– Я не собираюсь глупо рисковать, но думаю, что сумею найти человека, который в состоянии помочь. – Ее план выглядел более чем эфемерно даже в собственных глазах. Теперь же, когда она высказала это вслух, ее надежды приобрели вид растворяющегося в голубом небе легкого облачка. – Подожди шесть месяцев, Мэтью. Только шесть месяцев. Я не прошу ни о чем другом. – Она попыталась взять его за руку, но Мэтью не позволил.
– Ты продолжаешь настаивать, – разочарованно и холодно сказал он, словно просто констатировал факт.
Такую же отчужденность в его голосе Грейс ощущала в свои первые дни пребывания в поместье. Она еще не успела забыть, как тогда ее раздражал и пугал подобный тон.
Наконец губы Мэтью дрогнули и на его лице появилось жалкое подобие улыбки.
– Что ж, раз ты так настаиваешь и для тебя это важно… Хорошо, даю тебе слово.
Грейс облегченно выдохнула. Честь для Мэтью была важнее, чем жизнь. На его слово можно было положиться с легким сердцем.
– Спасибо.
– Итак, теперь ты готова бежать или я должен пообещать тебе что-то еще? – Он предложил ей руку по всем правилам светского этикета.
Она отказалась. Грейс не хотела, чтобы Мэтью сопроводил ее обратно в дом словно незнакомку.
– Значит, Мэтью, ты именно так хочешь со мной проститься? – тихо спросила она.
– Грейс, не испытывай мое терпение. Ты знаешь, что мы собираемся сделать. И понимаешь, почему мы это делаем. – На этот раз в голосе Мэтью не ощущалось ни злости, ни раздражения. Он казался глубоко несчастным.
Грейс опустила голову. Она чувствовала себя виноватой за то, что взяла из стола Мэтью документы. И чувство вины, словно маленькая змейка, все время жалило Грейс и впрыскивало в ее сердце яд. Она уверяла себя, что это было сделано лишь для блага Мэтью. Разумеется, рассказать ему о своем плане спасения она не могла, он бы обязательно остановил ее. Грейс знала об этом. И еще она знала, что любит Мэтью.
– Мне так не хочется покидать тебя. Это разобьет мое сердце, – проговорила она сквозь слезы.
Его улыбка сделалась более естественной, он взял в свои ладони ее руки. Хотя Мэтью и старался выглядеть беспечным и счастливым, было заметно, с каким напряжением это ему дается. За его улыбкой прятались грусть и усталость.
– Я же пообещал тебе, что в течение ближайших шести месяцев ничего с собой не сделаю. Давай больше не будем дуться друг на друга, моя дорогая.
Он всегда вел себя с ней благородно, даже если считал, что она сама не столь безупречна в своих поступках.
Когда Грейс думала об этом, то чувствовала себя маленькой дрянной девчонкой, и мужество, которое так было ей сейчас необходимо, начинало покидать ее. А она должна быть сильной, чтобы пуститься в тот путь, на котором ее повсюду поджидали опасности.
– Я не успокоюсь до тех пор, пока ты не окажешься на свободе, – прошептала она тихо.
Черты его лица заострились, Мэтью даже стал казаться старше.
– Не нужно этого, любимая. Беги отсюда как можно быстрее и постарайся забыть меня. Это для твоего же блага.
Грейс ничего не сказала на это. Какой смысл? Она все равно останется при своем мнении и будет делать то, что считает нужным.
– Поцелуй меня, – внезапно охрипнув, проговорила она.
Ее рот приоткрылся. Как трудно давалось ей это прощание, долгое, бесконечное, причиняющее столько боли. Поддерживала сейчас Грейс лишь надежда на то, что ей удастся освободить Мэтью.
В их поцелуе была страсть. И печаль. И конечно, любовь.
Когда Мэтью, наконец, отстранился от нее, Грейс заметила, что в его глазах блестели слезы. Она никогда раньше не видела Мэтью плачущим. Его гордость не позволяла ему выглядеть слабым в ее глазах. И вот теперь…
– Я люблю тебя, Грейс. – Это больше походило на клятву.
– И я люблю тебя, Мэтью.
– Пора, – мрачно проговорил он.
– Да. – Она быстро приподнялась на цыпочках и снова поцеловала его. Грейс боялась, что у нее не хватит сил оставить его. – Храни тебя Бог, мой дорогой.
Она повернулась и торопливо зашагала назад к дому.
Мэтью спрятался в деревьях около главных ворот. Вулфрам, безмолвный и послушный страж, лежал в траве рядом с хозяином. Полчаса назад Грейс отправилась в дом.
Монкс работал в тени справа от ворот, словно заводной грохотал молотком по какому-то металлическому ящику. Файли нигде не было видно, но он все равно находился где-то поблизости.
Мэтью прошиб холодный пот. Он дал клятву Грейс, но она не знала, о чем просила. Ожидание длиной в шесть месяцев было равносильно изощренной пытке. Он не мог объяснить ей всего. Господи, когда она стояла перед ним в последний раз там на лужайке, у него словно язык отсох.
Мэтью стиснул зубы; ему следовало морально подготовиться к тому, что последует незамедлительно за побегом Грейс. Его просто-напросто прикрутят к столу и изобьют. Он хмыкнул. Правда, теперь лицемерные утверждения лорда Джона, что якобы все это делается ради блага несчастного сумасшедшего, не пройдут. Слишком уж откровенный состоялся у них разговор не так давно, и все Точки над «и» были расставлены.
Когда его наказывали в прошлый раз после побега, Файли и Монкс избивали его несколько часов подряд, делая лишь небольшие перерывы, чтобы отдохнуть и подкрепиться. И Мэтью не хотелось снова проходить через этот кошмар. Умереть в каком-то смысле было легче.
Теперь эти чудовища опять примутся истязать его. Вероятно, они и в самом деле будут думать, что он сумасшедший. А это могло означать лишь то, что пытка станет изощреннее, будет продолжаться дольше. Ощущение безнаказанности, которое всегда было присуще и Монксу, и Файли, теперь станет еще более полным и принесет истинное наслаждение этим негодяям.
Возможно, каким-то непостижимым образом он сам заставлял свою болезнь возвращаться. Она служила как бы барьером между ним и его мучителями. Эта болезнь разделяла его мир на две половины, в одной из которых существовал он, а в другой – Монкс, Файли и лорд Джон. Мэтью предпочитал жить с помутившимся рассудком, чем перейти на сторону людей, давно утративших все человеческие качества.
Неожиданно за его спиной треснула ветка, и, обернувшись, Мэтью увидел Грейс. В своем черном траурном платье и с косой вокруг головы она выглядела настоящей пуританкой. У Мэтью кольнуло где-то под ложечкой. Грейс вдруг сделалась совершенно другой женщиной, не той, которую он знал. Она была все такой же красивой, но уже не принадлежала ему.
– Ты готова? – Мэтью боролся со своим желанием обнять Грейс. Если бы он это сделал сейчас, то уже никогда не отпустил бы ее.
– Да. – Она послушно кивнула. В одной руке у нее был черный шелковый узелок с вещами. Они долго решали, что ей с собой взять, и Мэтью отобрал для нее вещи, которые можно было обменять на еду или отдать за проезд. Батистовые с вышивкой носовые платки, недорогие украшения, пряжки для туфель.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83