.. - сказал
я и внезапно успокоился. - Проверю, хотя вы, конечно, правы. Седьмая
"подопечная" пуста.
- Это уж точно, - вздохнул один и с хрустом потянулся.
Ясно. Они нашу седьмую модель и всерьез даже не воспринимают.
- Через десять минут конец ночной смены, - напомнил инженер.
2
Мы никак не могли придумать название исследуемой планете. Самое
лучшее, пожалуй, было - "Песчинка". Но дело в том, что почти все модели
были покрыты песком. Все можно было назвать "Песчинками". А некоторые
испытатели в своей фантазии доходили даже до "Зануды".
Огромный, чуть больше Земли шар из песка. И все. Ничего здесь не
было, ни жизни, ни разума. Да и самой-то ее не было. Вернее, была, но не в
обычном смысле этого слова, не в буквальном.
Уже давно были известны основные параметры многих звезд: их масса,
спектр и энергия излучения, небольшие отклонения в движении, что указывало
на наличие у них планет. Четвертое поколение вычислительных машин вполне
справлялось с моделированием. И если человек пока еще не мог улететь к
другим солнечным системам, то почему нельзя изучать эти планеты на Земле?
Вот и начали появляться институты, подобные нашему.
Мощь человеческого воображения и интеллекта плюс невероятные
способности машин к хранению и обработке информации создали несколько
десятков "подопечных" планет, одну из которых я со своими товарищами и
исследовал.
Ангар, где стоял вездеход, представлял собой экран огромного
объемного телевизора. Голографическое изображение создавало полную иллюзию
"действительного" существования планеты. Солнце, белесое небо, мелкий
желтый песок... При "движении" вездеход раскачивался, подпрыгивал на
барханах, расплескивал песок. Температура и состав воздуха в ангаре
соответствовали параметрам моделируемой планеты. Эффект присутствия был
полным. Атмосфера нашей "подопечной" была непригодной для дыхания, более
разреженной. При выходе из вездехода нужно было надевать кислородную
маску, у которой имелось устройство для радиопереговоров с напарником по
смене.
Некоторый риск, пусть и чисто теоретический, в нашей работе был. Я
мог погибнуть, если бы вездеход внезапно разгерметизировался. Мог получить
тепловой удар, если бы вздумал совершить длительную пешую прогулку. В
институте, конечно, на всякий случай имелась специальная группа
спасателей, только работы у них пока не было.
В создании моделей принимали участие и испытатели, но во время
экспериментов специальные детекторы вычислительного центра не пропускали
всплески нашего воображения, которые могли повредить самому испытателю или
"подопечной". На время работы наше воображение как бы осреднялось.
Оставалось лишь то, что необходимо было для планомерных исследований. И во
время восьмичасовых смен мы обязаны были напрягать свое контролируемое
воображение, чтобы отыскать на планете что-то интересное.
Все смоделированные на Земле "подопечные" были бесплодны. Только у
самого Маркелова, да еще в третьей модели были, кажется, небольшие
зацепки. Во всяком случае, в модели Маркелова была нормальная для дыхания
атмосфера и вода, а третья модель иногда выкидывала какие-то фокусы,
связанные с парадоксами пространства и времени. Отработает, например,
испытатель восьмичасовую смену, а в институте пройдет или семь с половиной
часов, или восемь часов пятнадцать минут. Впрочем, в третьей модели фокусы
могла выкидывать просто сама вычислительная машина. Тут еще нужно было как
следует разобраться.
А вот наша бедная, безымянная планетка почетом и уважением у
инженеров и операторов не пользовалась.
3
Загорелось табло, извещавшее о том, что машинное время и наше земное
совместились. Створки ангара разошлись, Вольнов с силой отбросил дверцу
вездехода, спрыгнул на бетонный пол. Был он весь взъерошенный,
взвинченный.
- Что интересного? - осторожно поинтересовался я.
- Надоело, - отозвался Вольнов. - Надоело! И хоть бы толк какой
был... Я уже спираль начал с тоски крутить. До того закрутился, что в
точке схода уснул. Даже сны цветные видел. Ерунду какую-то, а все больше
про желтые пески. Хорошо, вездеход сам нашел место выхода в наше время.
Инженеры обслуживающего персонала четко и быстро осматривали машину.
С ней все было в порядке.
- Спираль мы никогда не крутили, - сказал я. - Обычно круг или
эллипс.
- Сам не знаю, что на меня нашло. Плохо, что я уже не верю в смысл
нашей работы. Ничего мы здесь не найдем, кроме абсурда в снах.
- Что за абсурд тебе приснился?
- Так... Какая-то круглая булка хлеба, только металлическая и с
пятиэтажный дом высотой... Ну... я пошел?
- Иди... А точка схода спирали?
- А! Там на карте увидишь. Ничем не отличается от всех других. Пусто
все. Слаба наша фантазия, да и у машины тоже. Слаба...
Вольнов рассеянно хлопнул меня по плечу и вышел из ангара. Я его
понимал. А ведь все бы изменилось, прилети мы на такую вот захудалую
планетку, проведи мы предварительно пять-десять лет в стенах какого-нибудь
космического корабля. Да ведь мы от радости насмотреться не смогли бы на
эти безжизненные пески. Уж мы бы ее облазили всю, выяснили, что на
противоположной месту посадки стороне высота барханчиков на два миллиметра
больше, в среднем, конечно. А тут пьешь утром кофе, даешь указание дочери,
чтобы она на уроках сидела внимательно и все старательно слушала,
договариваешься с женой, кому после работы зайти в универсам и овощной
магазин, потом шесть остановок едешь на автобусе, садишься в вездеход и
начинаешь исследовать модель неизвестной планеты, у которой, кстати, даже
названия нет. Потом говоришь сменному испытателю, что бросаешь такую
работу к черту, заходишь в магазин, стоишь в очереди, вечером почитываешь
потихонечку литературу по вычислительной технике, потому что уж лучше
перейти в операторы и создавать очередную модель "подопечной", чем потом
ее исследовать.
Я влез в машину, захлопнул дверцы, наружную и внутреннюю, проверил
герметичность кабины, запасы энергии, пищи, воды, воздуха, мельком глянул
на карту, лежавшую на операторском столике. Вольнов действительно вычертил
спираль. Только... Только он, кажется, исследовал совсем не тот квадрат,
который ему полагался по программе. Странно... Ну это Вольнов сам объяснит
в отделе обработки информации, поступающей с модели.
Я дал сигнал о том, что готов к работе. Дисплей высветил программу
работ на смену и предполагаемый район поиска.
1 2 3 4 5 6 7
я и внезапно успокоился. - Проверю, хотя вы, конечно, правы. Седьмая
"подопечная" пуста.
- Это уж точно, - вздохнул один и с хрустом потянулся.
Ясно. Они нашу седьмую модель и всерьез даже не воспринимают.
- Через десять минут конец ночной смены, - напомнил инженер.
2
Мы никак не могли придумать название исследуемой планете. Самое
лучшее, пожалуй, было - "Песчинка". Но дело в том, что почти все модели
были покрыты песком. Все можно было назвать "Песчинками". А некоторые
испытатели в своей фантазии доходили даже до "Зануды".
Огромный, чуть больше Земли шар из песка. И все. Ничего здесь не
было, ни жизни, ни разума. Да и самой-то ее не было. Вернее, была, но не в
обычном смысле этого слова, не в буквальном.
Уже давно были известны основные параметры многих звезд: их масса,
спектр и энергия излучения, небольшие отклонения в движении, что указывало
на наличие у них планет. Четвертое поколение вычислительных машин вполне
справлялось с моделированием. И если человек пока еще не мог улететь к
другим солнечным системам, то почему нельзя изучать эти планеты на Земле?
Вот и начали появляться институты, подобные нашему.
Мощь человеческого воображения и интеллекта плюс невероятные
способности машин к хранению и обработке информации создали несколько
десятков "подопечных" планет, одну из которых я со своими товарищами и
исследовал.
Ангар, где стоял вездеход, представлял собой экран огромного
объемного телевизора. Голографическое изображение создавало полную иллюзию
"действительного" существования планеты. Солнце, белесое небо, мелкий
желтый песок... При "движении" вездеход раскачивался, подпрыгивал на
барханах, расплескивал песок. Температура и состав воздуха в ангаре
соответствовали параметрам моделируемой планеты. Эффект присутствия был
полным. Атмосфера нашей "подопечной" была непригодной для дыхания, более
разреженной. При выходе из вездехода нужно было надевать кислородную
маску, у которой имелось устройство для радиопереговоров с напарником по
смене.
Некоторый риск, пусть и чисто теоретический, в нашей работе был. Я
мог погибнуть, если бы вездеход внезапно разгерметизировался. Мог получить
тепловой удар, если бы вздумал совершить длительную пешую прогулку. В
институте, конечно, на всякий случай имелась специальная группа
спасателей, только работы у них пока не было.
В создании моделей принимали участие и испытатели, но во время
экспериментов специальные детекторы вычислительного центра не пропускали
всплески нашего воображения, которые могли повредить самому испытателю или
"подопечной". На время работы наше воображение как бы осреднялось.
Оставалось лишь то, что необходимо было для планомерных исследований. И во
время восьмичасовых смен мы обязаны были напрягать свое контролируемое
воображение, чтобы отыскать на планете что-то интересное.
Все смоделированные на Земле "подопечные" были бесплодны. Только у
самого Маркелова, да еще в третьей модели были, кажется, небольшие
зацепки. Во всяком случае, в модели Маркелова была нормальная для дыхания
атмосфера и вода, а третья модель иногда выкидывала какие-то фокусы,
связанные с парадоксами пространства и времени. Отработает, например,
испытатель восьмичасовую смену, а в институте пройдет или семь с половиной
часов, или восемь часов пятнадцать минут. Впрочем, в третьей модели фокусы
могла выкидывать просто сама вычислительная машина. Тут еще нужно было как
следует разобраться.
А вот наша бедная, безымянная планетка почетом и уважением у
инженеров и операторов не пользовалась.
3
Загорелось табло, извещавшее о том, что машинное время и наше земное
совместились. Створки ангара разошлись, Вольнов с силой отбросил дверцу
вездехода, спрыгнул на бетонный пол. Был он весь взъерошенный,
взвинченный.
- Что интересного? - осторожно поинтересовался я.
- Надоело, - отозвался Вольнов. - Надоело! И хоть бы толк какой
был... Я уже спираль начал с тоски крутить. До того закрутился, что в
точке схода уснул. Даже сны цветные видел. Ерунду какую-то, а все больше
про желтые пески. Хорошо, вездеход сам нашел место выхода в наше время.
Инженеры обслуживающего персонала четко и быстро осматривали машину.
С ней все было в порядке.
- Спираль мы никогда не крутили, - сказал я. - Обычно круг или
эллипс.
- Сам не знаю, что на меня нашло. Плохо, что я уже не верю в смысл
нашей работы. Ничего мы здесь не найдем, кроме абсурда в снах.
- Что за абсурд тебе приснился?
- Так... Какая-то круглая булка хлеба, только металлическая и с
пятиэтажный дом высотой... Ну... я пошел?
- Иди... А точка схода спирали?
- А! Там на карте увидишь. Ничем не отличается от всех других. Пусто
все. Слаба наша фантазия, да и у машины тоже. Слаба...
Вольнов рассеянно хлопнул меня по плечу и вышел из ангара. Я его
понимал. А ведь все бы изменилось, прилети мы на такую вот захудалую
планетку, проведи мы предварительно пять-десять лет в стенах какого-нибудь
космического корабля. Да ведь мы от радости насмотреться не смогли бы на
эти безжизненные пески. Уж мы бы ее облазили всю, выяснили, что на
противоположной месту посадки стороне высота барханчиков на два миллиметра
больше, в среднем, конечно. А тут пьешь утром кофе, даешь указание дочери,
чтобы она на уроках сидела внимательно и все старательно слушала,
договариваешься с женой, кому после работы зайти в универсам и овощной
магазин, потом шесть остановок едешь на автобусе, садишься в вездеход и
начинаешь исследовать модель неизвестной планеты, у которой, кстати, даже
названия нет. Потом говоришь сменному испытателю, что бросаешь такую
работу к черту, заходишь в магазин, стоишь в очереди, вечером почитываешь
потихонечку литературу по вычислительной технике, потому что уж лучше
перейти в операторы и создавать очередную модель "подопечной", чем потом
ее исследовать.
Я влез в машину, захлопнул дверцы, наружную и внутреннюю, проверил
герметичность кабины, запасы энергии, пищи, воды, воздуха, мельком глянул
на карту, лежавшую на операторском столике. Вольнов действительно вычертил
спираль. Только... Только он, кажется, исследовал совсем не тот квадрат,
который ему полагался по программе. Странно... Ну это Вольнов сам объяснит
в отделе обработки информации, поступающей с модели.
Я дал сигнал о том, что готов к работе. Дисплей высветил программу
работ на смену и предполагаемый район поиска.
1 2 3 4 5 6 7