Или вам безразлично?
Люсьен схватил ее за руку и остановил. Элис резко повернулась к нему.
— Прекратите, — спокойно приказал он, но заметил, что в глазах у нее метнулся страх — не перед его, а перед ее собственными чувствами. Она не была готова принять свою страсть или хотя бы его страсть к ней.
— Я не такая! Я вам не игрушка…
— Не нужно повторяться. Я знаю, что вы не игрушка. Элис, я сказал вам, что я искренен. Я никогда в жизни не был так серьезен. Или это-то вас и пугает?
— Вы меня пугаете! Вы, Люсьен… Дракон… кто бы вы ни были! Вы только и думаете что о себе, о своих удовольствиях! Вам когда-нибудь приходило в голову, насколько вы эгоистичны? Вы в состоянии понять это? — Элис вывернула руку из его пальцев. — Если нет, то позвольте напомнить, что вы держите меня здесь против моей воли. Вы принудили меня к этому. Я не хочу здесь оставаться, и я не собираюсь связываться с… пресыщенным негодяем, который только и думает, как бы обольстить меня! — Она выдернула из бутоньерки белую мускусную розу, которую он ей дал, швырнула ее на землю и решительно зашагала прочь.
— Я одинок, Элис.
Эти пронзительные слова удивили даже его самого и остановили ее, когда она уже дошла до луга.
Девушка настороженно обернулась, ее длинная тень потянулась по выгоревшей траве. Люсьен казался себе голым в ее глазах — нетерпеливый, отчаявшийся, но не мог остановиться. Как-то же нужно заставить ее понять.
— Неужели вы не видите? — отчаянно умолял он. — Мне нужно… Я не знаю, что мне нужно. Я знаю только, что я одинок. Совершенно… одинок.
Он не сводил с нее взгляда, надеясь на ее милосердие. Люсьен видел, что Элис борется с собой, но она гордо замкнулась в своей добродетели и не дрогнула.
Элис бросила на него уничтожающий взгляд.
— Ничего удивительного.
Люсьен опустил глаза. Она развернулась и ушла.
Глава 6
Спустя несколько часов Люсьен промчался через ворота Ревелл-Корта верхом на своем андалузском скакуне и выехал в черную, ветреную ночь. Лошадиные копыта прогремели по деревянному мосту, жеребец размашистым, энергичным галопом преодолел подъем в гору и помчался по дороге.
Люсьен скакал, низко пригнувшись, туго натянув поводья, и ветер трепал его волосы и лошадиную гриву. Лес вокруг казался живым — от порывов ветра трещали ветви, шелестели сухие листья. Коню это не нравилось, он угрожающе фыркал, запрокидывая голову.
Люсьен вспомнил, что сельские жители говорили, будто в такие ночи бродят призраки. Настроение у него было таким же мрачным и угрюмым, как небо, на котором не было луны. Мохнатые облака тяжело надвигались на четкие и изящные очертания созвездий, точно огромные серые овцы, подгоняемые ветром. Ночной холод и быстрый галоп помогли Люсьену избавиться от боли и гнева, терзавших его, развеяли страсть, бушевавшую в его жилах. Слова Элис ранили его, но все равно он как дурак ждал, что она выйдет из своей комнаты, несколько часов занимался какой-то чепухой, будучи не в состоянии ни на чем сосредоточиться, пока горничная не сказала ему, что барышня просит подать ужин ей в комнату.
Люсьен понял, что Элис приготовилась к осаде. Он достаточно долго пробыл в армии, чтобы возненавидеть этот вид борьбы, осады всегда заканчиваются разрушениями. Он не собирался заставлять Элис голодать, но решил больше не полагаться на льстивые речи. Конечно, ключ у него оставался, и он мог бы им воспользоваться, но вряд ли такую победу можно будет назвать достойной. Если он просто накинется на нее, это только вызовет у девушки еще большее отвращение. Люсьен начал понимать, что не сможет выиграть с помощью какого-либо своего обычного метода. Во что он, черт побери, влип? Люсьен решил пустить коня помедленнее, чувствуя, что первый взрыв оживления, охвативший жеребца, когда его выпустили из великолепной конюшни, пошел на убыль.
Как и следовало ожидать, конь сбавил темп. Люсьен благодарно похлопал его по бархатистой шее. Выехав из леса на покрытые вереском пустоши, они пошли неторопливым легким галопом. После полуторачасовой езды показалась цель Люсьена — уединенный трактир для кучеров, примостившийся на вершине соседнего склона. Трактир назывался «Голова Джорджа». То был внушительного вида каменный прямоугольник с шиферной крышей и узкими опрятными окнами в рамах, выкрашенных белой краской. В «Голове Джорджа» подавали самое лучшее в графстве горькое пиво. Трактир стоял в уединенном месте, трактирщик Гас Морган был человеком надежным и скрытным, и это побудило Люсьена использовать его как свой почтовый ящик для тайных сообщений, присылаемых лордом Кэслри и его собственными повсюду разбросанными осведомителями. Подъезжая к таверне, Люсьен был готов, если понадобится, схватить шпагу, висящую на боку, либо в мгновение ока вытащить пистолет, спрятанный под фраком. Всегда можно было ожидать засады вражеских агентов, и Люсьен привык с этим жить.
Когда он въехал на устланный соломой двор, из-под копыт его коня с кудахтаньем разбежались куры. Люсьен огляделся, потом спешился. Юный сын Моргана подбежал к нему, чтобы присмотреть за лошадью, пока Люсьен будет сидеть в трактире. Люсьен направился к дому, стягивая на ходу черные перчатки для верховой езды. Движения его были плавны и неторопливы, однако взгляд стал цепким, а на лице появилось внимательное и сосредоточенное выражение. Протянув руку к двери, он услышал хриплый смех крестьян и почувствовал запах дыма, исходящий от очага, и аромат жареной дичи. Когда он открыл дверь и вошел в общую комнату, освещенную теплым светом, с низкими потолками, в ней воцарилось молчание.
Люсьен окинул взглядом скромное заведение. Там было около двух десятков местных жителей. Они хорошо знали, кто он такой, и теперь смотрели на него так, точно встретились с самим дьяволом. Люсьен закрыл за собой дверь и медленно прошел через зал к стойке, где Гас Морган протирал стаканы углом своего грязного передника и ставил их на полку, висевшую у него над головой. Трактирщик был дюжим и рослым человеком с румяными щеками, на его лысине блестел пот. Увидев подходящего Люсьена, он оперся мощными руками о стойку.
Процедура была хорошо известна им обоим.
— Могу предложить вам пинту пива, милорд? — спросил Морган. Это был пароль.
— Горького, — ответил Люсьен, кивнув, повернулся и оперся бедром о край соседнего табурета. Теперь тело его согнулось под таким углом, что он видел все помещение и входную дверь. Он облокотился о стойку, а Морган открыл кран и налил пива с пенистой шапкой. Потом поставил оловянную кружку перед Люсьеном, а тот поднес ее к губам, наслаждаясь густым, вкусным напитком.
Постепенно посетители начали дышать и двигаться, хотя разговор они теперь вели шепотом. Морган отправился на кухню, чтобы дать указания кухарке, и вскоре вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Люсьен схватил ее за руку и остановил. Элис резко повернулась к нему.
— Прекратите, — спокойно приказал он, но заметил, что в глазах у нее метнулся страх — не перед его, а перед ее собственными чувствами. Она не была готова принять свою страсть или хотя бы его страсть к ней.
— Я не такая! Я вам не игрушка…
— Не нужно повторяться. Я знаю, что вы не игрушка. Элис, я сказал вам, что я искренен. Я никогда в жизни не был так серьезен. Или это-то вас и пугает?
— Вы меня пугаете! Вы, Люсьен… Дракон… кто бы вы ни были! Вы только и думаете что о себе, о своих удовольствиях! Вам когда-нибудь приходило в голову, насколько вы эгоистичны? Вы в состоянии понять это? — Элис вывернула руку из его пальцев. — Если нет, то позвольте напомнить, что вы держите меня здесь против моей воли. Вы принудили меня к этому. Я не хочу здесь оставаться, и я не собираюсь связываться с… пресыщенным негодяем, который только и думает, как бы обольстить меня! — Она выдернула из бутоньерки белую мускусную розу, которую он ей дал, швырнула ее на землю и решительно зашагала прочь.
— Я одинок, Элис.
Эти пронзительные слова удивили даже его самого и остановили ее, когда она уже дошла до луга.
Девушка настороженно обернулась, ее длинная тень потянулась по выгоревшей траве. Люсьен казался себе голым в ее глазах — нетерпеливый, отчаявшийся, но не мог остановиться. Как-то же нужно заставить ее понять.
— Неужели вы не видите? — отчаянно умолял он. — Мне нужно… Я не знаю, что мне нужно. Я знаю только, что я одинок. Совершенно… одинок.
Он не сводил с нее взгляда, надеясь на ее милосердие. Люсьен видел, что Элис борется с собой, но она гордо замкнулась в своей добродетели и не дрогнула.
Элис бросила на него уничтожающий взгляд.
— Ничего удивительного.
Люсьен опустил глаза. Она развернулась и ушла.
Глава 6
Спустя несколько часов Люсьен промчался через ворота Ревелл-Корта верхом на своем андалузском скакуне и выехал в черную, ветреную ночь. Лошадиные копыта прогремели по деревянному мосту, жеребец размашистым, энергичным галопом преодолел подъем в гору и помчался по дороге.
Люсьен скакал, низко пригнувшись, туго натянув поводья, и ветер трепал его волосы и лошадиную гриву. Лес вокруг казался живым — от порывов ветра трещали ветви, шелестели сухие листья. Коню это не нравилось, он угрожающе фыркал, запрокидывая голову.
Люсьен вспомнил, что сельские жители говорили, будто в такие ночи бродят призраки. Настроение у него было таким же мрачным и угрюмым, как небо, на котором не было луны. Мохнатые облака тяжело надвигались на четкие и изящные очертания созвездий, точно огромные серые овцы, подгоняемые ветром. Ночной холод и быстрый галоп помогли Люсьену избавиться от боли и гнева, терзавших его, развеяли страсть, бушевавшую в его жилах. Слова Элис ранили его, но все равно он как дурак ждал, что она выйдет из своей комнаты, несколько часов занимался какой-то чепухой, будучи не в состоянии ни на чем сосредоточиться, пока горничная не сказала ему, что барышня просит подать ужин ей в комнату.
Люсьен понял, что Элис приготовилась к осаде. Он достаточно долго пробыл в армии, чтобы возненавидеть этот вид борьбы, осады всегда заканчиваются разрушениями. Он не собирался заставлять Элис голодать, но решил больше не полагаться на льстивые речи. Конечно, ключ у него оставался, и он мог бы им воспользоваться, но вряд ли такую победу можно будет назвать достойной. Если он просто накинется на нее, это только вызовет у девушки еще большее отвращение. Люсьен начал понимать, что не сможет выиграть с помощью какого-либо своего обычного метода. Во что он, черт побери, влип? Люсьен решил пустить коня помедленнее, чувствуя, что первый взрыв оживления, охвативший жеребца, когда его выпустили из великолепной конюшни, пошел на убыль.
Как и следовало ожидать, конь сбавил темп. Люсьен благодарно похлопал его по бархатистой шее. Выехав из леса на покрытые вереском пустоши, они пошли неторопливым легким галопом. После полуторачасовой езды показалась цель Люсьена — уединенный трактир для кучеров, примостившийся на вершине соседнего склона. Трактир назывался «Голова Джорджа». То был внушительного вида каменный прямоугольник с шиферной крышей и узкими опрятными окнами в рамах, выкрашенных белой краской. В «Голове Джорджа» подавали самое лучшее в графстве горькое пиво. Трактир стоял в уединенном месте, трактирщик Гас Морган был человеком надежным и скрытным, и это побудило Люсьена использовать его как свой почтовый ящик для тайных сообщений, присылаемых лордом Кэслри и его собственными повсюду разбросанными осведомителями. Подъезжая к таверне, Люсьен был готов, если понадобится, схватить шпагу, висящую на боку, либо в мгновение ока вытащить пистолет, спрятанный под фраком. Всегда можно было ожидать засады вражеских агентов, и Люсьен привык с этим жить.
Когда он въехал на устланный соломой двор, из-под копыт его коня с кудахтаньем разбежались куры. Люсьен огляделся, потом спешился. Юный сын Моргана подбежал к нему, чтобы присмотреть за лошадью, пока Люсьен будет сидеть в трактире. Люсьен направился к дому, стягивая на ходу черные перчатки для верховой езды. Движения его были плавны и неторопливы, однако взгляд стал цепким, а на лице появилось внимательное и сосредоточенное выражение. Протянув руку к двери, он услышал хриплый смех крестьян и почувствовал запах дыма, исходящий от очага, и аромат жареной дичи. Когда он открыл дверь и вошел в общую комнату, освещенную теплым светом, с низкими потолками, в ней воцарилось молчание.
Люсьен окинул взглядом скромное заведение. Там было около двух десятков местных жителей. Они хорошо знали, кто он такой, и теперь смотрели на него так, точно встретились с самим дьяволом. Люсьен закрыл за собой дверь и медленно прошел через зал к стойке, где Гас Морган протирал стаканы углом своего грязного передника и ставил их на полку, висевшую у него над головой. Трактирщик был дюжим и рослым человеком с румяными щеками, на его лысине блестел пот. Увидев подходящего Люсьена, он оперся мощными руками о стойку.
Процедура была хорошо известна им обоим.
— Могу предложить вам пинту пива, милорд? — спросил Морган. Это был пароль.
— Горького, — ответил Люсьен, кивнув, повернулся и оперся бедром о край соседнего табурета. Теперь тело его согнулось под таким углом, что он видел все помещение и входную дверь. Он облокотился о стойку, а Морган открыл кран и налил пива с пенистой шапкой. Потом поставил оловянную кружку перед Люсьеном, а тот поднес ее к губам, наслаждаясь густым, вкусным напитком.
Постепенно посетители начали дышать и двигаться, хотя разговор они теперь вели шепотом. Морган отправился на кухню, чтобы дать указания кухарке, и вскоре вернулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92