Жрец пожал плечами.
– Несмотря на мою должность, – сказал он, – я держусь подальше от этого ощущения силы.
– Ты боишься ее силы?
– Скажем так, несмотря на великолепие гробницы Кали, ее посещают не так часто, как гробницы Лакшми, Сарасвати, Шакти, Ситалы, Ратри и других менее пугающих богинь.
– Но она больше, чем любая из них.
– И более страшная.
– Да? Несмотря на ее силу, она справедливая богиня.
Жрец улыбнулся.
– Разве человек, перешедший границу возраста, желает справедливости?
Что касается меня, я нахожу милосердие куда более привлекательным. Дай мне когда-нибудь прощающее божество.
– Хорошо, – сказал путешественник, – но я, как ты сказал, воин. Я по своей природе близок к ней. Мы с богиней думаем одинаково. В большинстве случаев мы соглашаемся. А когда не соглашаемся, я вспоминаю, что она также и женщина.
– Я живу здесь, – сказал жрец, – но не говорю так интимно о богах, о которых забочусь.
– На людях – да. Ты мне не говори о жрецах. Я пил со многими из вас и знаю, что вы такие же богохульники, как и все остальное человечество.
– Для всего есть время и место, – сказал жрец, оглядываясь на статую Кали.
– Ну-ну. Скажи-ка, почему основание статуи Ямы давно не чищено? Оно все в пыли.
– Его чистили только вчера. Но с тех пор многие проходили перед ним, и остались заметные следы.
– Почему же тогда у его ног не лежат подношения и остатки жертвоприношений?
– Смерти не приносят цветов, – сказал жрец. – Люди просто приходят, посмотрят и уходят. Мы, жрецы, всегда чувствовали, что обе статуи расположены очень хорошо. Они составляют страшную пару, верно? Смерть и владычица разрушений.
– Мощное звено, – ответил посетитель. – Но не хочешь ли ты сказать, что Яме никто не приносит жертв? Вообще никто?
– Только мы, жрецы, когда того требует календарь набожности, и иногда горожане, когда любимый человек лежит на смертном ложе, а в непосредственном перевоплощении ему отказано – вот и только, других нет. Я ни разу не видел, чтобы Яме приносили жертву просто так, искренне, от доброй воли, от сердца.
– Он, наверное, обижается.
– Нет, воин. Разве не все живые существа сами по себе жертвы Смерти?
– Да, ты говоришь правду. Зачем ему добрая воля и чувства? Дары не обязательны, он и так возьмет, что захочет.
– И Кали тоже, – согласился жрец. – И в случае обоих божеств я часто оправдываю атеизм. К несчастью, они проявляют себя в мире чрезмерно сильно, чтобы их существование можно было бы эффективно отрицать. Очень жаль.
Воин рассмеялся.
– Жрец, не желающий верить! Я тоже. Меня это смешит. На-ка вот, купи себе бочонок сомы… для жертвенных целей.
– Спасибо, воин. Куплю. Не пойдешь ли со мной на небольшое возлияние в честь Храма?
– Клянусь Кали, пойду! – сказал воин. – Только немного.
Он пошел со жрецом в центральное здание и спустился по лестнице в келью, где стоял бочонок сомы и две чаши.
– За твое здоровье и долгую жизнь, – сказал воин, поднимая чашу.
– За твоих ужасных покровителей – Яму и Кали, – ответил жрец.
– Спасибо.
Они залпом выпили крепкое пойло, и жрец зачерпнул еще две чаши.
– Согреть горло в холодную ночь.
– Отлично.
– Приятно видеть, что некоторые путешественники уезжают, – сказал жрец. – Их набожность обогащает Храм, но они очень сильно утомляют штат.
– За отъезд пилигримов!
– За отъезд пилигримов!
Снова выпили.
– Я думаю, что большинство их приехало, чтобы увидеть Будду, – сказал Яма.
– Это правда. Но с другой стороны, они не хотят вызвать этим вражду богов. Так что, прежде чем идти в пурпурную рощу, они обычно приносят жертвы или дают Храму молитвы.
– Что ты знаешь о так называемом Татагатхе и его учении?
Жрец отвел глаза.
– Я жрец богов и брамин. Я не желаю говорить об этом человеке.
– Значит, он насолил и тебе тоже?
– Хватит! Я пояснил тебе свои желания. Об этом я разговаривать не буду.
– Это дело не имеет значения. Оставим это. Спасибо тебе за сому.
Спокойной ночи, жрец.
– Спокойной ночи, воин. Пусть боги улыбаются на твоей дороге.
– И на твоей тоже.
Поднявшись по лестнице, Яма вышел из Храма и пошел через город.
Пешком.

***
Когда он подошел к пурпурной роще, на небе было три луны, за деревьями слабо светили лагерные огни, в небе над городом отсветы огня.
Влажный ветер шевелил растительность.
Яма бесшумно вошел в рощу.
Выйдя на освещенное место, он оказался перед рядами неподвижно сидевших фигур. Все они были в желтых плащах с желтыми же капюшонами, натянутыми на голову. Они сидели тут сотнями, не издавая ни звука.
Он подошел к ближайшей фигуре.
– Я пришел увидеть Татагатху, Будду.
Человек, казалось, не слышал.
– Где он?
Человек не ответил.
Яма наклонился и посмотрел в полузакрытые глаза монаха. Человек как будто спал, и их взгляды не встретились.
Тогда он возвысил голос, чтобы все в роще услышали:
– Я пришел увидеть Татагатху, Будду. Где он?
Он словно бы обращался к камням.
– Не думаете ли вы спрятать его таким манером? – крикнул он. – Не думаете ли вы, что если вас много и вы одинаково одеты, я не найду его среди вас?
Только вздох ветра, идущего с другого конца рощи. Свет замерцал, зашевелились пурпурные листья.
Яма засмеялся.
– В этом, возможно, вы и правы, – согласился он. – Но когда-нибудь вам придется двигаться, если вы хотите остаться живыми. А я могу ждать так же долго, как и всякий другой.
И он сел на землю, прислонившись к коре высокого дерева и положив на колени свой клинок.
Его тут же охватила дремота. Голова несколько раз кивала и дергалась вверх. Затем он уронил подбородок на грудь и захрапел.
Он шел через сине-зеленую равнину, и травы расступались перед ним. В конце этой тропы стояло массивное дерево, которое как бы не росло на земле, а держало весь мир своими корнями, и его ветки достигали звезд.
У подножия дерева сидел, скрестив ноги, человек с легкой улыбкой на губах. Яма знал, что этот человек – Будда, подошел и встал перед ним.
– Приветствую, о Смерть, – сказал сидящий, увенчанный розовым ореолом, ярко сиявшим в тени дерева.
Яма не ответил, но вытащил свой клинок.
Будда продолжал улыбаться, и Яма, шагнув вперед, услышал звуки далекой музыки.
Он остановился и оглянулся вокруг, подняв клинок вверх.
Они шли с четырех сторон, четыре Регента мира, спустившиеся с горы Шумерну: впереди Мастер Севера, сопровождаемый своими Якшасами, одетыми в золото, на желтых лошадях, в сверкающих золотом доспехах; затем Ангел Юга в сопровождении своих воинов Кумбхандов, на голубых конях, с сапфировыми щитами; с Востока ехал Регент, чьи конники были в серебряных одеждах и с жемчужными щитами; а с Запада пришел Тот, чьи Наги ехали на кроваво-красных лошадях, в красной одежде, и несли перед собой коралловые щиты. Копыта лошадей не касались травы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71