«Не может этого быть…» – говорила себе Рурико, стараясь отогнать от себя непрошеную мысль, но чем больше она старалась, тем учащеннее билось сердце,
Наоя, старший сын виконта Сугино, в отличие от своего отца, был юношей во всех отношениях безупречным. Рурико случайно познакомилась с ним в концерте и, подружившись, не заметила, как увлеклась им. Все в юноше нравилось Рурико: и мужественное умное лицо, и пылкость.
Они полюбили друг друга чистой и пламенной любовью и поклялись никогда не разлучаться.
– Когда я закончу образование, буду просить вашей руки, – часто повторял юноша.
Этой весной он окончил лицей.
«Если «закончить образование» означало «окончить лицей»… – При этой мысли Рурико почувствовала в душе необычайную легкость. – Виконт никогда раньше не бывал у нас, – думала она, и сердце замирало и билось, как птица в клетке. – Но почему же в таком случае он ничего не сказал, когда мы были у Сёды, – продолжала лихорадочно размышлять девушка. – Хочет, наверное, сделать сюрприз…»
Тут она взглянула на отца, сидевшего с удрученным видом, и радость ее мгновенно улетучилась. Если предположения ее оправдаются, согласится ли на это замужество отец? Выдаст ли он горячо любимую дочь за сына презираемого им человека? Хотя личная неприязнь отца, казалось бы, не должна отражаться на счастье дочери. И не такой человек отец, чтобы не понять этого… Но хватит ли у него сил теперь, когда он так бесконечно одинок, расстаться навсегда с дочерью? Это соображение подрезало крылья ее разыгравшейся фантазии. А вдруг согласится?…
– Отец, к вам пожаловал виконт Сугино! – задыхаясь от волнения, сказала Рурико.
Отец не знал сердца дочери, и Рурико прочла на его лице сильное раздражение, когда он услыхал об этом неожиданном визите.
– Сугино! Хм…
Отец и не подумал пойти навстречу гостю. Рурико была в отчаянии. Ссора с сыном, да и без того натянутые отношения отца с виконтом не сулили девушке ничего хорошего, и мечтам ее, пожалуй, не суждено было осуществиться.
– Ничего не поделаешь! – сказал отец. – Проси его в гостиную.
И отец спустился вниз надеть хаори .
В смятении Рурико вернулась в переднюю.
– Простите, что заставила вас ждать! Пожалуйста, входите!
– Напротив, это я должен извиниться перед вами за столь неожиданное вторжение, – любезно ответил виконт и прошел в гостиную.
Построенный по-европейски еще в век Мэйдзи, дом Карасавы был старомоден и по стилю, и по размещению комнат. И всякий раз, вводя гостей в эту комнату, Рурико ощущала неловкость из-за чересчур скромного ее убранства и стоявших здесь старинных потертых кресел.
Отец не заставил себя долго ждать и, хотя недолюбливал виконта, приветливо с ним поздоровался, как того требовало гостеприимство.
Рурико стала хлопотать по хозяйству. Принесла чай, сладости и незаметно для себя все время прислушивалась к разговору отца с виконтом. Они начали с погоды, затем перешли на политику. Но о том главном, что волновало Рурико, речь не заходила, и, удалившись к себе в комнату, девушка испытывала томительное беспокойство. Образ любимого неотступно стоял у нее перед глазами. Она перебирала в памяти встречу за встречей, испытывая при этом светлое, невыразимое счастье, не омраченное даже различием в характерах их и взглядах. К этим очень незначительным различиям оба они относились с глубоким уважением. Рурико вспомнилась осенняя ночь: после концерта в парке Уэно они проходили по едва освещенной бледным светом газовых фонарей аллее, восторженно беседуя о «Лунной сонате» Бетховена, которую только что слушали. Потом на память пришло одно из воскресений раннего лета, когда они, сидя в лесу Тоямагахара, среди источавшей аромат молодой зелени, обменивались впечатлениями о романе Толстого «Воскресение». Молодой Сугино был для Рурико не только любимым и единственным другом, он был для нее наставником и учителем, человеком поистине достойным, которым Рурико постоянно гордилась и восхищалась.
Может быть, виконт и в самом деле хочет, чтобы Рурико вышла замуж за его сына, и поэтому пришел?… Нет, все это детские мечты. Но как ни гнала от себя Рурико эту мысль, бледные как жемчуг щеки слегка порозовели, хотя никто не мог ее сейчас увидеть.
Гость пробыл недолго. Рурико слышала, как дверь гостиной с шумом отворилась, неожиданно нарушив сладкие грезы девушки. Когда же она выбежала в переднюю проводить виконта, то заметила, что отец сильно возбужден и лицо его бледнее прежнего. Сугино, мрачный, без тени улыбки, даже не попрощавшись как следует, словно его выгнали вон, поспешно вышел из дома, сел в автомобиль и, торопя шофера, быстро уехал.
Отец проводил его взглядом, полным злобы и презрения. I
– Что случилось, отец? – робко спросила Рурико.
– Этот болван позорит наше общество! \ Услыхав это, Рурико смутилась, будто отец адресов
свои слова ей. Итак, ее заветная мечта грубо растоптана. Рурико почувствовала, как почва уходит из-под ног. Разлад между отцами и прежде проплывал над влюбленными легким облаком, но сегодня это облако превратилось в мрачную грозовую тучу.
– Что же все-таки случилось? Чем вы расстроены? – снова обратилась к отцу Рурико. Но отец молчал, видимо, не желая вспоминать о неприятном для него разговоре. Потом наконец сказал:
– Не спрашивай об этом негодяе! Он оскорбил не только меня, по и тебя.
Отец скрипнул зубами, едва сдерживая гнев.
Узнав, что разговор коснулся и ее, Рурико еще сильнее забеспокоилась. Что, собственно, мог сказать о ней виконт? Неужели он оскорбил ее? Отцу не хотелось продолжать этот разговор, однако, терзаемая тревогой, Рурико не могла удержаться от вопроса:
– Скажите же, о чем вы говорили, что сказал обо мне виконт?
– Не спрашивай! Лучше тебе этого не знать! Только напрасно расстроишься. Стоит ли обращать внимание на болтовню какого-то мерзавца!
Видимо, стараясь утешить Рурико, отец сказал это более мягко и стал подниматься по лестнице.
Отец, разумеется, мог не обращать внимания на виконта, вообще мог не вспоминать о нем, другое дело Рурико: ей важно было знать, что сказал о ней виконт, пусть даже он поступил низко, потому что виконт был отцом ее возлюбленного. И Рурико, идя вслед за отцом, капризно спросила:
– Что он сказал обо мне, я непременно должна это знать!
Отец не умел противиться просьбам дочери, не знавшей материнской ласки, и никогда ей ни в чем не отказывал. Он, пожалуй, открыл бы Рурико даже важную тайну, попроси она его об этом.
– Ничего плохого виконт про тебя не сказал, – ответил отец, и, хотя голос его был ласков, в глазах горели недобрые огоньки.
– Каким же образом он мог оскорбить меня? Ведь я не сделала ничего дурного!
– В том-то и дело! – ответил отец, сжимая кулаки, словно снова увидел виконта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75
Наоя, старший сын виконта Сугино, в отличие от своего отца, был юношей во всех отношениях безупречным. Рурико случайно познакомилась с ним в концерте и, подружившись, не заметила, как увлеклась им. Все в юноше нравилось Рурико: и мужественное умное лицо, и пылкость.
Они полюбили друг друга чистой и пламенной любовью и поклялись никогда не разлучаться.
– Когда я закончу образование, буду просить вашей руки, – часто повторял юноша.
Этой весной он окончил лицей.
«Если «закончить образование» означало «окончить лицей»… – При этой мысли Рурико почувствовала в душе необычайную легкость. – Виконт никогда раньше не бывал у нас, – думала она, и сердце замирало и билось, как птица в клетке. – Но почему же в таком случае он ничего не сказал, когда мы были у Сёды, – продолжала лихорадочно размышлять девушка. – Хочет, наверное, сделать сюрприз…»
Тут она взглянула на отца, сидевшего с удрученным видом, и радость ее мгновенно улетучилась. Если предположения ее оправдаются, согласится ли на это замужество отец? Выдаст ли он горячо любимую дочь за сына презираемого им человека? Хотя личная неприязнь отца, казалось бы, не должна отражаться на счастье дочери. И не такой человек отец, чтобы не понять этого… Но хватит ли у него сил теперь, когда он так бесконечно одинок, расстаться навсегда с дочерью? Это соображение подрезало крылья ее разыгравшейся фантазии. А вдруг согласится?…
– Отец, к вам пожаловал виконт Сугино! – задыхаясь от волнения, сказала Рурико.
Отец не знал сердца дочери, и Рурико прочла на его лице сильное раздражение, когда он услыхал об этом неожиданном визите.
– Сугино! Хм…
Отец и не подумал пойти навстречу гостю. Рурико была в отчаянии. Ссора с сыном, да и без того натянутые отношения отца с виконтом не сулили девушке ничего хорошего, и мечтам ее, пожалуй, не суждено было осуществиться.
– Ничего не поделаешь! – сказал отец. – Проси его в гостиную.
И отец спустился вниз надеть хаори .
В смятении Рурико вернулась в переднюю.
– Простите, что заставила вас ждать! Пожалуйста, входите!
– Напротив, это я должен извиниться перед вами за столь неожиданное вторжение, – любезно ответил виконт и прошел в гостиную.
Построенный по-европейски еще в век Мэйдзи, дом Карасавы был старомоден и по стилю, и по размещению комнат. И всякий раз, вводя гостей в эту комнату, Рурико ощущала неловкость из-за чересчур скромного ее убранства и стоявших здесь старинных потертых кресел.
Отец не заставил себя долго ждать и, хотя недолюбливал виконта, приветливо с ним поздоровался, как того требовало гостеприимство.
Рурико стала хлопотать по хозяйству. Принесла чай, сладости и незаметно для себя все время прислушивалась к разговору отца с виконтом. Они начали с погоды, затем перешли на политику. Но о том главном, что волновало Рурико, речь не заходила, и, удалившись к себе в комнату, девушка испытывала томительное беспокойство. Образ любимого неотступно стоял у нее перед глазами. Она перебирала в памяти встречу за встречей, испытывая при этом светлое, невыразимое счастье, не омраченное даже различием в характерах их и взглядах. К этим очень незначительным различиям оба они относились с глубоким уважением. Рурико вспомнилась осенняя ночь: после концерта в парке Уэно они проходили по едва освещенной бледным светом газовых фонарей аллее, восторженно беседуя о «Лунной сонате» Бетховена, которую только что слушали. Потом на память пришло одно из воскресений раннего лета, когда они, сидя в лесу Тоямагахара, среди источавшей аромат молодой зелени, обменивались впечатлениями о романе Толстого «Воскресение». Молодой Сугино был для Рурико не только любимым и единственным другом, он был для нее наставником и учителем, человеком поистине достойным, которым Рурико постоянно гордилась и восхищалась.
Может быть, виконт и в самом деле хочет, чтобы Рурико вышла замуж за его сына, и поэтому пришел?… Нет, все это детские мечты. Но как ни гнала от себя Рурико эту мысль, бледные как жемчуг щеки слегка порозовели, хотя никто не мог ее сейчас увидеть.
Гость пробыл недолго. Рурико слышала, как дверь гостиной с шумом отворилась, неожиданно нарушив сладкие грезы девушки. Когда же она выбежала в переднюю проводить виконта, то заметила, что отец сильно возбужден и лицо его бледнее прежнего. Сугино, мрачный, без тени улыбки, даже не попрощавшись как следует, словно его выгнали вон, поспешно вышел из дома, сел в автомобиль и, торопя шофера, быстро уехал.
Отец проводил его взглядом, полным злобы и презрения. I
– Что случилось, отец? – робко спросила Рурико.
– Этот болван позорит наше общество! \ Услыхав это, Рурико смутилась, будто отец адресов
свои слова ей. Итак, ее заветная мечта грубо растоптана. Рурико почувствовала, как почва уходит из-под ног. Разлад между отцами и прежде проплывал над влюбленными легким облаком, но сегодня это облако превратилось в мрачную грозовую тучу.
– Что же все-таки случилось? Чем вы расстроены? – снова обратилась к отцу Рурико. Но отец молчал, видимо, не желая вспоминать о неприятном для него разговоре. Потом наконец сказал:
– Не спрашивай об этом негодяе! Он оскорбил не только меня, по и тебя.
Отец скрипнул зубами, едва сдерживая гнев.
Узнав, что разговор коснулся и ее, Рурико еще сильнее забеспокоилась. Что, собственно, мог сказать о ней виконт? Неужели он оскорбил ее? Отцу не хотелось продолжать этот разговор, однако, терзаемая тревогой, Рурико не могла удержаться от вопроса:
– Скажите же, о чем вы говорили, что сказал обо мне виконт?
– Не спрашивай! Лучше тебе этого не знать! Только напрасно расстроишься. Стоит ли обращать внимание на болтовню какого-то мерзавца!
Видимо, стараясь утешить Рурико, отец сказал это более мягко и стал подниматься по лестнице.
Отец, разумеется, мог не обращать внимания на виконта, вообще мог не вспоминать о нем, другое дело Рурико: ей важно было знать, что сказал о ней виконт, пусть даже он поступил низко, потому что виконт был отцом ее возлюбленного. И Рурико, идя вслед за отцом, капризно спросила:
– Что он сказал обо мне, я непременно должна это знать!
Отец не умел противиться просьбам дочери, не знавшей материнской ласки, и никогда ей ни в чем не отказывал. Он, пожалуй, открыл бы Рурико даже важную тайну, попроси она его об этом.
– Ничего плохого виконт про тебя не сказал, – ответил отец, и, хотя голос его был ласков, в глазах горели недобрые огоньки.
– Каким же образом он мог оскорбить меня? Ведь я не сделала ничего дурного!
– В том-то и дело! – ответил отец, сжимая кулаки, словно снова увидел виконта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75