Черт побери, это же не конец света! Мы могли бы все пережить. Дело в том, как ты ведешь себя сейчас. Ты хочешь выглядеть чистеньким, белее белого! Что ж, это твой выбор.
Я направилась к двери.
— Не могу понять, почему ты уходишь, — сказал он.
— Знаю, — бросила я, не оборачиваясь.
— Тогда объясни.
— Нет.
— Почему нет, какого черта?! — возмутился он и схватил меня за руку.
— Потому что я пыталась. И не раз. С чего бы ты стал слушать сейчас, если не захотел слушать раньше? Я не хочу больше тратить на это время. Отпусти меня.
— Я тебя люблю, — тихо сказал он.
Негодяй!
Это прозвучало довольно убедительно.
Я закусила губу, решив, что не время сдавать позиции.
— Нет, не любишь, — твердо заявила я.
— Люблю! — громко возразил он.
— Нет, не любишь, — повторила я. — Если бы ты меня любил, то не завел бы роман.
— Но… — начал было он, однако я его перебила:
— Если бы ты меня любил, ты бы не хотел, чтобы я превратилась в вечно ноюшую женщину, боящуюся тебя. Если бы ты меня любил, ты не стал бы мною манипулировать и пытаться управлять. И ты не побоялся бы признать, что был не прав. Если бы ты меня любил, ты наплевал бы на свое чертово «эго» и попросил бы прошения.
— Но я на самом деле тебя люблю, ты должна мне верить!
— Нет, не верю, — ответила я; мне наконец удалось вырвать руку. — Не знаю, кого ты любишь или что ты любишь, но точно не меня.
— Тебя!
— Нет, Джеймс, не меня, — очень спокойно сказала я. — Тебе нужна слабоумная идиотка, которой ты бы мог командовать. Почему бы тебе не вернуться к Дениз?
— Я не хочу Дениз! Я хочу тебя!
— Что ж, очень жаль, — ровным голосом заявила я, — потому что меня ты не получишь.
У него был такой вид, будто кто-то лягнул его в живот. Почти такой же, какой был у меня, когда он заявил мне, что уходит.
Но не подумайте, что я решила отомстить, ничего подобного.
— Знаешь, что во всем этом самое плохое? — спросила я.
— Что? — спросил, повернув ко мне бледное лицо.
— Ты заставил меня сомневаться в самой себе. Ради тебя я даже собиралась сделать попытку измениться. Ты хотел уничтожить меня как личность!
— Для твоей же пользы, — сказал он, но без особой уверенности.
Я прищурилась.
— Выбирай слова, ублюдок! Они могут стать для тебя последними, — прошипела я.
Он стал еще белее, если только это возможно, и промолчал.
— Никогда больше не позволю собой помыкать! — решительно заявила я. Мне нравилось думать, что в данный момент я напоминала Скарлетт О'Хару, когда она провозгласила: «Бог свидетель! Я никогда больше не позволю себе замерзать или голодать!» — Я всегда буду верна самой себе, — продолжила я. — Буду самой собой, хорошая я или плохая. И если какой-нибудь мужчина, даже Эшли, попытается меня изменить, я избавлюсь от него так быстро, что у него голова закружится!
Джеймс не обратил ни малейшего внимания на мое упоминание «Унесенных ветром». Никакого воображения у человека.
— Я никогда не пытался тобой помыкать, — пробормотал он.
— Все, Джеймс, — сказала я, начиная уставать. — Разговор окончен.
— Ладно, забудем о прошлом, — заторопился он. — Что, если… что, если я пообещаю никогда больше не помыкать тобой?
Он сказал это так, будто ему в голову внезапно пришла совершенно новая оригинальная идея. Архимед, выпрыгнувший голышом из ванны, в сравнении с ним показался бы сдержанным.
Я взглянула на него с презрительной жалостью.
— Разумеется, ты никогда больше не будешь помыкать мною, — сказала я, — потому что у тебя не будет такой возможности.
— Ты ошибаешься, — заявил он, — ты обязательно передумаешь.
— Ни за что, — засмеялась я.
— Передумаешь! — продолжал настаивать он. — Ты без меня не продержишься.
Зря он это сказал.
— Куда ты идешь? — в ярости воскликнул Джеймс, видя, что я беру сумку.
— Домой, — просто сказала я. — Если я уйду сейчас, я успею на последний рейс до Дублина.
— Ты не можешь уйти! — заявил он, вставая.
— Еще как могу! — возразила я. И сделала крутой разворот, для которого так подходили мои высокие каблуки.
— А как насчет квартиры? И… насчет Кейт? — спросил он.
Приятно было слышать, что среди его приоритетов квартира на первом месте.
— Я с тобой свяжусь, — пообещала я, вспомнив, как он сказал мне то же самое в тот ужасный день в больнице, и направилась к двери.
— Ты вернешься! — заявил он, выходя за мной в холл. — Ты без меня не сможешь.
— Ты это уже говорил, — заметила я. — Но я на твоем месте не слишком бы надеялась. — С этими словами я захлопнула за собой дверь.
Мне удалось добраться до станции подземки, прежде чем я начала плакать.
35
Я совершенно не помню, как добиралась на подземке до аэропорта Хитроу.
Все было как в тумане.
Я знала, что поступила правильно. Во всяком случае, я так думала. Ведь в реальной жизни трудно четко определить, правильно поступаешь или нет. Так не бывает — сделал правильный поворот, и ты всю оставшуюся жизнь счастлива, а повернешь не в ту сторону, и вся жизнь идет насмарку. В реальной жизни чаще всего бывает, что от одного и того же решения ты одновременно и приобретаешь, и теряешь.
Откуда мне знать, правильно я поступила или нет? Мне хотелось, чтобы кто-нибудь подошел ко мне с золотым кубком или медалью, пожал мне руку и поздравил с правильным решением. Я хотела, чтобы моя жизнь напоминала компьютерную игру. Неправильное решение — выбываешь из игры. Правильное решение — набираешь очки. Я хотела все знать точно. Хотела быть уверенной.
Я продолжала в уме перебирать причины, по которым я не могла остаться с Джеймсом. Джеймс хотел, чтобы я перестала быть самой собой. С такой, какая я есть, он не был счастлив. А я не буду счастлива, если изменюсь в угоду Джеймсу! Так что, пожалуй, к лучшему, что нашему браку пришел конец.
Беда в том, что всегда оставалось сомнение. Понимаете, я думала о том, что, может быть, смогла бы спасти свой брак, будь я мягче, сильнее, добрее, настойчивее, терпеливее, злее…
Я изводила себя такими мыслями.
Ведь в конечном итоге решение приняла я. Это я сказала, что у нас ничего не получится. Конечно, Джеймс не оставил мне почти никакого выбора, но, как говорится, на курок нажала я.
Я чувствовала себя такой виноватой! Но тут же уговаривала себя не глупить. То, что предлагал Джеймс, было абсолютно неприемлемо. Какое-то подобие отношений, причем только на его условиях. Да меня на неделю бы не хватило! А если бы наши отношения затянулись, то только за счет моего счастья. Так что это была бы пиррова победа.
Мысли все кружились и кружились, наступая друг другу на хвост.
Господи, как же я ненавидела быть взрослой! Я терпеть не могла принимать решения, когда не знала, что прячется за поворотом. Я мечтала о мире, где все хорошее и все плохое имеет соответствующие этикетки. Чтобы, как только на экране появлялся злодей, начинала играть зловешая музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
Я направилась к двери.
— Не могу понять, почему ты уходишь, — сказал он.
— Знаю, — бросила я, не оборачиваясь.
— Тогда объясни.
— Нет.
— Почему нет, какого черта?! — возмутился он и схватил меня за руку.
— Потому что я пыталась. И не раз. С чего бы ты стал слушать сейчас, если не захотел слушать раньше? Я не хочу больше тратить на это время. Отпусти меня.
— Я тебя люблю, — тихо сказал он.
Негодяй!
Это прозвучало довольно убедительно.
Я закусила губу, решив, что не время сдавать позиции.
— Нет, не любишь, — твердо заявила я.
— Люблю! — громко возразил он.
— Нет, не любишь, — повторила я. — Если бы ты меня любил, то не завел бы роман.
— Но… — начал было он, однако я его перебила:
— Если бы ты меня любил, ты бы не хотел, чтобы я превратилась в вечно ноюшую женщину, боящуюся тебя. Если бы ты меня любил, ты не стал бы мною манипулировать и пытаться управлять. И ты не побоялся бы признать, что был не прав. Если бы ты меня любил, ты наплевал бы на свое чертово «эго» и попросил бы прошения.
— Но я на самом деле тебя люблю, ты должна мне верить!
— Нет, не верю, — ответила я; мне наконец удалось вырвать руку. — Не знаю, кого ты любишь или что ты любишь, но точно не меня.
— Тебя!
— Нет, Джеймс, не меня, — очень спокойно сказала я. — Тебе нужна слабоумная идиотка, которой ты бы мог командовать. Почему бы тебе не вернуться к Дениз?
— Я не хочу Дениз! Я хочу тебя!
— Что ж, очень жаль, — ровным голосом заявила я, — потому что меня ты не получишь.
У него был такой вид, будто кто-то лягнул его в живот. Почти такой же, какой был у меня, когда он заявил мне, что уходит.
Но не подумайте, что я решила отомстить, ничего подобного.
— Знаешь, что во всем этом самое плохое? — спросила я.
— Что? — спросил, повернув ко мне бледное лицо.
— Ты заставил меня сомневаться в самой себе. Ради тебя я даже собиралась сделать попытку измениться. Ты хотел уничтожить меня как личность!
— Для твоей же пользы, — сказал он, но без особой уверенности.
Я прищурилась.
— Выбирай слова, ублюдок! Они могут стать для тебя последними, — прошипела я.
Он стал еще белее, если только это возможно, и промолчал.
— Никогда больше не позволю собой помыкать! — решительно заявила я. Мне нравилось думать, что в данный момент я напоминала Скарлетт О'Хару, когда она провозгласила: «Бог свидетель! Я никогда больше не позволю себе замерзать или голодать!» — Я всегда буду верна самой себе, — продолжила я. — Буду самой собой, хорошая я или плохая. И если какой-нибудь мужчина, даже Эшли, попытается меня изменить, я избавлюсь от него так быстро, что у него голова закружится!
Джеймс не обратил ни малейшего внимания на мое упоминание «Унесенных ветром». Никакого воображения у человека.
— Я никогда не пытался тобой помыкать, — пробормотал он.
— Все, Джеймс, — сказала я, начиная уставать. — Разговор окончен.
— Ладно, забудем о прошлом, — заторопился он. — Что, если… что, если я пообещаю никогда больше не помыкать тобой?
Он сказал это так, будто ему в голову внезапно пришла совершенно новая оригинальная идея. Архимед, выпрыгнувший голышом из ванны, в сравнении с ним показался бы сдержанным.
Я взглянула на него с презрительной жалостью.
— Разумеется, ты никогда больше не будешь помыкать мною, — сказала я, — потому что у тебя не будет такой возможности.
— Ты ошибаешься, — заявил он, — ты обязательно передумаешь.
— Ни за что, — засмеялась я.
— Передумаешь! — продолжал настаивать он. — Ты без меня не продержишься.
Зря он это сказал.
— Куда ты идешь? — в ярости воскликнул Джеймс, видя, что я беру сумку.
— Домой, — просто сказала я. — Если я уйду сейчас, я успею на последний рейс до Дублина.
— Ты не можешь уйти! — заявил он, вставая.
— Еще как могу! — возразила я. И сделала крутой разворот, для которого так подходили мои высокие каблуки.
— А как насчет квартиры? И… насчет Кейт? — спросил он.
Приятно было слышать, что среди его приоритетов квартира на первом месте.
— Я с тобой свяжусь, — пообещала я, вспомнив, как он сказал мне то же самое в тот ужасный день в больнице, и направилась к двери.
— Ты вернешься! — заявил он, выходя за мной в холл. — Ты без меня не сможешь.
— Ты это уже говорил, — заметила я. — Но я на твоем месте не слишком бы надеялась. — С этими словами я захлопнула за собой дверь.
Мне удалось добраться до станции подземки, прежде чем я начала плакать.
35
Я совершенно не помню, как добиралась на подземке до аэропорта Хитроу.
Все было как в тумане.
Я знала, что поступила правильно. Во всяком случае, я так думала. Ведь в реальной жизни трудно четко определить, правильно поступаешь или нет. Так не бывает — сделал правильный поворот, и ты всю оставшуюся жизнь счастлива, а повернешь не в ту сторону, и вся жизнь идет насмарку. В реальной жизни чаще всего бывает, что от одного и того же решения ты одновременно и приобретаешь, и теряешь.
Откуда мне знать, правильно я поступила или нет? Мне хотелось, чтобы кто-нибудь подошел ко мне с золотым кубком или медалью, пожал мне руку и поздравил с правильным решением. Я хотела, чтобы моя жизнь напоминала компьютерную игру. Неправильное решение — выбываешь из игры. Правильное решение — набираешь очки. Я хотела все знать точно. Хотела быть уверенной.
Я продолжала в уме перебирать причины, по которым я не могла остаться с Джеймсом. Джеймс хотел, чтобы я перестала быть самой собой. С такой, какая я есть, он не был счастлив. А я не буду счастлива, если изменюсь в угоду Джеймсу! Так что, пожалуй, к лучшему, что нашему браку пришел конец.
Беда в том, что всегда оставалось сомнение. Понимаете, я думала о том, что, может быть, смогла бы спасти свой брак, будь я мягче, сильнее, добрее, настойчивее, терпеливее, злее…
Я изводила себя такими мыслями.
Ведь в конечном итоге решение приняла я. Это я сказала, что у нас ничего не получится. Конечно, Джеймс не оставил мне почти никакого выбора, но, как говорится, на курок нажала я.
Я чувствовала себя такой виноватой! Но тут же уговаривала себя не глупить. То, что предлагал Джеймс, было абсолютно неприемлемо. Какое-то подобие отношений, причем только на его условиях. Да меня на неделю бы не хватило! А если бы наши отношения затянулись, то только за счет моего счастья. Так что это была бы пиррова победа.
Мысли все кружились и кружились, наступая друг другу на хвост.
Господи, как же я ненавидела быть взрослой! Я терпеть не могла принимать решения, когда не знала, что прячется за поворотом. Я мечтала о мире, где все хорошее и все плохое имеет соответствующие этикетки. Чтобы, как только на экране появлялся злодей, начинала играть зловешая музыка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99