Она считала Сёхэя злым демоном, а он оказался человеком с благородной душой. Уж не сама ли Рурико превратилась в демона, когда, задавшись целью мстить, прибегала к любым, самым низким средствам? Тот, кого она наконец уничтожила, пожертвовав ради этого всем своим будущим, вовсе не заслуживал смерти. Порвав со своим возлюбленным, презрев девичью гордость, бросив вызов обществу, она все силы отдала борьбе. Но победа в этой борьбе, стоившей стольких жертв, не принесла Рурико славы. Побежденный Сёхэй обрел спасение на смертном одре, она же, выйдя победительницей, испытывала душевный надлом.
Ничто так не растлевает душу, как оказавшееся пустой иллюзией дело, если человек посвятил ему всю свою жизнь.
Смерть Сёхэя преобразила Рурико. Она стала совсем другой. Вернуться к своей прежней, чистой девичьей жизни она не могла, хоть и оставалась девушкой. Она хотела отравить ядом лицемерия и лжи своего врага и, не замечая того, сама отравилась. Этот яд оставался у нее в сердце. Но хуже всего было то, что она почувствовала вкус к роскоши, которой ее окружил Сёхэй. С отравленным сердцем и юной свежестью, обворожительная молодая вдова, получившая возможность холить и лелеять свою красоту, незаметно превратилась в великосветскую львицу, обладавшую неограниченной властью над своими бесчисленными обожателями.
Ужасные Горгоны, со змеями вместо волос, как рассказывает греческий миф, превращали в камень каждого, кто дерзал взглянуть на них.
Но Рурико со своими черными как смоль волосами, ослепительно-белыми зубами, чистая, как жемчуг, очаровательная, как сирена, умная, с обольстительными манерами, – во что превращала она всех тех, кто осмеливался приблизиться к ней?
Чары любви
Синъитиро прочел до конца дневник трагически погибшего юноши, но очаровательная мадам Рурико все еще оставалась для него загадкой. Ясно было одно: таинственная незнакомка жестоко насмеялась над чувством юноши. По сути дела, она толкнула его на путь гибели. Сама Рурико утверждала, что не имеет никакого отношения к часам покойного, о которых он с такой горечью вспоминал. Синъитиро казалось, что Рурико своими нежными белыми руками накинула на него непроницаемую пелену. Он чувствовал, что между смертью юноши и очаровательной мадам Рурико существует какая-то таинственная связь, тоже прикрытая непроницаемой пеленой. Сквозь эту пелену то проглядывало мертвое, посиневшее лицо юноши, то лицо прекрасной Рурико с кокетливой улыбкой. Рурико ловко выманила у Синъитиро часы, которые юноша просил вернуть по назначению, точнее, не вернуть, а швырнуть. И Синъитиро считал своим святым долгом исполнить последнюю волю юноши. Однако единственный ключ к разгадке тайны – часы – был теперь в белых руках мадам Рурико, а взамен в кармане лежал подаренный ею билет на благотворительный концерт. Этот билет и сказанные ею слова: «Примите в знак нашего знакомства…» были единственным и малонадежным средством разгадать тайну, тонкой паутинкой связывающую Синъитиро с Рурико. Впрочем, самая тонкая паутинка может оказаться крепкой.
Концерт был назначен на последнее воскресенье июня, и все время до этого дня Синъитиро испытывал какое-то странное душевное беспокойство.
«Тебе кажется, что ты исполняешь волю покойного, но не увлекся ли ты с первой же встречи красотой мадам Рурико?» – предостерегал его внутренний голос. Прежде он ни за что не пошел бы в концерт без своей молодой жены. Теперь же он не допускал и мысли об этом. Жена только помешала бы ему ближе познакомиться с мадам Рурико. Он тянул время, не решаясь сказать жене, что собирается на концерт, но ему надо было переодеться. Он мог сказать, что пойдет прогуляться, но для этого не надо было менять костюм. Сказать же, что он пойдет на концерт, и попросить костюм у него не поворачивался язык. Таким невниманием он мог обидеть Сидзуко, а этого с ним еще не случалось.
«Мы поедем вечером на концерт! Приготовься!» – вот что привыкла слышать от него Сидзуко. И скажи он ей правду, Сидзуко сочла бы его поступок жестоким.
Синъитиро то останавливался с задумчивым видом на веранде, то, словно вспомнив что-то, поднимался на второй этан;. За обедом нервничал. Наконец он решился объявить жене о своем намерении и спустился вниз, где жена сидела за шитьем. Но стоило ему увидеть счастливую улыбку, озарившую ее лицо при его появлении, как решимость покинула Синъитиро и слова, которые он готовился произнести с беспечным видом, замерли на губах.
– Ах, что это у вас сегодня такой растерянный вид? Этот вопрос задел Синъитиро за живое, но тут его
вдруг осенило.
– Да, чуть было не забыл… Сегодня распорядитель нашей фирмы уезжает в Америку, и я должен его проводить.
Распорядитель действительно уезжал за границу, и Синъитиро вспомнил об этом в последний момент.
– С каким поездом? Вы успеете? – забеспокоилась Сидзуко.
– Может быть, еще успею. Кажется, он отходит от Симбаси ровно в два. – Синъитиро взглянул на часы. Было начало второго.
– В таком случае собирайтесь скорее! – сказала Сидзуко, быстро отодвинув шитье и встав с места.
Чтобы не обидеть жену, Синъитиро впервые солгал ей.
Концерт давали молодые пианисты, брат и сестра. Когда Синъитиро подъехал к подъезду помещения, где должен был состояться концерт, в небольшом зале собралось человек триста. Билеты по семи иен были по карману лишь избранным.
Чинными рядами сидели нарядные дамы и барышни. Среди них черными пятнами выделялись молодые люди в элегантных смокингах, с нотами в руках, любители музыки. Оглядев публику, Синъитиро почувствовал, себя здесь чужим и одиноким.
Только он занял свое место, как на сцену, встреченная бурей аплодисментов, вышла пианистка. Ответив на аплодисменты приветливой улыбкой и подобрав свое зеленоватого цвета платье, она села за рояль и начала играть. Она играла балладу Бородина. Ее прозрачные, как воск, пальчики с изумительной легкостью бегали по клавишам. Прислушиваясь к наивной и свежей мелодии, Синъитиро не сводил глаз с передних рядов, ища взглядом среди множества молодых женщин ту, которая его сейчас интересовала. Но отыскать Рурико было нелегко – Синъитиро видел ее всего два раза.
Когда пианистка кончила играть, ее буквально засыпали цветами. Она по-детски радовалась красивым букетам и складывала их на рояль, где вскоре не осталось свободного места. Тогда распорядитель стал поспешно снимать их с рояля и класть на пол. Милая наивность девушки вызвала в публике взрыв веселого смеха. Поддавшись общему веселью, Синъитиро тоже рассмеялся. И в этот миг кто-то коснулся его плеча. Синъитиро удивленно оглянулся. Перед ним, улыбаясь, стояла очаровательная госпожа Рурико.
– Как хорошо, что вы пришли! Я давно уже ищу вас!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75