На миг он впал в страшную панику там, на неизвестной равнине, через которую он пронесся.
Он знал, что отныне она стала его собственной тенью.
Смерть, преследовавшая его, больше не была за его спиной.
Он знал, что был своей собственной смертью.
Сознавая, что он в конце концов схватится с самим собой, он громко захохотал, хотя испытывал желание завопить.

***
Проснувшись, он обнаружил, что идет.
Он поднимался по изогнутому выступу стены Адского Колодца.
Он шел мимо плененных огней. И снова каждый из них кричал ему:
– Освободите нас, Мастера!
И край льда, который был его мозгом, медленно начал таять.
Мастера.
Во множественном числе. Не в единственном.
Они говорили – мастера.
И тогда он понял, что идет не один.
Ни вокруг него, ни под ним не было ни одного танцующего, мерцающего образа.
Те, кто был пленен, так и остались плененными. Те, кого он освободил, исчезли.
Теперь он поднимался по высокой стене Адского Колодца. Ни один факел не освещал его путь, но он все-таки видел.
Он видел детали скалистого выступа как бы в лунном свете.
Он знал, что его глаза неспособны на такой подвиг.
И к нему обращались во множественном числе.
И его тело двигалось, но не по его воле.
Он старался остановиться, не двигаться, но продолжал идти по выступу.
И тут его губы задвигались, выговаривая слова:
– Я вижу, ты проснулся. Доброе утро!
В его мозгу сам собой сформулировался вопрос, и ответ немедленно последовал через его же собственный рот:
– Да. И каково же тебе самому оказаться связанным, Связующий, в своем же собственном теле?
Сиддхарта сформулировал другую мысль:
– Не думаю, чтобы кто-нибудь из твоей породы способен взять контроль надо мной против моей воли, даже когда я сплю.
– Честно говоря, – сказал демон, – я не могу. Но я имел в своем распоряжении объединенную силу многих из моего народа. Похоже, попытка оказалась стоящей.
– А другие? Где они?
– Ушли. Бродят по миру, пока я их не позову.
– А как насчет тех, которые еще связаны? Ты не дождался, чтобы я освободил их тоже?
– Какое мне дело до остальных? Я теперь свободен и снова в теле. Что мне нужно?
– Значит, твое обещание помочь мне ничего не стоит?
– Почему же, – ответил демон, – мы вернемся к этому вопросу, скажем, через месяц или около того. Мне пришла идея… Я чувствую, что война с богами будет отличной вещью, но сначала я хочу на некоторое время предаться радостям плоти. Чего тебе скупиться на небольшие развлечения для меня после столетий скуки и пленения, причиненных мне тобой?
– Должен сознаться, я не хочу, чтобы ты пользовался для этого моей особой.
– Как бы то ни было, тебе пока придется смириться с этим. Ты ведь тоже будешь радоваться тому, чему радуюсь я, так почему бы тебе не взять лучшее из этого?
– Ты утверждаешь, что намерен воевать с богами?
– Да. Жаль, что я не подумал об этом сам в прежние времена. Тогда, наверное, мы никогда не были бы связаны. Возможно, что в этом мире не осталось бы ни людей, ни богов. Хотя мы никогда не были склонны действовать сообща. Независимость духа естественно сопровождает независимость личности. Каждый сражался за себя в общем конфликте с человеческим родом. Правда, я вождь – благодаря факту, что я старше, сильнее и умнее других. Они идут ко мне за советом, они служат мне, когда я прикажу. Но я никогда не приказывал им в сражениях. Но в дальнейшем буду. Новизна покажется разнообразием после монотонности.
– Я бы советовал тебе не ждать, потому что «дальнейшего» не будет, Тарака.
– Почему не будет?
– Когда я шел в Адский Колодец, гнев богов роился и жужжал за моей спиной. А теперь в мир выпущены шестьдесят шесть демонов. Их присутствие будет обнаружено очень скоро. Боги поймут, кто это сделал, и выступят против нас. Элемент неожиданности пропадет.
– В древности мы бились с богами…
– Теперь не те времена, Тарака. Теперь боги стали сильнее, много сильнее. Вы очень долго были связаны, и их мощь за столетия увеличилась.
Даже если бы ты командовал первой в истории армией Ракшей и послал их помогать в битве мощной армии людей, и то финал был бы неопределенным.
Отсрочка погубит все.
– Я не хочу, чтобы ты говорил мне такое, Сиддхарта, потому что это тревожит меня.
– Именно это я и имел в виду. Как ты ни силен, но, если ты встретишь Бога в Красном, он выпьет твою жизнь своими глазами. Он придет сюда, на Ратнагарис, потому что он идет за мной. Освобождение демонов направит его, как указательный столб. Он может привести с собой и других. Их может оказаться больше, чем вас.
Демон не ответил. Они достигли вершины колодца, и Тарака прошел двести шагов до двери, которая теперь стояла открытой. Он перешагнул на уступ и посмотрел вниз.
– Ты сомневаешься в силе Ракши, о Связующий? – спросил он. – Смотри!
Он шагнул за край.
Они не упали.
Они плыли, как листья, которые он бросил – давно ли это было?
Вниз.
Они приземлились на тропу, на полпути вниз с горы, называемой Шенна.
– Я не только занял твою нервную систему, – сказал Тарака, – но я распространился по всему твоему телу и обернул его в энергию моего существа. Так что пришли мне своего Бога в Красном, кто пьет жизнь глазами. Я хотел бы встретиться с ним.
– Хоть ты и можешь ходить по воздуху, – сказал Сиддхарта, – но тут ты говоришь опрометчиво.
– Принц Видегха держит свой двор недалеко отсюда, в Паламайдсу, сказал Тарака. – Я посетил его, когда возвращался с Неба. Как я понимаю, он обожает игру. Значит мы идем туда.
– А если Бог Смерти придет и вступит в игру?
– Пусть его! – закричал демон. – Ты перестал развлекать меня, Связующий. Уходи спать!
Настала небольшая темнота и великая тишина, растущая и давящая.

***
Последующие дни были яркими фрагментами.
Они приходили к нему обрывками разговора или песни, цветными видами галерей, комнат, садов. А однажды он увидел себя в башне, где люди висели на дыбах, и услышал собственный смех.
Между этими фрагментами приходили сны и полусны. Они освещались огнями, сопровождались кровью и слезами. В затемненном бесконечном соборе он кидал кости, которые были между солнцем и планетами. Метеоры рассыпались огнем над его головой, кометы вычерчивали сияющие дуги на своде черного стекла. Затем приходили вспышки радости сквозь страх, и он понимал, что это в основном радость другого, но частично и его тоже. Страх же был только его.
Когда Тарака выпивал слишком много вина или лежал, запыхавшись на своем широком низком ложе в гареме, захват украденного им тела несколько ослабевал, но измученный мозг Сиддхарты был слаб, а его тело было либо утомленным, либо пьяным, и он понимал, что еще не настало время для состязания в мастерстве с демоном-хозяином.
Случалось, он видел, но не глазами тела, когда-то принадлежавшего ему, а как видел демон – во всех направлениях, и сдирал плоть и кость с тех, мимо кого проходил, чтобы видеть пламя их сущности, окрашенное цветами и тенями их страстей, вспыхивающее скупостью и вожделением или завистью, пронзенное жадностью или голодом, тлеющее ненавистью, ослабевшее от страха или боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71