Вы не знаете причины ее постоянно плохого расположения духа?
«Причина сидит теперь в Париже», – подумал Аткинс, но, не высказав свою мысль вслух, предложил доктору другое объяснение:
– Мне кажется, на мисс Джен удручающе подействовали письма, которые передал ей мистер Алисон, – помните того молодого американца, которого я к вам привел? Он сообщил ей о каком-то несчастье у близких друзей. По крайней мере, я заметил, что с тех пор мисс Джен постоянно бывает не в духе.
– Ну что ж, тогда понятно! – ответил доктор. – А я уже начал опасаться, что ей показалось что-то неприятным у нас в доме.
Джен продолжала неподвижно сидеть в своем кресле. У подъезда снова раздался звонок, и на лестнице послышались чьи-то шаги. Молодая девушка не пошевельнулась и, только, когда дверь открылась, подняла голову. На пороге стоял профессор Фернов.
После того вечера на развалинах старого замка они не виделись. Профессор сдержал слово: он ни разу не попался на глаза молодой девушке, старательно избегая случайных встреч, которые неизбежны для людей, живущих в одном доме. За эти две недели они не обменялись даже холодным поклоном на расстоянии и вдруг оказались так близко друг от друга и наедине.
Джен быстро вскочила с места. При виде этого человека она вспомнила, как он ее унизил, и все, что она перечувствовала в предыдущие часы, исчезло само собой. В ее душе снова воскресла ненависть к Фернову. Зачем он явился теперь в квартиру дяди, хотя до сих пор никогда этого не делал? Он ведь знал, что встретит ее здесь. Может быть, он пришел из-за нее? В таком случае она себя покажет и ни за что не позволит ему подчинить ее своему влиянию, унизить! Довольно с нее и одного раза.
Однако все вышло не так, как предполагала Джен. Профессор продолжал стоять на пороге, блуждая взглядом по комнате и, казалось, не замечая ее.
– Простите, пожалуйста, – вежливо проговорил он, наконец, – я ищу доктора.
– Дядя в саду!
– Благодарю вас.
Профессор закрыл дверь и, пройдя через веранду, вышел на открытый балкон.
Джен вспыхнула; она ждала объяснений со стороны Фернова, а он выказал полнейшее пренебрежение к ней. Этого Джен не могла вынести и, ощутив острую боль в сердце, судорожно схватилась за спинку кресла.
Фернов не успел спуститься с лестницы, как из сада появился доктор.
– Слава Богу, наконец-то вы здесь! – воскликнул он. – Профессор, скажите на милость, что это вам вздумалось чудить? Ваш Фридрих всполошил своей ужасной вестью весь дом, – и Стефан, взяв Фернова под руку, увлек его на стеклянную веранду.
Видимо, этого меньше всего хотелось Фернову; он неохотно последовал за доктором и не сел на стул, предложенный ему хозяином дома, а лишь слегка оперся на его спинку. Не говоря ни слова, Джен повернулась и ушла с веранды. Стефан с удивлением и неудовольствием посмотрел ей вслед: он находил, что невежливость племянницы по отношению к гостю переходит все границы. Губы профессора слегка дрогнули, но он ничем не показал, что заметил ее уход.
Мисс Форест ушла недалеко; она осталась в соседней комнате и, подойдя к окну, мрачно смотрела в сад. Джен не желала находиться рядом с человеком, который осмеливался совершенно ее игнорировать. Тем не менее, она хотела слышать разговор профессора с ее дядей, и поэтому оставила дверь полуоткрытой, так что до нее доносилось каждое слово.
– Расскажите мне, пожалуйста, пообстоятельнее, как было дело, – заговорил доктор. – Я не знаю, не сошел ли с ума ваш Фридрих, так как не могу допустить, чтобы вы оказались годным для военной службы. Фридрих уверяет, что вы сами того пожелали, да я в этом и не сомневаюсь. Достаточно было одного вашего слова, даже просто молчания, чтобы вас забраковали по одному только виду, не подвергая обследованию. Зачем вы это сделали, если все было так, как рассказал нам Фридрих?
– Это была вспышка, – тихо ответил Фернов, опустив глаза. – Я был готов к тому, что меня не возьмут, но пренебрежительно-снисходительное отношение врача лишило меня рассудка. Мысль о том, что я, несчастный, слабосильный человек, должен сидеть дома, в то время как все спешат на защиту родины, была для меня невыносима. Я сделал глупость, за которую могу поплатиться жизнью, но я мог бы совершить ее и вторично.
– У вас бывают иногда поразительные вспышки, – сказал доктор, взглянув на газету. – Но об этом после. Теперь нужно бросить все силы на то, чтобы исправить глупость, – не сердитесь: не вашу, а старшего врача. Я поеду вместе с вами в X. и прочту ему хорошую нотацию. Конечно, того, что сделано, не вернешь, но старший врач благодаря своим связям может устроить так, что вас направят на канцелярскую службу в одно из управлений. Подобного рода работу вы еще можете вынести.
Лицо профессора снова вспыхнуло яркой краской, а брови гневно сдвинулись.
– Благодарю вас, доктор, за ваше желание помочь, но я решительно отказываюсь от вашего вмешательства, – раздраженным тоном возразил он. – Я призван к оружию и пойду вместе с другими туда, куда призывает меня мой долг.
В немом удивлении Стефан взглянул на Фернова. Он привык быть авторитетом для своих пациентов, привык к покорному послушанию со стороны профессора, а теперь вдруг открытый бунт! Доктор был крайне возмущен.
– Вы с ума сошли! – резко воскликнул он. – Вы хотите сражаться? Вы?! Это выходит за рамки здравого смысла!
Профессор не возразил ни слова, а только стиснул зубы, вспыхнул до ушей и взглянул на доктора так, что тот поспешил изменить тон.
– Приведите же какой-нибудь разумный довод для объяснения своего поступка, – умоляющим тоном проговорил Стефан. – Неужели вы не можете быть так же полезны своему отечеству, сидя в канцелярии, как на поле брани, если уж вам непременно хочется стать военным? Скажите мне, ради Бога, почему вы не хотите остаться при военном управлении?
– Не хочу!
– Вы несносный упрямец, – снова сердито произнес доктор, – и в этом отношении очень похожи на мою племянницу. Если она скажет: «Я не хочу», то весь свет может перевернуться, но она ни за что не уступит. У вас теперь совершенно такой же тон, как у Джен; можно подумать, что вы позаимствовали его у нее. Вы оба по своему упрямству могли бы составить прекрасную пару.
– Прошу вас, доктор, избавить меня от неуместных шуток! – вне себя от гнева закричал профессор и даже топнул ногой.
Стефан был страшно поражен таким взрывом, тем более, что Фернов всегда отличался спокойствием и выдержкой.
– Оказывается, вы можете быть даже грубым! – с искренним удивлением заметил он.
Профессор нахмурил брови и молча отвернулся.
– Я, конечно, пошутил, – стал оправдываться доктор, – мне известно, что вы с Джен почти не выносите друг друга. Однако вы умеете сердиться, профессор! Вообще я нахожу, что за последние два месяца вы сильно изменились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
«Причина сидит теперь в Париже», – подумал Аткинс, но, не высказав свою мысль вслух, предложил доктору другое объяснение:
– Мне кажется, на мисс Джен удручающе подействовали письма, которые передал ей мистер Алисон, – помните того молодого американца, которого я к вам привел? Он сообщил ей о каком-то несчастье у близких друзей. По крайней мере, я заметил, что с тех пор мисс Джен постоянно бывает не в духе.
– Ну что ж, тогда понятно! – ответил доктор. – А я уже начал опасаться, что ей показалось что-то неприятным у нас в доме.
Джен продолжала неподвижно сидеть в своем кресле. У подъезда снова раздался звонок, и на лестнице послышались чьи-то шаги. Молодая девушка не пошевельнулась и, только, когда дверь открылась, подняла голову. На пороге стоял профессор Фернов.
После того вечера на развалинах старого замка они не виделись. Профессор сдержал слово: он ни разу не попался на глаза молодой девушке, старательно избегая случайных встреч, которые неизбежны для людей, живущих в одном доме. За эти две недели они не обменялись даже холодным поклоном на расстоянии и вдруг оказались так близко друг от друга и наедине.
Джен быстро вскочила с места. При виде этого человека она вспомнила, как он ее унизил, и все, что она перечувствовала в предыдущие часы, исчезло само собой. В ее душе снова воскресла ненависть к Фернову. Зачем он явился теперь в квартиру дяди, хотя до сих пор никогда этого не делал? Он ведь знал, что встретит ее здесь. Может быть, он пришел из-за нее? В таком случае она себя покажет и ни за что не позволит ему подчинить ее своему влиянию, унизить! Довольно с нее и одного раза.
Однако все вышло не так, как предполагала Джен. Профессор продолжал стоять на пороге, блуждая взглядом по комнате и, казалось, не замечая ее.
– Простите, пожалуйста, – вежливо проговорил он, наконец, – я ищу доктора.
– Дядя в саду!
– Благодарю вас.
Профессор закрыл дверь и, пройдя через веранду, вышел на открытый балкон.
Джен вспыхнула; она ждала объяснений со стороны Фернова, а он выказал полнейшее пренебрежение к ней. Этого Джен не могла вынести и, ощутив острую боль в сердце, судорожно схватилась за спинку кресла.
Фернов не успел спуститься с лестницы, как из сада появился доктор.
– Слава Богу, наконец-то вы здесь! – воскликнул он. – Профессор, скажите на милость, что это вам вздумалось чудить? Ваш Фридрих всполошил своей ужасной вестью весь дом, – и Стефан, взяв Фернова под руку, увлек его на стеклянную веранду.
Видимо, этого меньше всего хотелось Фернову; он неохотно последовал за доктором и не сел на стул, предложенный ему хозяином дома, а лишь слегка оперся на его спинку. Не говоря ни слова, Джен повернулась и ушла с веранды. Стефан с удивлением и неудовольствием посмотрел ей вслед: он находил, что невежливость племянницы по отношению к гостю переходит все границы. Губы профессора слегка дрогнули, но он ничем не показал, что заметил ее уход.
Мисс Форест ушла недалеко; она осталась в соседней комнате и, подойдя к окну, мрачно смотрела в сад. Джен не желала находиться рядом с человеком, который осмеливался совершенно ее игнорировать. Тем не менее, она хотела слышать разговор профессора с ее дядей, и поэтому оставила дверь полуоткрытой, так что до нее доносилось каждое слово.
– Расскажите мне, пожалуйста, пообстоятельнее, как было дело, – заговорил доктор. – Я не знаю, не сошел ли с ума ваш Фридрих, так как не могу допустить, чтобы вы оказались годным для военной службы. Фридрих уверяет, что вы сами того пожелали, да я в этом и не сомневаюсь. Достаточно было одного вашего слова, даже просто молчания, чтобы вас забраковали по одному только виду, не подвергая обследованию. Зачем вы это сделали, если все было так, как рассказал нам Фридрих?
– Это была вспышка, – тихо ответил Фернов, опустив глаза. – Я был готов к тому, что меня не возьмут, но пренебрежительно-снисходительное отношение врача лишило меня рассудка. Мысль о том, что я, несчастный, слабосильный человек, должен сидеть дома, в то время как все спешат на защиту родины, была для меня невыносима. Я сделал глупость, за которую могу поплатиться жизнью, но я мог бы совершить ее и вторично.
– У вас бывают иногда поразительные вспышки, – сказал доктор, взглянув на газету. – Но об этом после. Теперь нужно бросить все силы на то, чтобы исправить глупость, – не сердитесь: не вашу, а старшего врача. Я поеду вместе с вами в X. и прочту ему хорошую нотацию. Конечно, того, что сделано, не вернешь, но старший врач благодаря своим связям может устроить так, что вас направят на канцелярскую службу в одно из управлений. Подобного рода работу вы еще можете вынести.
Лицо профессора снова вспыхнуло яркой краской, а брови гневно сдвинулись.
– Благодарю вас, доктор, за ваше желание помочь, но я решительно отказываюсь от вашего вмешательства, – раздраженным тоном возразил он. – Я призван к оружию и пойду вместе с другими туда, куда призывает меня мой долг.
В немом удивлении Стефан взглянул на Фернова. Он привык быть авторитетом для своих пациентов, привык к покорному послушанию со стороны профессора, а теперь вдруг открытый бунт! Доктор был крайне возмущен.
– Вы с ума сошли! – резко воскликнул он. – Вы хотите сражаться? Вы?! Это выходит за рамки здравого смысла!
Профессор не возразил ни слова, а только стиснул зубы, вспыхнул до ушей и взглянул на доктора так, что тот поспешил изменить тон.
– Приведите же какой-нибудь разумный довод для объяснения своего поступка, – умоляющим тоном проговорил Стефан. – Неужели вы не можете быть так же полезны своему отечеству, сидя в канцелярии, как на поле брани, если уж вам непременно хочется стать военным? Скажите мне, ради Бога, почему вы не хотите остаться при военном управлении?
– Не хочу!
– Вы несносный упрямец, – снова сердито произнес доктор, – и в этом отношении очень похожи на мою племянницу. Если она скажет: «Я не хочу», то весь свет может перевернуться, но она ни за что не уступит. У вас теперь совершенно такой же тон, как у Джен; можно подумать, что вы позаимствовали его у нее. Вы оба по своему упрямству могли бы составить прекрасную пару.
– Прошу вас, доктор, избавить меня от неуместных шуток! – вне себя от гнева закричал профессор и даже топнул ногой.
Стефан был страшно поражен таким взрывом, тем более, что Фернов всегда отличался спокойствием и выдержкой.
– Оказывается, вы можете быть даже грубым! – с искренним удивлением заметил он.
Профессор нахмурил брови и молча отвернулся.
– Я, конечно, пошутил, – стал оправдываться доктор, – мне известно, что вы с Джен почти не выносите друг друга. Однако вы умеете сердиться, профессор! Вообще я нахожу, что за последние два месяца вы сильно изменились.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53