Завтра — воскресенье, и он договорился с Шарлем пойти в Пале-Рояль, о котором слышал столько чудес! Жак унесся мыслями к удовольствиям, которые сулил ему завтрашний праздничный день. Но слова Жанетты, произнесенные скучным, назидательным тоном, вернули его к будничной действительности.
— Когда расставляешь книги, смотри хорошенько, чтобы они стояли в том порядке, в каком идут буквы…
— По алфавиту, хотите вы сказать?
Называть ли Жанетту на «ты» или на «вы», Жак еще окончательно не решил и часто сбивался. Он негодовал на себя за то, что высокомерная Жанетта, которая, как и ее мать, видит в книгах только возможную прибыль, все-таки нравится ему больше других. «Это потому, что она такая красивая», — пробовал он оправдаться в собственных глазах. Но ведь и Виолетта и Бабетта были, пожалуй, не хуже.
Жак понимал, что Жанетте не по вкусу, когда ее замечания оказываются ненужными. Но он хотел любой ценой добиться, чтобы она признала его превосходство, по крайней мере в книжном деле. А уязвленная Жанетта между тем думала: «Откуда эта деревенщина знает слово „алфавит“? Откуда вообще он в книгах разбирается, как настоящий горожанин?»
— Этих томов не трогай! — распорядилась она, указывая на стопку книг, стоявших в стороне. — Это иностранные.
— Зачем же валить их в одну кучу! Я разберу, которые латинские, которые немецкие.
Глядя, как проворно Жак сортирует книги, только посматривая на корешки, Жанетта почувствовала себя посрамленной. Она не смогла бы так бойко разобраться, на каком языке напечатана книга. После смерти отца к иностранным книгам вообще никто не прикасался.
Уверовав, что Жаку действительно по плечу то, что для них, трех сестер, невозможно, Жанетта подвела его к большому книжному шкафу, стоявшему в дальнем углу и наполовину нагруженному книгами.
— Здесь лежат особо ценные, редкостные книги. Они стоят много денег, если найти любителя. Отцу случалось продавать одну, другую из этой кучи, тогда он радовался и считал, что мы можем позволить себе какой-нибудь дополнительный расход. И знаешь, — неожиданно добавила она, — мама не будет возражать, если тебе удастся найти покупателя. Из первых же денег она обещала купить мне помаду, настоянную на фиалках, и перчатки.
Жак не обрадовался доверительному тону кузины. Она поделилась с ним своими расчетами и соображениями, но не как с братом или другом, а так, словно он был ее приказчиком.
Но Жак недолго размышлял об отношении к нему Жанетты. Стоило ему взглянуть на книги, как все мысли о красивой девушке тотчас улетучились. Какие сокровища хранил шкаф! На верхней полке лежала только «Энциклопедия»; на ней записка, видно сделанная рукой дяди: «Не продавать!» Когда отец Поль рассказывал Жаку об этой драгоценной книге и вспоминал наизусть отдельные места из нее, у него начинали блестеть глаза, и Жак жадно ловил каждое его слово. И вот наконец эта «книга всех книг» лежит перед ним. Тут бы и читать ее: выписывать все, что хочешь, запоминать то, что говорят в ней великие просветители Даламбер , Дидро и другие о свободе человека, о его правах! Но, видно, никогда не бывает полного счастья. Вместо того чтобы самому читать, Жак должен приветливо встречать посетителей, подавать им книги и газеты.
Среди завсегдатаев особенно усердно посещали лавку сын нотариуса господин Лефатис, худосочный молодой человек с прыщавым лицом, господин Адора, юрист, и господин Горан, владелец типографии.
О господине Лефатисе Жак так и не успел составить мнения. Этот молодой человек был чрезвычайно вежлив со всеми. Читал он только газеты, никогда ничем не интересовался, не вступал ни в какие разговоры. Жак даже не знал, как звучит его голос. Говорили, что его единственная страсть — триктрак, и этой карточной игре он отдает все свое свободное время.
Огюст Адора служил секретарем у известного судьи по фамилии Карно. Огюст Адора, образованный человек, придерживался передовых взглядов и страстно любил книги. Как только у него в кармане заводился лишний франк, он бежал за покупкой к дядюшке Жюльену и так бережно обращался с облюбованной книгой, словно боялся, что она истреплется от одного только прикосновения к ней. Адора был очень красноречив, и когда начинал говорить, особенно на интересовавшую его тему, Жаку чудился за его словами голос доброго отца Поля.
Юрист понравился Жаку с первой же встречи, когда юноша увидел, как Адора нервными, тонкими пальцами перелистывает страницы полюбившейся ему книги. Казалось, ничего не существует для него, кроме этих сухих, шуршащих страниц. Даже когда в лавку входила Жанетта, он не поднимал головы, не бросал на нее украдкой взгляда. Жаку это казалось почти невероятным. Кто из посетителей не стремился забежать сюда лишний раз, чтобы только взглянуть на красивую девушку?
Очень скоро Жак отважился о чем-то спросить Огюста Адора. Тот ответил, заинтересовался начитанностью молодого продавца. И между ними завязалась дружба. Огюста послал учиться в Париж отец, винодел из-под Бордо. По окончании юридического факультета встал вопрос: как устроиться? И отец купил ему место у судьи. Огюст оказался очень способным. Платя гроши, судья заставлял его корпеть до поздней ночи над перепиской всевозможных бумаг, благо у молодого человека был хороший почерк. Мало-помалу, убедившись, что на серьезность Огюста можно положиться, судья стал поручать ему мелкие дела в суде. И теперь Огюст не без основания надеялся в скором времени оставить своего патрона и заняться адвокатурой.
Мало-помалу и Жак стал рассказывать Огюсту Адора о своей жизни в деревне, об отце Поле. Много раз он был готов поделиться с Адора своей заботой о том, как разыскать Фирмена. Отец Поль говорил ему, что какой-нибудь судейский, посещающий книжную лавку, может оказаться полезным в деле его племянника. Но тот же отец Поль предостерегал Жака от излишней болтовни. И потому Жак выжидал.
Если Адора не уделял внимания дочерям дядюшки Жюльена, то зато третий завсегдатай лавки — владелец типографии Сильвен Горан, напротив, не упускал случая побеседовать с ними, особенно с Жанеттой. В лавку он заходил отнюдь не потому, что был книголюбом, а из-за дружеских отношений с семьей Пежо. Привлекало его и то, что здесь можно было услышать свежие городские новости.
Господин Горан был вдовец. И Жак с ревнивым неудовольствием отмечал, какое внимание оказывает он старшей дочери Франсуазы. По мнению Жака, господину Горану впору было обратить свои взоры на ее мать. Жанетта на нее походила. Франсуаза и сейчас была хоть куда, а в молодости и подавно.
Владелец типографии был плотный человек лет пятидесяти, уверенный в себе, отчего казался еще более представительным. Рассуждал он здраво, говорил громко, взвешивая каждое слово и зная ему цену.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56