор не врет, Пул собрался в Дербишир подговаривать тамошних ткачей напасть на Лоскоу-Корт.
– И когда это должно произойти?
– Девятого июня, через два дня. Нам бы лучше быть там.
– Но одиннадцатого я должен быть на маскараде у леди Уиллоуби.
– Знаешь, заварушка в Риели поважнее танцев. К тому же, если повезет, мы успеем разобраться там и вернуться обратно. Ты опоздаешь, но ведь бал длится до утра?
Да, надо ехать. Маркус выругался вслух и повернул коня в сторону Стенмор-хауса. Пора собираться в дорогу.
* * *
Минут двадцать, не меньше, Френсис и сэр Персиваль, вызвавшийся ее сопровождать, продирались сквозь толпу перед входом в дом Уиллоуби на Пиккадилли. Попав наконец внутрь и стоя в очереди, чтобы поздороваться с хозяевами, Френсис осмотрелась. Многие были в маскарадных костюмах и масках, узнать кого-либо было невозможно.
– В такой давке я еще не бывала, – прошептала она своему спутнику. – Не потеряй свою шляпу.
На голове сэра Персиваля, одетого под Наполеона Бонапарта, естественно, была треуголка.
– Смотри, как бы тебе не столкнуться с герцогом Веллингтоном, а то начнешь еще одну войну, – со смехом сказала Френсис, когда он заехал за ней в Коррингам-хаус.
– А тебя он примет за разбитную служанку и прикажет принести ему бренди, а потом захочет усадить к себе на колени. С чего тебе вздумалось так одеться? Весь вечер придется всех обслуживать.
– Ты думаешь, я не справлюсь?
– Ты с чем угодно справишься, моя дорогая.
Перси был истинным джентльменом, порядочным и внимательным, и Френсис иногда думала, как было бы хорошо, если бы она любила его и вышла за него замуж. Она порой удивлялась, почему о них с Перси не сплетничают. Наверное, не находят ничего интересного.
Другое дело – герцог Лоскоу, вот тут было чем поживиться. Человек-загадка, высокомерный и неприступный, вдовец, которому, несомненно, нужна жена. Кого он выберет? Френсис тряхнула головой – опять она думает о Маркусе, хотя решила ведь, что с ним покончено. Только как себя в этом убедить?
– Ну наконец, – проворчал Перси, когда они достигли верхней лестничной площадки, на которой стояли леди Уиллоуби и ее супруг.
– Графиня, как приятно вас видеть, – воскликнула леди Уиллоуби.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46