Старая женщина обняла ее и Гарри, который посапывал в объятиях Элис. — А я-то уж думала, что вы никогда не найдете того, кто вам нужен.
Чувствуя себя победителем и все еще взбудораженный от не утихшей ярости, пульсировавшей у него в жилах, Люсьен шел по тускло освещенному коридору к комнате Деймиена. Он был избит, весь в крови, страшно продрог и промок до нитки, но ничего этого не чувствовал. Завтра он непременно разболеется, но теперь его боли и раны не имели никакого значения по сравнению с восторгом победы. Ему не хотелось думать о том, что он чуть было не опоздал.
Ужас, который охватил его при виде Барду, прицелившегося в Элис, будет преследовать его до конца дней. По милости Божьей ему удалось явиться вовремя, чтобы спасти ее. Люсьен знал, что она и Гарри теперь принадлежат ему, и был готов принять это.
Тревожил его сейчас только его бедный, изувеченный войнами брат. Он тихо постучался.
— Демон, это я. Впустите меня.
Когда ответа не последовало, Люсьен подергал дверь. Она была не заперта. Он осторожно заглянул в комнату.
Внутри было темно. Свет проникал только через окно, в которое лился холодный, совсем зимний лунный свет, очерчивая серебром силуэт его брата. Деймиен сидел на полу, прислонившись к стене, локти его опирались на согнутые колени, голову он обхватил руками. Рядом на полу лежал пистолет. При виде этого кровь похолодела в жилах Люсьена. Деймиен не пошевелился и не ответил, когда Люсьен вошел и закрыл за собой дверь. Он сделал несколько осторожных шагов к брату. Тот никак не прореагировал, даже когда Люсьен взял его пистолет и разрядил его.
— Вам нехорошо?
Деймиен не поднял головы, но когда он заговорил, голос его звучал тихо и серьезно, в нем отчетливо слышалась боль:
— Я схожу с ума.
Люсьен тихонько опустился на пол рядом с братом и внимательно вгляделся в него.
— Что со мной происходит, черт побери? Вы умней меня, Люсьен. Скажите, что мне делать, потому что я пропадаю.
— Может быть, позвать врача?
— Нет. Зачем? Чтобы он дал мне для успокоения лауданум? Я уже принимал его. Не действует. От него голова только наполняется еще худшими видениями, чем было раньше. Господи! — Он прислонился головой к стене и закрыл глаза с видом полного изнеможения.
— Как давно это продолжается? — спросил Люсьен.
— Некоторое время. — Деймиен помолчал. — Клянусь, я вижу лицо каждого солдата, которого потерял, и они хотят знать, почему я вернулся домой, а они — нет. Почему я получил титул и благодарность от нации, тогда как все они обрели могилу в испанской земле.
Люсьен с трудом сглотнул, потрясенный словами брата.
Деймиен решительно посмотрел на него, при лунном свете на его обветренных щеках были видны пятна от высохших слез.
— Окажите мне благодеяние и, если я окончательно сойду с ума, избавьте меня от такого жалкого состояния. Вы сделаете это для меня, не так ли? Теперь мне все равно. Отравите меня, застрелите, только не отдавайте в сумасшедший дом, потому что там не могут вылечить человека, а я не хочу, чтобы люди приходили поглазеть на меня ради развлечения и смеялись. Все, что угодно, только не это…
— Ш-ш, — оборвал его Люсьен, обнимая. Он долго держал его так, мысленно вернувшись к тем временам, когда они были детьми и Деймиен успокаивал его после очередного ужасного приступа астмы.
Он склонился к голове Деймиена и стал внушать ему мысли о хорошем самочувствии.
— Вы вовсе не сходите с ума. Просто вам нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к новой жизни. Господи, вы ведь участвовали почти во всех главных делах, Демон, какие только были. Не можете же вы ожидать, что это никак на вас не отразилось. Все пройдет.
— Надеюсь, вы правы.
— Хотите, я пошлю за ребятами из вашего полка? За Шербруком? Он всегда не прочь выпить.
— Господи, нет! Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. — Деймиен тихо вздохнул. — Что мне, черт побери, делать? — спросил он с отчаянием. — Я служил своему делу, а теперь оно закончено. Я умею хорошо делать только одну вещь — убивать.
Люсьен сел на пол рядом с братом, встревожено глядя на него.
— Может быть, вам стоило бы уехать из Лондона на некоторое время. Поезжайте в какое-нибудь спокойное место. Может быть, пара недель в Хоксклифф-Холле поможет вам очистить голову.
— Прежде чем я кого-нибудь изувечу, хотите сказать? — Деймиен с трудом открыл глаза и посмотрел на Люсьена с циничной улыбкой. — Не волнуйтесь, со мной все будет хорошо. Все прошло. Мне нужно только переспать с женщиной, — насмешливо добавил он. — Доброй ночи. Я уверен, что девочки уже во всеоружии и готовы приступить к делу.
— А вы уверены, что это хорошая мысль?
— Действует лучше, чем этот проклятый лауданум. — Деймиен поднялся на ноги и выпрямился, сбросив напряжение пожатием плеч.
Люсьен тоже с немалым трудом поднялся, он почти видел, как Деймиен надевает свои умственные доспехи, снова становясь прославленным полковником, как всегда гордым, полностью держащим в руках себя и весь мир вокруг, словно ничего вообще не случилось. Это опечалило Люсьена, но по крайней мере Деймиен снова чувствует себя лучше. Деймиен открыл окно и вдохнул несколько раз холодный ночной воздух. Взгляда Люсьена он избегал.
— Передайте, пожалуйста, мисс Монтегю, что я прошу прощения за то, что испугал ее.
— Никаких извинений не нужно. Элис просто хочется, чтобы вам было хорошо, как и мне. — Люсьен покачал головой. — Господи, Деймиен, не берите с собой поясного оружия, когда вы в таком состоянии. Вы меня чертовски напугали. Я ведь ваш близнец. Я должен был понять, что с вами что-то неладно. Обычно мне не нужно даже быть в одной с вами стране, чтобы знать, как вы поживаете, но вот мы с вами оба в Лондоне, живем под одной крышей, черт побери, а я ничего не почувствовал.
— Я не хотел, чтобы вы знали.
— Потому что вы сердитесь на меня?
— Я на вас не сержусь.
— Что? — спросил Люсьен. — Вы же обращались со мной прямо как с прокаженным.
Деймиен окинул его взглядом.
— Да, потому что мне не хотелось обращать внимания на эту проблему, и я знал, что вы мне этого не позволите. От вас никто ничего не может утаить. Это раздражает.
— Вы хотите сказать, что не сердитесь на меня за то, что я покинул армию? — воскликнул Люсьен.
— Нет, Люсьен. Я радовался, что вы это сделали. Если бы вас убили, как многих наших друзей… — Голос Деймиена замер.
Люсьен изумленно потряс головой.
— Я думал, что вы возненавидели профессию, которую я выбрал.
— Отчасти это так. Грязная работа, но, как утверждает Веллингтон, необходимая. Признаюсь откровенно — я не мог бы ею заниматься, у меня не хватило бы мастерства. Говорю вам, Люсьен, я должен уважать вас за то, что после Бадахоса вы последовали велению своей совести. Для этого нужно иметь характер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Чувствуя себя победителем и все еще взбудораженный от не утихшей ярости, пульсировавшей у него в жилах, Люсьен шел по тускло освещенному коридору к комнате Деймиена. Он был избит, весь в крови, страшно продрог и промок до нитки, но ничего этого не чувствовал. Завтра он непременно разболеется, но теперь его боли и раны не имели никакого значения по сравнению с восторгом победы. Ему не хотелось думать о том, что он чуть было не опоздал.
Ужас, который охватил его при виде Барду, прицелившегося в Элис, будет преследовать его до конца дней. По милости Божьей ему удалось явиться вовремя, чтобы спасти ее. Люсьен знал, что она и Гарри теперь принадлежат ему, и был готов принять это.
Тревожил его сейчас только его бедный, изувеченный войнами брат. Он тихо постучался.
— Демон, это я. Впустите меня.
Когда ответа не последовало, Люсьен подергал дверь. Она была не заперта. Он осторожно заглянул в комнату.
Внутри было темно. Свет проникал только через окно, в которое лился холодный, совсем зимний лунный свет, очерчивая серебром силуэт его брата. Деймиен сидел на полу, прислонившись к стене, локти его опирались на согнутые колени, голову он обхватил руками. Рядом на полу лежал пистолет. При виде этого кровь похолодела в жилах Люсьена. Деймиен не пошевелился и не ответил, когда Люсьен вошел и закрыл за собой дверь. Он сделал несколько осторожных шагов к брату. Тот никак не прореагировал, даже когда Люсьен взял его пистолет и разрядил его.
— Вам нехорошо?
Деймиен не поднял головы, но когда он заговорил, голос его звучал тихо и серьезно, в нем отчетливо слышалась боль:
— Я схожу с ума.
Люсьен тихонько опустился на пол рядом с братом и внимательно вгляделся в него.
— Что со мной происходит, черт побери? Вы умней меня, Люсьен. Скажите, что мне делать, потому что я пропадаю.
— Может быть, позвать врача?
— Нет. Зачем? Чтобы он дал мне для успокоения лауданум? Я уже принимал его. Не действует. От него голова только наполняется еще худшими видениями, чем было раньше. Господи! — Он прислонился головой к стене и закрыл глаза с видом полного изнеможения.
— Как давно это продолжается? — спросил Люсьен.
— Некоторое время. — Деймиен помолчал. — Клянусь, я вижу лицо каждого солдата, которого потерял, и они хотят знать, почему я вернулся домой, а они — нет. Почему я получил титул и благодарность от нации, тогда как все они обрели могилу в испанской земле.
Люсьен с трудом сглотнул, потрясенный словами брата.
Деймиен решительно посмотрел на него, при лунном свете на его обветренных щеках были видны пятна от высохших слез.
— Окажите мне благодеяние и, если я окончательно сойду с ума, избавьте меня от такого жалкого состояния. Вы сделаете это для меня, не так ли? Теперь мне все равно. Отравите меня, застрелите, только не отдавайте в сумасшедший дом, потому что там не могут вылечить человека, а я не хочу, чтобы люди приходили поглазеть на меня ради развлечения и смеялись. Все, что угодно, только не это…
— Ш-ш, — оборвал его Люсьен, обнимая. Он долго держал его так, мысленно вернувшись к тем временам, когда они были детьми и Деймиен успокаивал его после очередного ужасного приступа астмы.
Он склонился к голове Деймиена и стал внушать ему мысли о хорошем самочувствии.
— Вы вовсе не сходите с ума. Просто вам нужно какое-то время, чтобы привыкнуть к новой жизни. Господи, вы ведь участвовали почти во всех главных делах, Демон, какие только были. Не можете же вы ожидать, что это никак на вас не отразилось. Все пройдет.
— Надеюсь, вы правы.
— Хотите, я пошлю за ребятами из вашего полка? За Шербруком? Он всегда не прочь выпить.
— Господи, нет! Я не хочу, чтобы они видели меня в таком состоянии. — Деймиен тихо вздохнул. — Что мне, черт побери, делать? — спросил он с отчаянием. — Я служил своему делу, а теперь оно закончено. Я умею хорошо делать только одну вещь — убивать.
Люсьен сел на пол рядом с братом, встревожено глядя на него.
— Может быть, вам стоило бы уехать из Лондона на некоторое время. Поезжайте в какое-нибудь спокойное место. Может быть, пара недель в Хоксклифф-Холле поможет вам очистить голову.
— Прежде чем я кого-нибудь изувечу, хотите сказать? — Деймиен с трудом открыл глаза и посмотрел на Люсьена с циничной улыбкой. — Не волнуйтесь, со мной все будет хорошо. Все прошло. Мне нужно только переспать с женщиной, — насмешливо добавил он. — Доброй ночи. Я уверен, что девочки уже во всеоружии и готовы приступить к делу.
— А вы уверены, что это хорошая мысль?
— Действует лучше, чем этот проклятый лауданум. — Деймиен поднялся на ноги и выпрямился, сбросив напряжение пожатием плеч.
Люсьен тоже с немалым трудом поднялся, он почти видел, как Деймиен надевает свои умственные доспехи, снова становясь прославленным полковником, как всегда гордым, полностью держащим в руках себя и весь мир вокруг, словно ничего вообще не случилось. Это опечалило Люсьена, но по крайней мере Деймиен снова чувствует себя лучше. Деймиен открыл окно и вдохнул несколько раз холодный ночной воздух. Взгляда Люсьена он избегал.
— Передайте, пожалуйста, мисс Монтегю, что я прошу прощения за то, что испугал ее.
— Никаких извинений не нужно. Элис просто хочется, чтобы вам было хорошо, как и мне. — Люсьен покачал головой. — Господи, Деймиен, не берите с собой поясного оружия, когда вы в таком состоянии. Вы меня чертовски напугали. Я ведь ваш близнец. Я должен был понять, что с вами что-то неладно. Обычно мне не нужно даже быть в одной с вами стране, чтобы знать, как вы поживаете, но вот мы с вами оба в Лондоне, живем под одной крышей, черт побери, а я ничего не почувствовал.
— Я не хотел, чтобы вы знали.
— Потому что вы сердитесь на меня?
— Я на вас не сержусь.
— Что? — спросил Люсьен. — Вы же обращались со мной прямо как с прокаженным.
Деймиен окинул его взглядом.
— Да, потому что мне не хотелось обращать внимания на эту проблему, и я знал, что вы мне этого не позволите. От вас никто ничего не может утаить. Это раздражает.
— Вы хотите сказать, что не сердитесь на меня за то, что я покинул армию? — воскликнул Люсьен.
— Нет, Люсьен. Я радовался, что вы это сделали. Если бы вас убили, как многих наших друзей… — Голос Деймиена замер.
Люсьен изумленно потряс головой.
— Я думал, что вы возненавидели профессию, которую я выбрал.
— Отчасти это так. Грязная работа, но, как утверждает Веллингтон, необходимая. Признаюсь откровенно — я не мог бы ею заниматься, у меня не хватило бы мастерства. Говорю вам, Люсьен, я должен уважать вас за то, что после Бадахоса вы последовали велению своей совести. Для этого нужно иметь характер.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92