Безрассудство такой сделки смущало ее, она чувствовала, что вслепую борется за спасение его души.
Под руководством учителя Люсьен выиграл очередной бой, вытер лоб тыльной стороной руки и снова бросился в атаку. ***
Люсьен понимал, что Клод Барду подбирается к нему. Не знал как, но какое-то шестое чувство, выработавшееся за годы искусного маневрирования в тылах врага, подсказывало ему, что буря приближается. По мере того как шли дни в обществе Элис, он осознавал, что его жизнь разделилась на две половины — темную и светлую. Люсьен очень долго существовал в сером мире полутеней, но теперь больше не мог в нем оставаться. Скоро придется сделать выбор. Ее свет был единственным, что удерживало его от того, чтобы избрать темноту и сразиться с Барду его же оружием — злом, ее любовь удерживала Люсьена на грани, не позволяя переступить черту.
Одно он знал наверняка: ему до глубины души претила ложь. Он жаждал рассказать ей все, но его страшило, как она к этому отнесется. Как может он рисковать потерять ее, когда теперь только Элис удерживала его от саморазрушения?
Каждое мгновение с ней было великолепным, хрупким даром, подобным красоте солнечного света, сияющего сквозь каплю росы. Люсьен мечтал сделать Элис счастливой, но у него оставался грозный долг перед его страной, и еще он должен был отомстить за человека, в чьей смерти повинен. И вот одновременно с тем, что он впервые в жизни постигал науку любви, Люсьен занимался безжалостным предательством, тайком, за ее спиной, расставляя ловушки для мужчин и женщин, которых он заманивал, пользуясь их пороками — какими угодно, лишь бы они помогли ему добраться до Клода Барду.
В четверг к вечеру Люсьен закончил писать письма в своем кабинете на чердаке, высоко над Ревелл-Кортом, потом пошел искать свою прекрасную компаньонку. Он нашел, ее на первом этаже, в большом салоне, обставленном в сельском стиле. Элис сидела в обществе пятерых молодых повес. Она старательно делала рисунок углем — портрет Марка, а остальные молодые люди сидели вокруг, праздно болтали, шутили, пили кофе и похваливали ее за точность, с которой она их изобразила.
Люсьен незаметно остановился в дверях, со спокойным удовольствием глядя на нее.
— Я так и не поняла, почему у вас такие глупые прозвища, — размышляла она вслух, тщетно пытаясь выведать их тайны. Немного затенив на рисунке волнистые волосы Марка, Элис закончила портрет, осторожно разгладила лист и подарила его позировавшему.
Марк поднял брови.
— Мисс Монтегю, вы очень талантливы!
— Если бы я могла уговорить лорда Люсьена попозировать мне, — сказала она со вздохом и улыбнулась ему, когда он вошел в комнату.
— Я и так знаю, как выгляжу. У меня ведь есть брат-близнец, помните? — Он наклонился над ее креслом и тихонько погладил ее по плечу. Она в ответ пожала ему руку.
— Но вы — это вы. Вы — мой Люсьен. Другой меня не интересует. Разрешите мне нарисовать ваш портрет, — настаивала Элис, нежно поглядывая на Люсьена.
Он слегка вспыхнул, услышав ее ласковые слова, сказанные в присутствии посторонних.
— Право, разрешите, — с усмешкой подхватил Марк, показывая свой портрет. — Смотрите, как хорошо она меня нарисовала!
— Она даже сумела сделать из Толберта красавца, — заметил О'Ши. — Видит Бог, на это нужен незаурядный талант.
— Эй! — запротестовал Толберт.
— Да, Дракон, разрешите ей сделать ваш портрет, — весело вмешался в разговор Дженкинз. — Мы будем пользоваться им как мишенью, упражняясь в стрельбе.
— Соглашайтесь, побалуйте леди, — смеясь, понукал его Марк.
— Да, пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне! — с умильным видом умоляла Элис.
Люсьен упирался, но он почти ни в чем не мог ей отказать.
— Ну ладно, — ворчливо сказал он наконец, потому что ему хотелось любым способом привлечь к себе ее внимание и ни с кем им не делиться.
Элис в восторге захлопала в ладоши, а юноши засмеялись. Она схватила его за руку и потащила позировать.
— Перестаньте-ка злиться, иначе я именно таким вас и изображу.
Люсьен вздохнул. Он согласился бы и быстрее, но на самом деле ему не улыбалось, что его будут изучать так внимательно при свете. Теперь же его заинтересовало, как она видит его — кто он в ее глазах.
— А вам, джентльмены, разве нечем заняться?
Юноши с понимающим видом усмехнулись и оставили их вдвоем, поблагодарив Элис еще раз и затворив за собой двери гостиной.
— Так лучше, не правда ли? — прошептал Люсьен.
— Они очень сговорчивы.
— А я очень жаден, я хочу вас только для себя.
— Бедная я, — задумчиво пошутила Элис, садясь на оттоманку и раскладывая свои рабочие инструменты. Она сдула с уголька крошки и принялась изучать Люсьена, но, заметив его пылкий взгляд, устремленный на нее, фыркнула с высокомерием знатной дамы. — Не пытайтесь искушать меня, Люсьен, — приказала она с важным видом, рука ее двигалась над листом. — Я работаю.
Он грустно улыбнулся и лениво развалился, перекинув руку через спинку стула, согретый осенним солнцем, проникавшим в гостиную через окна со средниками, убаюканный тихим царапающим звуком, который производил уголь, когда Элис легко прикасалась им к бумаге. Они провели в дружелюбном молчании четверть часа.
Позволив своему взгляду по-хозяйски скользить по ней, Люсьен впитывал в себя красоту ее лица, пока Элис сидела в луче солнечного света. Конечно, в характере ее есть что-то соответствующее этим рыжеватым прядям. Ее светлые брови вытянулись в ниточку, пока она работала. У нее роскошные ресницы и кобальтового цвета глаза, разрушительно действовавшие на него. На щеках тонкого, аристократического лица проступали светлые веснушки. Груди — само совершенство, а восхитительно выгнутые бедра просто созданы для вынашивания детей. Его детей.
Господи Боже, он никогда не думал, что до такой степени подпадет под ее очарование! Это пугало его. Он, кажется, не может себя остановить. Внезапно Элис подняла на него глаза, потом наклонила голову, внимательно рассматривая.
— Что-то не так.
Люсьен напрягся, сразу же почувствовав себя виноватым, не понимая, о чем она говорит. А Элис отложила уголек и блокнот; вытерла руки тряпкой и подошла к нему.
— Что такое? — смущенно спросил он. Она дернула его за галстук.
— Вот это и это, — сказала Элис, потянув его за рукав куртки. — На вас слишком много одежды.
— Охо-хо, — настороженно пробормотал Люсьен с усмешкой.
— Вы не могли бы снять с себя кое-что?
— Для искусства — что угодно, — ответил он, сдерживая сердцебиение.
— Лучше дайте я это сделаю. — И, бросив на него игривый взгляд, Элис принялась развязывать галстук.
Люсьен откинулся к спинке стула с ленивой полуулыбкой.
— Делайте со мной что хотите.
— Так я и собираюсь поступить. — Элис раздвинула ему ноги и стала между ними, потом медленно стянула развязанный галстук, расстегнула куртку и избавила его от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92
Под руководством учителя Люсьен выиграл очередной бой, вытер лоб тыльной стороной руки и снова бросился в атаку. ***
Люсьен понимал, что Клод Барду подбирается к нему. Не знал как, но какое-то шестое чувство, выработавшееся за годы искусного маневрирования в тылах врага, подсказывало ему, что буря приближается. По мере того как шли дни в обществе Элис, он осознавал, что его жизнь разделилась на две половины — темную и светлую. Люсьен очень долго существовал в сером мире полутеней, но теперь больше не мог в нем оставаться. Скоро придется сделать выбор. Ее свет был единственным, что удерживало его от того, чтобы избрать темноту и сразиться с Барду его же оружием — злом, ее любовь удерживала Люсьена на грани, не позволяя переступить черту.
Одно он знал наверняка: ему до глубины души претила ложь. Он жаждал рассказать ей все, но его страшило, как она к этому отнесется. Как может он рисковать потерять ее, когда теперь только Элис удерживала его от саморазрушения?
Каждое мгновение с ней было великолепным, хрупким даром, подобным красоте солнечного света, сияющего сквозь каплю росы. Люсьен мечтал сделать Элис счастливой, но у него оставался грозный долг перед его страной, и еще он должен был отомстить за человека, в чьей смерти повинен. И вот одновременно с тем, что он впервые в жизни постигал науку любви, Люсьен занимался безжалостным предательством, тайком, за ее спиной, расставляя ловушки для мужчин и женщин, которых он заманивал, пользуясь их пороками — какими угодно, лишь бы они помогли ему добраться до Клода Барду.
В четверг к вечеру Люсьен закончил писать письма в своем кабинете на чердаке, высоко над Ревелл-Кортом, потом пошел искать свою прекрасную компаньонку. Он нашел, ее на первом этаже, в большом салоне, обставленном в сельском стиле. Элис сидела в обществе пятерых молодых повес. Она старательно делала рисунок углем — портрет Марка, а остальные молодые люди сидели вокруг, праздно болтали, шутили, пили кофе и похваливали ее за точность, с которой она их изобразила.
Люсьен незаметно остановился в дверях, со спокойным удовольствием глядя на нее.
— Я так и не поняла, почему у вас такие глупые прозвища, — размышляла она вслух, тщетно пытаясь выведать их тайны. Немного затенив на рисунке волнистые волосы Марка, Элис закончила портрет, осторожно разгладила лист и подарила его позировавшему.
Марк поднял брови.
— Мисс Монтегю, вы очень талантливы!
— Если бы я могла уговорить лорда Люсьена попозировать мне, — сказала она со вздохом и улыбнулась ему, когда он вошел в комнату.
— Я и так знаю, как выгляжу. У меня ведь есть брат-близнец, помните? — Он наклонился над ее креслом и тихонько погладил ее по плечу. Она в ответ пожала ему руку.
— Но вы — это вы. Вы — мой Люсьен. Другой меня не интересует. Разрешите мне нарисовать ваш портрет, — настаивала Элис, нежно поглядывая на Люсьена.
Он слегка вспыхнул, услышав ее ласковые слова, сказанные в присутствии посторонних.
— Право, разрешите, — с усмешкой подхватил Марк, показывая свой портрет. — Смотрите, как хорошо она меня нарисовала!
— Она даже сумела сделать из Толберта красавца, — заметил О'Ши. — Видит Бог, на это нужен незаурядный талант.
— Эй! — запротестовал Толберт.
— Да, Дракон, разрешите ей сделать ваш портрет, — весело вмешался в разговор Дженкинз. — Мы будем пользоваться им как мишенью, упражняясь в стрельбе.
— Соглашайтесь, побалуйте леди, — смеясь, понукал его Марк.
— Да, пожалуйста, пожалуйста, позвольте мне! — с умильным видом умоляла Элис.
Люсьен упирался, но он почти ни в чем не мог ей отказать.
— Ну ладно, — ворчливо сказал он наконец, потому что ему хотелось любым способом привлечь к себе ее внимание и ни с кем им не делиться.
Элис в восторге захлопала в ладоши, а юноши засмеялись. Она схватила его за руку и потащила позировать.
— Перестаньте-ка злиться, иначе я именно таким вас и изображу.
Люсьен вздохнул. Он согласился бы и быстрее, но на самом деле ему не улыбалось, что его будут изучать так внимательно при свете. Теперь же его заинтересовало, как она видит его — кто он в ее глазах.
— А вам, джентльмены, разве нечем заняться?
Юноши с понимающим видом усмехнулись и оставили их вдвоем, поблагодарив Элис еще раз и затворив за собой двери гостиной.
— Так лучше, не правда ли? — прошептал Люсьен.
— Они очень сговорчивы.
— А я очень жаден, я хочу вас только для себя.
— Бедная я, — задумчиво пошутила Элис, садясь на оттоманку и раскладывая свои рабочие инструменты. Она сдула с уголька крошки и принялась изучать Люсьена, но, заметив его пылкий взгляд, устремленный на нее, фыркнула с высокомерием знатной дамы. — Не пытайтесь искушать меня, Люсьен, — приказала она с важным видом, рука ее двигалась над листом. — Я работаю.
Он грустно улыбнулся и лениво развалился, перекинув руку через спинку стула, согретый осенним солнцем, проникавшим в гостиную через окна со средниками, убаюканный тихим царапающим звуком, который производил уголь, когда Элис легко прикасалась им к бумаге. Они провели в дружелюбном молчании четверть часа.
Позволив своему взгляду по-хозяйски скользить по ней, Люсьен впитывал в себя красоту ее лица, пока Элис сидела в луче солнечного света. Конечно, в характере ее есть что-то соответствующее этим рыжеватым прядям. Ее светлые брови вытянулись в ниточку, пока она работала. У нее роскошные ресницы и кобальтового цвета глаза, разрушительно действовавшие на него. На щеках тонкого, аристократического лица проступали светлые веснушки. Груди — само совершенство, а восхитительно выгнутые бедра просто созданы для вынашивания детей. Его детей.
Господи Боже, он никогда не думал, что до такой степени подпадет под ее очарование! Это пугало его. Он, кажется, не может себя остановить. Внезапно Элис подняла на него глаза, потом наклонила голову, внимательно рассматривая.
— Что-то не так.
Люсьен напрягся, сразу же почувствовав себя виноватым, не понимая, о чем она говорит. А Элис отложила уголек и блокнот; вытерла руки тряпкой и подошла к нему.
— Что такое? — смущенно спросил он. Она дернула его за галстук.
— Вот это и это, — сказала Элис, потянув его за рукав куртки. — На вас слишком много одежды.
— Охо-хо, — настороженно пробормотал Люсьен с усмешкой.
— Вы не могли бы снять с себя кое-что?
— Для искусства — что угодно, — ответил он, сдерживая сердцебиение.
— Лучше дайте я это сделаю. — И, бросив на него игривый взгляд, Элис принялась развязывать галстук.
Люсьен откинулся к спинке стула с ленивой полуулыбкой.
— Делайте со мной что хотите.
— Так я и собираюсь поступить. — Элис раздвинула ему ноги и стала между ними, потом медленно стянула развязанный галстук, расстегнула куртку и избавила его от нее.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92