Чуть поодаль высилась сигнальная башня со странными узкими окнами. Когда-то короли запирались в ней вместе с советниками и обсуждали государственные дела. А наследный принц другой династии, так и не взошедший на трон Ратана, сейчас стоял у Джинессы за спиной и настраивал лиранту.
Иниш считался жемчужиной Шанда. Джинесса словно попала в волшебную сказку, которую не нарушала никакая обыденность. Ни одной струйки черного дыма не поднималось из печных труб. Не пахло гниющими помоями. Если в городе и имелись дубильные заведения, ветер в это утро явно дул в другую сторону. Даже хрипловатые крики матросов, подзывавших портовых шлюх, смягчались тягучим южным говором.
Аритон заглушил струны лиранты и встал. Вместо худощавого моряка перед Джинессой стоял элегантный менестрель, наряженный в черный камзол с серебристым поясом. Матросские штаны сменились другими — узкими и щегольскими. На ногах красовались башмаки с вышивкой и пряжками, а вместо блузы Фаленит надел шелковую рубашку с перламутровыми пуговицами. Джинесса торопливо поцеловала спящих двойняшек, затем подошла к перилам палубы.
— Если хочешь взять меня с собой, я готова, — сказала она.
Аритон наградил ее мимолетной улыбкой.
— Представляю, как обозлится Дакар, когда проспится и обнаружит, что лодка уплыла и ему опять придется сидеть на корабле.
Аритон убрал лиранту в чехол, тщательно завязал все тесемки и помог Джинессе сойти в лодку. Потом спустился сам и сел на весла. Больше он не произнес ни слова.
Вблизи портовая часть Иниша оказалась не столь красивой. Она напоминала обедневшую знатную даму, роскошный наряд которой успел выцвести и поистрепаться. Как и везде, дощатый причал держался на шатких сваях, густо облепленных водорослями. Воняло подгорелым жиром, гнилой рыбой и кровяной колбасой. Арки зданий, столь заворожившие вдову при подходе к городу, покрывала серая осклизлая плесень. Городские власти обязали всех уличных шлюх ходить с колокольчиками. Колокольчики звенели то дерзко, то гнусаво. Рядом слышалась брань портовых грузчиков, сгибавшихся под тяжестью мешков и корзин. Здесь выходили на поверхность городские сточные трубы, и канавы тонули в неубранных нечистотах. Уличные торговцы , давно притерпевшиеся к зловонию, сосредоточенно потрошили кроликов. Тутже дымили колченогие жаровни, на которых жарилось мясо.
— Прости, я должен был тебя предупредить, — сказал Аритон, увидев, что Джинессе стало дурно от портовых запахов.
Он стянул с руки перчатку.
— Возьми и прикрой нос. В самом городе улицы чище. Наняв уличного мальчишку стеречь лодку, Аритон взял Джинессу под руку, стремясь поскорее увести из гавани.
Оказалось, что передвигаться по городским улицам не так-то просто. Джинессу постоянно толкали и пихали. Назойливые торговцы чуть ли не силой заставляли купить у них заколки и ленты для волос или булочки-плетенки, посыпанные кунжутом. Джинесса с тоской вспоминала сонный Мериор: пальмы, бросающие тень на белый песок; соседок, солящих рыбу в кадках; чаек, снующих рядом и дерущихся из-за рыбьих потрохов.
К тому времени, когда они миновали шумный и грязный портовый рынок и стали подниматься по узким улочкам в верхнюю часть Иниша, у Джинессы подкашивались ноги. Аритон усадил ее возле фонтанчика, журчащего в тени сливового дерева. Босоногая девчонка с длинным хлыстом и тремя подопечными гусями одолжила вдове кружку. Слушая птичьи трели, доносившиеся из зарешеченного окна богатого дома, женщина с жадностью напилась прохладной, вкусной воды.
— Здесь совсем недалеко, — подбодрил Джинессу Аритон.
Должно быть, пока она пила воду и боролась с головокружением, он успел расспросить дорогу. Джинесса вернула ему перчатку и встала.
Лицо Аритона было побелевшим и каким-то неживым.
— Ты боишься туда идти? — спросила она.
Он не ответил, сосредоточенно шагая по плиткам мостовой, чтобы не запачкать башмаков. Их сверкающие пряжки отражали кусочки неба.
Нет, не боюсь, — наконец произнес он. — Просто я не гожусь для ноши, которую учитель возложил на мои плечи.
Его пальцы непроизвольно стиснули ремень лиранты. «Пришли», — поняла Джинесса.
Глядя на этот опрятный домик, окаймленный цератониями, трудно было поверить, что прежде тут находилась молочная лавка. Высокие узкие окна, украшенные резными ставнями; на двойных дверях — накладки из кованой латуни. Терракотовые стены сберегали тепло внутри дома. Крыша была выстлана замшелой черепицей.
К дверям вели ступени, отделанные мраморной крошкой. Взявшись за дверной молоток, Аритон несколько раз постучал.
Дверь мгновенно распахнулась, словно хозяйка — невысокая худая женщина — следила за ними, подглядывая в щель. Ее волосы соломенного цвета были гладко зачесаны и убраны в тугой пук. Пухлые губы и приплюснутый нос свидетельствовали о добродушном характере. Однако выражение на лице женщины было холодным и надменным.
— Маг говорил, чтобы мы вас ждали, — сдержанно поздоровавшись, сказала дочь Халирона.
Она обвела взглядом молодого менестреля и его спутницу, будто искала повод не пустить их в дом. Однако такого повода не нашлось.
— Меня зовут Аритон Фаленский. Наверное, вам говорили, что я был последним учеником у вашего отца.
Голос Аритона звучал безупречно. Но Джинесса достаточно узнала этого человека, и его напряженные плечи были красноречивее слов.
— Нам говорили. Значит, вы приехали в Иниш, чтобы выполнить последнюю волю моего отца?
Женщина открыла дверь пошире.
— Что ж, входите и давайте подведем черту. В моей жизни это вряд ли что-то изменит, а в маминой — не знаю. Только постарайтесь не доводить ее до слез. Я вас очень прошу. Ей и так нездоровится. Не надо добавлять ей страданий.
Аритон ступил в полумрак чистенькой передней, пол которой был выложен плиткой. Вкусно пахло какими-то цветами, росшими в широких керамических вазах. И все же их аромат не мог до конца заглушить едкий запах мази, которой вдова Халирона лечила больные суставы. Дочь менестреля застенчиво шмыгнула носом и на ходу коснулась пальцем одной из ваз — нет ли пыли. Введя пришедших в комнатку, она попросила их подождать.
— Пойду взгляну, проснулась ли мама. Женщина, не оборачиваясь, исчезла за дверью, покрытой растрескавшимся от времени лаком.
Аритон огляделся. Комнату переполняли пузатые подушечки с бахромой и кистями. Повсюду стояли ножные скамеечки и стулья с мягкими сиденьями, спинки которых украшала прихотливая вышивка. На полках и за стеклянными дверцами шкафов обитали десятки безделушек, вырезанных из алебастра и свитых из позолоченной проволоки. Как ни старался, Аритон не нашел там ни одной дельной вещи. Только пустячки. Даже невысокому худощавому Фалениту здесь было тесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211
Иниш считался жемчужиной Шанда. Джинесса словно попала в волшебную сказку, которую не нарушала никакая обыденность. Ни одной струйки черного дыма не поднималось из печных труб. Не пахло гниющими помоями. Если в городе и имелись дубильные заведения, ветер в это утро явно дул в другую сторону. Даже хрипловатые крики матросов, подзывавших портовых шлюх, смягчались тягучим южным говором.
Аритон заглушил струны лиранты и встал. Вместо худощавого моряка перед Джинессой стоял элегантный менестрель, наряженный в черный камзол с серебристым поясом. Матросские штаны сменились другими — узкими и щегольскими. На ногах красовались башмаки с вышивкой и пряжками, а вместо блузы Фаленит надел шелковую рубашку с перламутровыми пуговицами. Джинесса торопливо поцеловала спящих двойняшек, затем подошла к перилам палубы.
— Если хочешь взять меня с собой, я готова, — сказала она.
Аритон наградил ее мимолетной улыбкой.
— Представляю, как обозлится Дакар, когда проспится и обнаружит, что лодка уплыла и ему опять придется сидеть на корабле.
Аритон убрал лиранту в чехол, тщательно завязал все тесемки и помог Джинессе сойти в лодку. Потом спустился сам и сел на весла. Больше он не произнес ни слова.
Вблизи портовая часть Иниша оказалась не столь красивой. Она напоминала обедневшую знатную даму, роскошный наряд которой успел выцвести и поистрепаться. Как и везде, дощатый причал держался на шатких сваях, густо облепленных водорослями. Воняло подгорелым жиром, гнилой рыбой и кровяной колбасой. Арки зданий, столь заворожившие вдову при подходе к городу, покрывала серая осклизлая плесень. Городские власти обязали всех уличных шлюх ходить с колокольчиками. Колокольчики звенели то дерзко, то гнусаво. Рядом слышалась брань портовых грузчиков, сгибавшихся под тяжестью мешков и корзин. Здесь выходили на поверхность городские сточные трубы, и канавы тонули в неубранных нечистотах. Уличные торговцы , давно притерпевшиеся к зловонию, сосредоточенно потрошили кроликов. Тутже дымили колченогие жаровни, на которых жарилось мясо.
— Прости, я должен был тебя предупредить, — сказал Аритон, увидев, что Джинессе стало дурно от портовых запахов.
Он стянул с руки перчатку.
— Возьми и прикрой нос. В самом городе улицы чище. Наняв уличного мальчишку стеречь лодку, Аритон взял Джинессу под руку, стремясь поскорее увести из гавани.
Оказалось, что передвигаться по городским улицам не так-то просто. Джинессу постоянно толкали и пихали. Назойливые торговцы чуть ли не силой заставляли купить у них заколки и ленты для волос или булочки-плетенки, посыпанные кунжутом. Джинесса с тоской вспоминала сонный Мериор: пальмы, бросающие тень на белый песок; соседок, солящих рыбу в кадках; чаек, снующих рядом и дерущихся из-за рыбьих потрохов.
К тому времени, когда они миновали шумный и грязный портовый рынок и стали подниматься по узким улочкам в верхнюю часть Иниша, у Джинессы подкашивались ноги. Аритон усадил ее возле фонтанчика, журчащего в тени сливового дерева. Босоногая девчонка с длинным хлыстом и тремя подопечными гусями одолжила вдове кружку. Слушая птичьи трели, доносившиеся из зарешеченного окна богатого дома, женщина с жадностью напилась прохладной, вкусной воды.
— Здесь совсем недалеко, — подбодрил Джинессу Аритон.
Должно быть, пока она пила воду и боролась с головокружением, он успел расспросить дорогу. Джинесса вернула ему перчатку и встала.
Лицо Аритона было побелевшим и каким-то неживым.
— Ты боишься туда идти? — спросила она.
Он не ответил, сосредоточенно шагая по плиткам мостовой, чтобы не запачкать башмаков. Их сверкающие пряжки отражали кусочки неба.
Нет, не боюсь, — наконец произнес он. — Просто я не гожусь для ноши, которую учитель возложил на мои плечи.
Его пальцы непроизвольно стиснули ремень лиранты. «Пришли», — поняла Джинесса.
Глядя на этот опрятный домик, окаймленный цератониями, трудно было поверить, что прежде тут находилась молочная лавка. Высокие узкие окна, украшенные резными ставнями; на двойных дверях — накладки из кованой латуни. Терракотовые стены сберегали тепло внутри дома. Крыша была выстлана замшелой черепицей.
К дверям вели ступени, отделанные мраморной крошкой. Взявшись за дверной молоток, Аритон несколько раз постучал.
Дверь мгновенно распахнулась, словно хозяйка — невысокая худая женщина — следила за ними, подглядывая в щель. Ее волосы соломенного цвета были гладко зачесаны и убраны в тугой пук. Пухлые губы и приплюснутый нос свидетельствовали о добродушном характере. Однако выражение на лице женщины было холодным и надменным.
— Маг говорил, чтобы мы вас ждали, — сдержанно поздоровавшись, сказала дочь Халирона.
Она обвела взглядом молодого менестреля и его спутницу, будто искала повод не пустить их в дом. Однако такого повода не нашлось.
— Меня зовут Аритон Фаленский. Наверное, вам говорили, что я был последним учеником у вашего отца.
Голос Аритона звучал безупречно. Но Джинесса достаточно узнала этого человека, и его напряженные плечи были красноречивее слов.
— Нам говорили. Значит, вы приехали в Иниш, чтобы выполнить последнюю волю моего отца?
Женщина открыла дверь пошире.
— Что ж, входите и давайте подведем черту. В моей жизни это вряд ли что-то изменит, а в маминой — не знаю. Только постарайтесь не доводить ее до слез. Я вас очень прошу. Ей и так нездоровится. Не надо добавлять ей страданий.
Аритон ступил в полумрак чистенькой передней, пол которой был выложен плиткой. Вкусно пахло какими-то цветами, росшими в широких керамических вазах. И все же их аромат не мог до конца заглушить едкий запах мази, которой вдова Халирона лечила больные суставы. Дочь менестреля застенчиво шмыгнула носом и на ходу коснулась пальцем одной из ваз — нет ли пыли. Введя пришедших в комнатку, она попросила их подождать.
— Пойду взгляну, проснулась ли мама. Женщина, не оборачиваясь, исчезла за дверью, покрытой растрескавшимся от времени лаком.
Аритон огляделся. Комнату переполняли пузатые подушечки с бахромой и кистями. Повсюду стояли ножные скамеечки и стулья с мягкими сиденьями, спинки которых украшала прихотливая вышивка. На полках и за стеклянными дверцами шкафов обитали десятки безделушек, вырезанных из алебастра и свитых из позолоченной проволоки. Как ни старался, Аритон не нашел там ни одной дельной вещи. Только пустячки. Даже невысокому худощавому Фалениту здесь было тесно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211