– А где он? – спросил Ройс, полагая, что она говорит о дворняге. Он туманно помнил, что у него были какие-то претензии к собаке, но в своем вялом состоянии не мог припомнить их суть. Он выпил еще пива.
– Миленький, ты же знаешь, где Барстоу, – иногда плохая память Ройса действовала Ширли на нервы.
– На крыльце? – Ройс приоткрыл один глаз.
– Ой, да не щенок, а мой родной город, Барстоу, штат Калифорния. Мне хотелось бы свозить тебя туда, чтобы тобой похвастаться… Почему бы тебе как-нибудь, от нечего делать, не забрать свой грузовичок, – добавила она. – Не понимаю, почему он должен достаться ей. В конце концов, чья это машина? Если бы мы поехали домой, мы остановились бы в мотеле, – продолжала она, поглаживая его интимное место. – Как бы это было романтично! Я не останавливалась в мотеле с тех пор, как ездила домой в пятьдесят четвертом году.
Ройс попытался это обдумать. Чувствительности в его члене сохранялось не больше, чем в любой из автомобильных шин, сваленных за окном; да это было и не важно, так как в тот момент он размышлял не о сексе. Ройс воображал, как едет на грузовичке для доставки чипсов по Калифорнии. Эти мысли вызвали у него вопрос:
– А где там у вас Голливуд?
– От Барстоу – далеко, – ответила Ширли. – Можешь выбросить это из головы.
– Мы могли бы съездить в Голливуд. А Диснейленд где?
– Диснейленд бы и я посмотреть не отказалась, но надо быть круглой дурой, чтобы пустить тебя в Голливуд. У меня там работает одна из сестер, и она говорит, что там полно разных шлюх и неразборчивых женщин.
– Нераз… чего? – нервно переспросил Ройс. Волновался он из-за того, что Ширли своими небрежными поглаживаниями его интимного места раскачивала член, ударявший по яйцам. Ройс не мог придумать, как бы деликатно попросить ее быть поосторожнее, и напивался пивом, чтобы отвлечься от мыслей об опасности.
– Ну знаешь, это те, которые готовы заниматься этим с каждым встречным. Я тебя в такой бардак не возьму. Только не забудь на этой неделе забрать машину. У меня через десять дней начинается отпуск.
Последующие день-два оба провели за траханьем, а в промежутках вместе предавались фантазиям, как они вдвоем поедут на грузовичке по Калифорнии. Самому Ройсу не приходилось бывать дальше Навасоты, но поездка казалась ему заманчивой. Каждый день он лежал, раздумывая, как отправится на Лайонз-авеню и заберет грузовичок, но всякий раз ему приходило в голову, что до тех пор, пока у Ширли начнется отпуск, он ему не понадобится, поэтому он не сдвигался с места, напиваясь пивом.
Рози очень слабо представляла себе примирение Ройса с Ширли, но был еще один человек в Хьюстоне, имевший об этом еще меньшее представление. Этим человеком был Мич Макдональд. Когда после истории в Джей-Бар Корал Рози отвезла мужа домой, в груди Мича вновь расцвела надежда. Зная Рози, он никак не мог вообразить, что она дает Ройсу возможность снова выскользнуть. Зная и Ширли, он был убежден, что она не захочет обходиться без чьего-нибудь «старого пня», на котором можно было бы посидеть, во всяком случае, долго. Выждав пару дней, он прочно обосновался в баре, где она работала. Чтобы обнаружить исключительно джентльменские намерения, он заговорил о Ройсе только после того, как выпил пива на два доллара. Начиная пропивать третий доллар, он спросил:
– А что слышно от твоего старого приятеля Ройса?
– Не твое собачье дело, ты, старый педик, – грубо огрызнулась Ширли. За пятнадцать лет работы в баре она набралась вульгарных привычек в обращении.
– Да ладно тебе, мы с Ройсом лучшие приятели.
– Тогда почему ты здесь стараешься закадрить его девушку?
– Ты не всегда была его девушкой, – заметил Мич.
– И ты не всегда был таким вонючим старым хорьком.
– Еще слово и получишь прямо в рот, – пообещал Мич.
– А ты, скотина, только пальцем до меня дотронься, и Ройс тебе вторую руку выдернет.
Первый вечер обольщения закончился для Мича на этой необнадеживающей ноте, но он не отказался от своей цели. Решив, что лучше всего прибегнуть к деликатному обращению, назавтра он подарил Ширли коробку вишни в шоколаде.
– Это, чтоб ты знала, что у меня сердце на месте, – сказал Мич. – С тех пор, как у нас была любовь, я научился некоторым новым штучкам.
– Про какие это новые штучки ты говоришь? Бессердечная Ширли раздала конфеты водителям грузовиков, занявшим целый стол.
Пережив это унижение, Мич решил воздействовать на нее молча. Каждый день он приходил в бар, вкладывая в пиво по несколько долларов. Давая Ширли понять, что страдает, но страдает смиренно, он все надеялся, что та может в любой момент увязаться за ним до его дома и прыгнуть ему на колени. Вместо этого однажды она, влетев в бар, объявила, что Ройс вернулся.
– Ройс? – сказал Мич. Это был удар молнии.
– Ага, он разводится, и мы с ним поженимся, как у нас будет время, – радостно объявила Ширли.
– Значит этот убогий сукин сын опять бросил жену с детишками, – сказал Мич. – Ах ты лживая тварь! Ах ты сволочь гулящая! Вы еще пожалеете! Я до вас обоих доберусь!
После этого Мич переместился со своими вложениями в «Усталого лентяя». Он знал, что Ройс рано или поздно там появится, что Ройс и сделал. Тем временем Мич приноровился проводить ночь за бутылкой бербона, а за день приходил в себя после ночного пьянства. Как только Ройс притащился в бар, Мич объявил о своих намерениях.
– Никогда не думал, что ты трус, – начал он, обдавая лицо приятеля винными парами.
– Ты – пьяный, – сказал Ройс. Вообще-то, лежа целый день у Ширли в обществе одного Барстоу, он соскучился. Обрадовавшись встрече с Мичем, Ройс пропустил его замечание мимо ушей.
– Скажи мне одно. Скажи мне одно. Зачем ты украл мою девушку?
Ройс не мог этого припомнить, и ничего не отвечал. Глядя вдаль, он ждал, когда Мич переменит тему.
– Эй ты, дерьмо бессловесное. Ты этой девушки не стоишь. Ты никуда не годишься. Ты и негритянке не подойдешь.
Ройс сохранял молчание. Он никогда не был склонен реагировать па оскорбления, кроме того Ширли была – его. А пока Ширли – его, и говорить было не о чем.
– Пива хочешь? – спросил он, жестом подзывая Губерта Младшего.
– Ты не слышал, что тебе говорят? – разозлился Мич. – Я ж тебя обозвал всеми словами на свете. Я с тобой даже пить не буду.
Ройс с благодарностью придвинул пиво к себе. Из Мича не получалось хорошей компании.
– Ты пьян, старый сукин сын, – повторил он.
– Черт возьми, Данлап, у тебя башка как из кирпича. – От мысли, что такой болван будет трахать такую чувствительную особу, как Ширли, Мич стал приходить в ярость.
– Небось ты думаешь, что раз я калека, то и драться не стану? – добавил он. – Даю тебе два дня сроку, чтобы ты выметался из ее дома, а если нет, то я из тебя кишки выпущу. Губерт Младший – свидетель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115