Кому нужна служанка в два фута ростом?
– Уже получили приглашение на ланч? – полюбопытствовала Рози.
– Вообще-то, да, – сказала Аврора. – Если не перестанешь вокруг меня прыгать, я тебя стукну.
– Хорошо, тогда я приглашу Ройса, – сказала Рози. – Как раз хотела с вами договориться.
– Разумеется, приглашай. Распоряжайтесь моей едой. Не понимаю, почему бы мне не уступить тебе весь дом. В любом случае, мне как пожилой вдове было бы удобнее жить в квартире. По крайней мере, никто не хватал бы мои подушки.
– Одни разговоры, – огрызнулась Рози, расправляясь с подушками. Голые, они лежали повсюду, с наволочками остались только те три, на которых Аврора «прилегла».
– На самом деле, вовсе не одни разговоры, – стояла на своем Аврора. – «На самом деле» было одно из ее излюбленных выражений. – Я должна переехать. Не знаю, что меня может остановить, разве только новый брак, что весьма маловероятно.
Рози хихикнула.
– Может, вы и выйдете замуж, но все равно не переедете. Если только не выйдете за старого хрыча с дворцом. У вас слишком много барахла. В Хьюстоне не найдется квартиры, куда все это добро влезет.
– Я больше не желаю слушать твоей вздорной болтовни, – Аврора поднялась, прижимая к себе три подушки. – Ты такая же невыносимая, как моя дочь, только у тебя речь побезграмотнее. Раз ты мне весь отдых отравила, мне придется уйти.
– Мне все равно, что вы сделаете, лишь бы не мешали мне работать, – заявила Рози. – Хоть идите и квакайте в пруду вместе с лягушками, мне какое дело.
– У меня нет выбора, – пробормотала Аврора, покидая поле сражения. Это также было ее любимым выражением, а кроме того, и любимым состоянием. Когда она чувствовала себя лишенной выбора, то что бы ни произошло, это не было ее промахом. К тому же она никогда не пользовалась правом выбора, если это не касалось платьев или драгоценностей.
Отбросив ногой несколько подушек, оказавшихся у нее на пути, она в самом худшем настроении покинула внутренний дворик и вышла на солнечный задний двор, чтобы проверить луковицы.
2
Когда через два часа она вышла из спальни, полностью, или почти полностью, собравшись на ланч, Рози ела ланч со своим мужем, Ройсом Данлапом. Авроре казалось, что в нем было меньше вдохновения, чем в покойном Редьярде, и ей было удивительно, как это Рози спроворила ему семерых детей. Он работал водителем грузовика в одной компании, которая торговала упакованными сэндвичами, свиными ножками, жареными чипсами и прочей отвратительной снедью. Ему как-то всегда удавалось ухитриться, чтобы доставка продуктов потребовалась в какое-нибудь местечко, расположенное неподалеку от дома миссис Гринуэй, где Рози попотчевала бы его домашней едой.
– А вот и Ройс, как всегда, – сказала Аврора. В одной руке она несла чулки, а в другой – туфли. Чулки относились к тем вещам, которые отравляли ее существование, и она всегда надевала их в последний момент, если вообще надевала.
– Да, мэм, – сказал Ройс. Он испытывал благоговейный трепет перед Авророй Гринуэй вот уже двадцать лет, и это несмотря на то, что все эти двадцать лет он ежедневно ел ланч у нее на кухне. Если она оставалась дома, то в это время дня была еще в халате, в полдень она еще не надевала платья, правда, она имела привычку за утро несколько раз переодеться в другой халат – это была как бы прелюдия к серьезному переодеванию. Иногда, искренне пребывая в убеждении, что хоть какой-нибудь мужчина лучше, чем совсем никакого, она снисходила до разговора с Ройсом. Хотя из этого у нее ни разу ничего не получилось, но, по крайней мере, она могла съесть свою законную порцию еды, приготовленной Рози – обычно превосходный суп из стручков бамии или какую-нибудь особую смесь. Рози была родом из Шривпорта и прекрасно умела обращаться с ракообразными.
– Ты… Ты, кажется, похудел, Ройс. Надеюсь, тебе не приходится слишком тяжело на работе? – с улыбкой сказала она. Это было традиционное начало разговора.
Ройс покачал головой.
– Нет, мэм, – промямлил он.
– Ах, какой аппетитный вид! Отведаю и я чашечку, чтобы подкрепиться перед уходом. Если я собьюсь по пути в ресторан, то не буду кружить по городу голодная.
– Я думаю, с вами это не случится, вы же всегда так утверждаете.
– Случится – это не то слово. Но иногда я добираюсь не самым коротким путем. По-моему, вообще этот разговор ты заводишь не к месту. Я уверена, Ройсу не понравится, что мы спорим, пока он ест.
– Позвольте мне самой побеспокоиться о собственном муже, – ответила Рози. – Ройс будет есть и во время землетрясения и не оставит ни кусочка.
Аврора замолчала, вкушая суп.
– Я серьезно думаю, что у меня аллергия на чулки, – заявила она, покончив с едой. – Я всегда в них плохо себя чувствую. Они, видимо, мешают кровообращению или оказывают иное вредное воздействие. Ройс, как у тебя дела с кровообращением?
– В порядке, – сказал Ройс. Когда речь заходила о его самочувствии, он мог выдавить из себя это «в порядке», но для него это был абсолютный предел разговорчивости.
Возможно, он сказал бы гораздо больше, если бы посмел, но никак не мог расхрабриться. Двадцать лет созерцания Авроры, которая расхаживает по кухне босиком, сменив сотни халатов, с весьма небрежной прической, наполнили его большой скрытой страстью. В наиболее солнечном уголке кухни у нее хранилась большая стопка голубых подушечек, и в конце ланча она обычно усаживалась на них и ела суп, напевая отрывки из оперных арий, выглядывая из окна и любуясь своими желтыми розами, или смотрела крошечный телевизор, с которым она редко расставалась. Она купила маленький телевизор, как только он попался ей на глаза, и считала, что использует его, чтобы «держаться на уровне», убежденная в том, что это ее обязанность. Обычно она ставила его на отдельную подушку, чтобы одновременно «держаться на уровне» и любоваться розами.
Доев суп, она поставила свою чашку в раковину, направилась к подушкам и сложила из них горку.
– Пожалуй, посижу здесь пару минут, – сказала она, усаживаясь. – Не люблю выходить из дома, пока я не совсем успокоюсь, а сейчас я определенно еще не успокоилась.
Рози, как водится, возмутилась.
– Я второй такой неженки не видела. Вы же и так опаздываете.
– Да замолчи ты, – перебила Аврора. – Имею же я право секунду посмотреть на собственный двор, разве нет? Я готовлюсь надеть чулки.
Поглядев на свои чулки, она вздохнула. Потом она стала натягивать один из них, но не дойдя до голени, утратила порыв. А когда порыв утрачен, оставалось мало надежды на его возвращение, и она это знала. Она почувствовала глубокую меланхолию, которая часто нападала на нее в день свидания. Жизнь все равно была далека от романтики, приглашали ее на ланч или нет. Почувствовав облегчение, она запихнула чулки в сумочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
– Уже получили приглашение на ланч? – полюбопытствовала Рози.
– Вообще-то, да, – сказала Аврора. – Если не перестанешь вокруг меня прыгать, я тебя стукну.
– Хорошо, тогда я приглашу Ройса, – сказала Рози. – Как раз хотела с вами договориться.
– Разумеется, приглашай. Распоряжайтесь моей едой. Не понимаю, почему бы мне не уступить тебе весь дом. В любом случае, мне как пожилой вдове было бы удобнее жить в квартире. По крайней мере, никто не хватал бы мои подушки.
– Одни разговоры, – огрызнулась Рози, расправляясь с подушками. Голые, они лежали повсюду, с наволочками остались только те три, на которых Аврора «прилегла».
– На самом деле, вовсе не одни разговоры, – стояла на своем Аврора. – «На самом деле» было одно из ее излюбленных выражений. – Я должна переехать. Не знаю, что меня может остановить, разве только новый брак, что весьма маловероятно.
Рози хихикнула.
– Может, вы и выйдете замуж, но все равно не переедете. Если только не выйдете за старого хрыча с дворцом. У вас слишком много барахла. В Хьюстоне не найдется квартиры, куда все это добро влезет.
– Я больше не желаю слушать твоей вздорной болтовни, – Аврора поднялась, прижимая к себе три подушки. – Ты такая же невыносимая, как моя дочь, только у тебя речь побезграмотнее. Раз ты мне весь отдых отравила, мне придется уйти.
– Мне все равно, что вы сделаете, лишь бы не мешали мне работать, – заявила Рози. – Хоть идите и квакайте в пруду вместе с лягушками, мне какое дело.
– У меня нет выбора, – пробормотала Аврора, покидая поле сражения. Это также было ее любимым выражением, а кроме того, и любимым состоянием. Когда она чувствовала себя лишенной выбора, то что бы ни произошло, это не было ее промахом. К тому же она никогда не пользовалась правом выбора, если это не касалось платьев или драгоценностей.
Отбросив ногой несколько подушек, оказавшихся у нее на пути, она в самом худшем настроении покинула внутренний дворик и вышла на солнечный задний двор, чтобы проверить луковицы.
2
Когда через два часа она вышла из спальни, полностью, или почти полностью, собравшись на ланч, Рози ела ланч со своим мужем, Ройсом Данлапом. Авроре казалось, что в нем было меньше вдохновения, чем в покойном Редьярде, и ей было удивительно, как это Рози спроворила ему семерых детей. Он работал водителем грузовика в одной компании, которая торговала упакованными сэндвичами, свиными ножками, жареными чипсами и прочей отвратительной снедью. Ему как-то всегда удавалось ухитриться, чтобы доставка продуктов потребовалась в какое-нибудь местечко, расположенное неподалеку от дома миссис Гринуэй, где Рози попотчевала бы его домашней едой.
– А вот и Ройс, как всегда, – сказала Аврора. В одной руке она несла чулки, а в другой – туфли. Чулки относились к тем вещам, которые отравляли ее существование, и она всегда надевала их в последний момент, если вообще надевала.
– Да, мэм, – сказал Ройс. Он испытывал благоговейный трепет перед Авророй Гринуэй вот уже двадцать лет, и это несмотря на то, что все эти двадцать лет он ежедневно ел ланч у нее на кухне. Если она оставалась дома, то в это время дня была еще в халате, в полдень она еще не надевала платья, правда, она имела привычку за утро несколько раз переодеться в другой халат – это была как бы прелюдия к серьезному переодеванию. Иногда, искренне пребывая в убеждении, что хоть какой-нибудь мужчина лучше, чем совсем никакого, она снисходила до разговора с Ройсом. Хотя из этого у нее ни разу ничего не получилось, но, по крайней мере, она могла съесть свою законную порцию еды, приготовленной Рози – обычно превосходный суп из стручков бамии или какую-нибудь особую смесь. Рози была родом из Шривпорта и прекрасно умела обращаться с ракообразными.
– Ты… Ты, кажется, похудел, Ройс. Надеюсь, тебе не приходится слишком тяжело на работе? – с улыбкой сказала она. Это было традиционное начало разговора.
Ройс покачал головой.
– Нет, мэм, – промямлил он.
– Ах, какой аппетитный вид! Отведаю и я чашечку, чтобы подкрепиться перед уходом. Если я собьюсь по пути в ресторан, то не буду кружить по городу голодная.
– Я думаю, с вами это не случится, вы же всегда так утверждаете.
– Случится – это не то слово. Но иногда я добираюсь не самым коротким путем. По-моему, вообще этот разговор ты заводишь не к месту. Я уверена, Ройсу не понравится, что мы спорим, пока он ест.
– Позвольте мне самой побеспокоиться о собственном муже, – ответила Рози. – Ройс будет есть и во время землетрясения и не оставит ни кусочка.
Аврора замолчала, вкушая суп.
– Я серьезно думаю, что у меня аллергия на чулки, – заявила она, покончив с едой. – Я всегда в них плохо себя чувствую. Они, видимо, мешают кровообращению или оказывают иное вредное воздействие. Ройс, как у тебя дела с кровообращением?
– В порядке, – сказал Ройс. Когда речь заходила о его самочувствии, он мог выдавить из себя это «в порядке», но для него это был абсолютный предел разговорчивости.
Возможно, он сказал бы гораздо больше, если бы посмел, но никак не мог расхрабриться. Двадцать лет созерцания Авроры, которая расхаживает по кухне босиком, сменив сотни халатов, с весьма небрежной прической, наполнили его большой скрытой страстью. В наиболее солнечном уголке кухни у нее хранилась большая стопка голубых подушечек, и в конце ланча она обычно усаживалась на них и ела суп, напевая отрывки из оперных арий, выглядывая из окна и любуясь своими желтыми розами, или смотрела крошечный телевизор, с которым она редко расставалась. Она купила маленький телевизор, как только он попался ей на глаза, и считала, что использует его, чтобы «держаться на уровне», убежденная в том, что это ее обязанность. Обычно она ставила его на отдельную подушку, чтобы одновременно «держаться на уровне» и любоваться розами.
Доев суп, она поставила свою чашку в раковину, направилась к подушкам и сложила из них горку.
– Пожалуй, посижу здесь пару минут, – сказала она, усаживаясь. – Не люблю выходить из дома, пока я не совсем успокоюсь, а сейчас я определенно еще не успокоилась.
Рози, как водится, возмутилась.
– Я второй такой неженки не видела. Вы же и так опаздываете.
– Да замолчи ты, – перебила Аврора. – Имею же я право секунду посмотреть на собственный двор, разве нет? Я готовлюсь надеть чулки.
Поглядев на свои чулки, она вздохнула. Потом она стала натягивать один из них, но не дойдя до голени, утратила порыв. А когда порыв утрачен, оставалось мало надежды на его возвращение, и она это знала. Она почувствовала глубокую меланхолию, которая часто нападала на нее в день свидания. Жизнь все равно была далека от романтики, приглашали ее на ланч или нет. Почувствовав облегчение, она запихнула чулки в сумочку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115