– Возможно.
Полонски улыбнулся, сверкнув идеально ровными белыми зубами. В его улыбке было нечто неприятное.
– А не пора ли мне освободить вас от прелестной леди Элизабет?
– Только если вам совсем не дорога ваша жизнь, – угрожающе бросил Джек.
Граф помолчал, а потом осторожно заметил:
– Я не знал, что она – ваша личная собственность.
– Вот теперь знаете.
– А сама леди об этом осведомлена?
– Будет.
– Понятно, – произнес граф довольно спокойно. – А если я решу игнорировать ваши права на нее?
Джек подался вперед и с заметной угрозой в голосе ответил:
– Я бы на вашем месте не стал этого делать.
– Но конечно, вы не на моем месте. Об этом и речь, – произнес Полонски с ироничной улыбкой.
В голубых глазах полыхнуло пламя.
– Вы прекрасно знаете, что я имел в виду. Не приближайтесь к Элизабет.
– А если я все-таки приближусь к этой леди, что тогда? Кулачный бой? Пистолеты? Шпаги? Или вы просто изобьете меня до полусмерти?
Хищная ухмылка Джека послужила графу ответом, но другого и не потребовалось.
Полонски покачал своей благообразной головой:
– Вы и правда стали дикарем, Уик.
– Так что же?
Граф вздохнул:
– К счастью, мой интерес направлен на другой объект.
– На Амелию Уинтерз.
Полонски удивленно поднял брови:
– Вы заметили?
– Заметил.
– Я сплю с чужой женой, а вы пытаетесь переспать с невинной юной девушкой. – Он сардонически добавил: – Мы действительно друг друга стоим.
Джек мрачно захохотал и пробормотал вполголоса:
– Мы оба – ублюдки. По характеру, если не по происхождению.
Андре Полонски покачал рюмку с янтарной жидкостью.
– Конечно, если есть желание разбираться в подробностях… Могу признаться, что я ублюдок и по происхождению.
– Я в своей жизни знавал множество и тех, и других, – проговорил Джек, стараясь четко выговаривать все слова. – Сдается мне, что дело скорее в характере, а не в происхождении.
С некоторой долей цинизма Андре Полонски поведал Джеку свою историю:
– Моя мать была… и есть… леди. Английская леди, кстати, но имя ее мы упоминать не станем. Мой отец уже был женат в тот момент, когда он встретил мою мать и они заключили свой «союз». О разводе речи быть не могло, естественно.
– Естественно, – откликнулся Джек.
– Судьба распорядилась так, что жена моего отца не могла иметь детей. Меня пришлось признать законным наследником, и я получил древний титул и земли.
– Счастливец, – хрипло пробормотал Джек.
Граф на секунду озадаченно наморщил лоб.
– Боюсь, что счастливцем меня назвать нельзя.
– Нельзя?
Тот вздохнул и театрально развел руками:
– Наша маленькая страна была зажата между Австрией и Венгрией. В течение нескольких лет там шли внутренние раздоры. Крестьяне становились все более и более непокорными и в конце концов восстали. Правящее семейство и аристократы вынуждены были спасаться бегством. Я выбирался из страны глубокой ночью и практически ничего не смог унести, кроме собственных ног.
Черный Джек отодвинулся на стуле от стола, нетвердо встал на ноги и сочувственно похлопал своего собутыльника по плечу.
– Чертовски обидно.
– Да, – пьяно согласился Андре Полонски, – это было чертовски обидно.
Джонатан Уик схватил свою бутылку и налил из нее бренди в рюмку графа.
– Давайте выпьем за бедных бездомных ублюдков вроде нас!
Они чокнулись и выпили с искренним уважением друг к другу.
– За бедных бездомных ублюдков вроде нас!
Оба джентльмена ко времени ленча дошли до кондиции, так что стюардам пришлось уводить в каюты обоих. Остальные пассажиры не заметили их недостойного поведения. У всех были поводы для веселья: на следующий день, на Рождество, «Звезда Египта» уже подходила к Луксору.
Глава 16
«Звезда Египта» встала на якорь в Луксоре. Этот день не был похож ни на одно Рождество в жизни Элизабет. Про себя она решила, что скорее всего ничего подобного не испытает и в будущем.
Пассажиры сошли на берег. Полковник и миссис Уинтерз, граф Полонски и Жорж, лорд Джонатан без своего верного Карима, Али, Элизабет и Колетт – в конных экипажах они отправились в гостиницу, расположенную на окраине города. Их багаж должны были везти следом, на повозках, запряженных волами.
Фивы – так назывался в древности этот легендарный город, по которому они ехали. Гости увидели колоннады. То были величественные храмы Карнака – жилище царя богов, Амона-Ра, и всех фараонов на протяжении тридцати пяти столетий.
Каждый фараон что-нибудь прибавлял к огромному храмовому комплексу, строя и перестраивая его: колоннаду там, ворота здесь, аллею сфинксов с круторогими бараньими головами, святилища из прекрасного розового гранита, статуи, пилоны и внутренние дворики…
Время беспощадно разрушило всю эту красоту. Кое-где были видны руины.
Прикрываясь от солнца зонтиком, Элизабет оперлась на руку Али и вышла из коляски.
– Этот дом предоставлен вам, ситте, хотя боюсь, что он недостаточно хорош для английской леди.
– Дом вполне хороший, Али, – уверила она молодого египтянина. – Думаю, мне здесь будет очень удобно.
Они вошли в парадную дверь – деревянную, что было роскошью для пустынной страны, где почти не было лесов.
Элизабет оказалась в комнате, которая в английском доме называлась бы гостиной.
Пол был застелен коврами ручной работы, а в самом центре красовалась набитая конским волосом кушетка (Колетт опасалась, что в ней обитают всевозможные гадкие насекомые, и на второй день их пребывания настояла на том, чтобы провели дезинфекцию). По полу были разбросаны большие подушки с кистями, заменяющие кресла. Кроме того, в комнате было несколько странных разрозненных предметов мебели, керамика, гобелены и медные украшения.
Однако Элизабет заинтересовалась не обстановкой. Ее внимание привлекли каменные блоки, из которых были сложены сами стены.
– Али, а откуда брали камень, когда строили этот дом?
Красивый юноша нахмурился:
– Камень, ситте?
Бросив зонтик и ридикюль на низенький столик, Элизабет внимательнее осмотрела стены.
– Да ведь это камни из храмов! Посмотрите, вот надпись. И вот, и вон там! – указала она. – Боже мой! – воскликнула девушка, всплескивая руками.
Али заволновался:
– В чем дело, ситте? Что случилось?
– Миледи, вы совсем побледнели, как полотно. Вам нехорошо? – спросила Колетт с искренней тревогой за состояние здоровья своей молодой госпожи.
– Со мной все нормально. Я не больна, – поспешила успокоить своих спутников Элизабет. Как объяснить им свои чувства? Это было удивительно – и прискорбно. Это было свято – и святотатственно. На нее нахлынули противоречивые чувства. – Вы представляете себе, что изображено на этой стене?
Оба отрицательно покачали головой.
Дрожащей рукой она прикоснулась к прекрасно сохранившемуся рельефу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70