Но… возле дверей кабинета начальника вокзала его ждал сам Ухтомский. Полковник был в цивильной одежде, стоял, прислонясь к стене, будто бы читал газету. К счастью, они были знакомы по Парижу, поэтому узнать друг друга не составило большого труда. Ухтомский шагнул к Субботину, протянул руку.
– С благополучным прибытием, коллега! Прошу следовать за мной!
Вместо того, чтобы выйти на привокзальную площадь, Ухтомский повел Субботина какими-то лабиринтами, минуя толпы людей, спешащих на электрички. Они вышли на глухую улочку, где Ухтомский остановил первую попавшую частную машину. Назвал адрес: Кутузовский проспект. Через полчаса частник домчал их до музея-панорамы Бородинской битвы. Ухтомский, казалось, больше не замечал гостя, бодро шагал по проспекту, ни разу не оглянулся. Субботин, проклиная в душе этого конспиратора, едва поспевал за длинноногим полковником. И, когда они нырнули в подъезд одного из домов, вошли в просторный, с зеркальными стенами лифт, Субботин вздохнул с облегчением. Лифт остановился, и они вошли в квартиру.
– Вот, располагайтесь, – впервые улыбнулся Ухтомский, – чем богаты, тем и рады. Здесь мы можем откровенно поговорить о насущных делах.
– А эти стены не имеют ушей? – спросил Субботин. Там, во Франции, когда они впервые встретились на конспиративной квартире Ассоциации, Ухтомский выглядел куда увереннее.
– Будьте спокойны! – Хозяин обвел глазами помещение. – Все проверено: стены, розетки, даже туалет.
– Что ж, вам виднее. – Субботину показалось, что он мог бы в эти минуты прочитать мысли главного Лидера Ассоциации в СССР. Больно простоватым выглядел этот резидент советской разведки во Франции, хотя… именно такие агенты в состоянии работать на двух и более хозяев, не бросаться в глаза. – Итак, думаю, что нет смысла докладывать, кто я и зачем прибыл.
– Я в курсе дела. – Ухтомский поставил на стол графин с вишневым соком, нарезал несколько ломтиков хлеба, масло и колбасу разложил на тарелочках.
– Разрешите дать вам один совет? – не сдержал улыбки Субботин.
– Разрешаю.
– Вы живете в Москве, а думаете и действуете по-французски. Так резать хлеб могут только в Бретани. Слишком прозрачны ломтики, слишком малы. Помните, как погорел Кристофер, закурив сигарету по-русски?
– Мой милый друг! – Ухтомский желчно улыбнулся. – Вы не находите, что делать замечания старшему неприлично? К тому же вы мой гость.
– Пардон! – Субботин подумал о том, что, действительно, давать советы человеку, под руководством коего предстоит работать, неуместно и глупо. – Итак, я вас внимательно слушаю, шеф!
– Вы направляетесь в крупный металлургический центр России, в город Старососненск. Город с традициями, стоит на перекрестке торговых путей, связан прямым сообщением с Украиной. С чего начинать новую жизнь, учить вас не стану. Осмотритесь, затаитесь, обзаводитесь знакомствами, будьте со всеми, как здесь говорят, взаимно вежливы и ласковы.
– Кстати, о пословицах, – вставил Субботин. – В России говорят так: «Ласковый теленок двух маток сосет, а неласковый ни одной не видит». Извините, что перебил.
– Да, характерец у вас, Павел Эдуардович, не сахар! Однако я продолжу, с вашего позволения. Вы писатель, а это открывает перед вами хорошие перспективы, возможность вклиниваться в любые структуры.
– А жилье? Мне поселиться в гостинице?
– Видимо, так. Но… будем просить Ассоциацию выделить деньги, чтобы либо купить, либо внести взнос в кооператив. Я продумываю несколько вариантов. И еще совет: осторожнее с оружием. Словом, ложитесь на дно. Отдыхайте, ждите сигнала.
– Я буду писать книги. – Субботин взглянул на Ухтомского с откровенной укоризной, мол, что это вы мне втолковываете прописные истины.
Он и впрямь с нетерпением ждал момента, когда отключится от всех треволнений, связанных с переездом в Союз из Франции, где из него выжимали все соки, нашпиговывая шпионскими знаниями. Если честно признаться, то Субботин считал себя обойденным в карьере Ассоциацией. Он, как и Ухтомский, родился во Франции в семье белоэмигранта, закончил университет, активно сотрудничал в русской общине, затем, как и следовало ожидать, был завербован в секретные агенты КГБ, многократно вызывался в Союз, где не только отчитывался о своей тайной деятельности, но и проходил дополнительное обучение на закрытых базах спецподразделений. КГБ был в нем очень заинтересован, ибо он находился в гуще старой эмиграции, а его покойный отец дружил с семьей адмирала Колчака. Вполне понятно, что ему удалось «заслужить» возвращение на родину предков, чему активно содействовали люди Ассоциации, в частности тот же Ухтомский. Иными словами, все перепуталось в этой жизни.
…Рано утром Ухтомский неожиданно предложил Субботину «прогуляться». У подъезда полковника уже ждала служебная «волга». Почему-то Ухтомский не скрывал своего гостя. Субботин не счел нужным интересоваться, куда они направляются, ведь не станет же Ухтомский «сдавать» его. А в остальном оставалось полагаться на Лидера.
На окраине одного микрорайона в Химках автомашина остановилась, высадила Ухтомского и Субботина и тотчас умчалась. Они пошли пешком мимо совершенно одинаковых девятиэтажек, мимо пустырей, на которых москвичи высаживали свои крохотные огороды, копаясь в сером суглинке. В одном из домов поднялись на седьмой этаж. Ухтомский отворил дверь явно конспиративной квартиры своим ключом и щелкнул выключателем, так как тяжелые шторы плотно закрывали окна. И тут навстречу Ухтомскому встал из кресла пожилой человек с серыми усталыми глазами, седеющим ежиком коротко остриженных волос.
– Здравия желаю, товарищи! – Он приподнялся, протянул руку Ухтомскому. – Рад вас видеть, полковник! И вас… – замер он в выжидательной позе.
– Меня зовут Павел Субботин! – Все идет по стандартному сценарию. Он готов был побиться об заклад, что перед ним сотрудник КГБ. Уже давно он научился отличать этих людей по едва заметным деталям и жестам, вкрадчивым, осторожным, по тихому голосу, по зрачкам глаз. Даже когда они удивлялись, зрачки у них оставались крохотными точками.
– Павел Эдуардович! – Ухтомский указал Субботину на стул. – Это товарищ Артем, из Комитета госбезопасности. Он хотел бы кратко изложить вам суть нового задания.
– Готов выслушать умные советы! – Вновь чертенок ожил в душе Субботина.
– Зря иронизируете. – Лицо товарища Артема оставалось каменным. – Разрешите, я буду называть вас не по фамилии, а по псевдониму, присвоенному комитетом. Кажется, вас звали в Париже и Бордо Писателем?
– Да, я «классик», автор многотомника неизданных романов.
– Мы бы хотели попросить вас, Писатель, взять под негласный контроль работу Старососненского управления, не всего управления, конечно, а людей из первого отдела металлургического комбината.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96