– Я случайно наткнулся на их лагерь, спустя три дня после того, как мне удалось убежать, испытав прелести так называемого возмездия. Они уже собирались сниматься, а я был полуживой. Думаю, они бросили бы меня умирать, если бы не сообразили, что я с усадьбы Ловеллы. Они спросили, так ли это. Когда я предусмотрительно ответил «да», они осмотрели мою спину, а остальное – додумали сами. Или вернее – основное. Они предложили мне лошадь и возможность присоединиться к ним, но с одним условием. Я должен помочь спланировать угон племенных овец, которых разводит твой отец. У меня не было обоснованной любви и привязанности к твоему дому и домочадцам, поэтому я согласился. И вот я здесь.
– Ты помог им поджечь загоны и конюшню. А ты знаешь, что некоторые лошади погибли в огне? Они сгорели заживо. Только мы с миссис Эботт бросились их спасать. Но вдвоем мы не смогли вывести всех. Ты убил их и украл наших овец, ты помог шайке негодяев напасть на усадьбу!
Голос у Сары дрожал от негодования, когда она перечисляла его провинности. Он равнодушно пожал плечами, недоумевая из-за того, что она попусту распаляется.
– Мне пришлось так поступить, чтобы остаться в живых. Они бы напали на Ловеллу так или иначе и без моей помощи. Почему ты уверена, что все должно обстоять по-другому? Ты поступила мерзко по отношению ко мне, черт возьми. Ты велела убить меня.
– Я никому не приказывала убивать тебя!
– Не лги мне, Сара. Я не люблю, когда мне лгут!
– Я, – она резко замолчала. Доминик остановился и принялся расстегивать пуговицы на рубашке. – Что ты собираешься делать?
Он нагло усмехнулся, словно обрадовался, что она боится.
– А на что похожи мои действия? Я снимаю одежду. Тебе не мешало бы тоже раздеться. Начинай.
– Что?
– Ты слышала, Сара. Раздевайся.
– Не буду. Остановись.
Он спокойно снял рубашку и бросил на ближайший сук. Прыгая с ноги на ногу, сбросил ботинки и отодвинул их в сторону. Потом принялся расстегивать пуговки на брюках. Сара повернулась к нему спиной, и сильно зажмурилась от ужаса. Внезапно она почувствовала, как Доминик обнял ее за талию.
– А ты помнишь маленький спор, который произошел между нами сегодня, Сара?
Он находился так близко, склонился к ее уху и говорил шепотом. Сара вздрогнула и попыталась выбраться, но он удержал без особого труда.
– Я ведь предупредил, что ты должна подчиняться мне. Ты будешь делать то, что я скажу и когда скажу. Так что раздевайся немедленно. Слышишь, сейчас же раздевайся!
– Нет.
– Бели ты не… если ты не… – теперь в голосе Доминика появилась шелковистость, теплое дыхание ласкало ей шею. – Я ничего не стану делать, Сара, как и обещал. Просто отдам тебя Мингеру и другим. А сам уйду. Тебе выбирать.
Сара снова попыталась дернуться, но его рука легонько сжала ее талию.
– Не пытайся сбежать, Сара. Я догоню тебя.
Сара ничего не ответила, она стояла зажмурившись и обхватив себе руками. Что она могла сделать? Она не сомневалась, что этот негодяй сделает все, что имеет в виду. Он отдаст ее Мингеру и не будет мучиться угрызениями совести. Ведь он уверен, что многократное изнасилование станет достойной местью за то, что она якобы пожаловалась на него отцу и приказала высечь соблазнителя. Но немыслимо было и другое, она не могла позволить ему превратить ее в животное, как произошло в прошлый раз. Наверняка он именно с этой целью и заставляет ее разлениться. Других причин нет.
Внезапно Сара почувствовала, как воспоминания о восхитительном наслаждении, которое получила в его объятиях, будят в ней задремавшие инстинкты. Если быть честной, как бы шептал ей тайный голосок, никакого вреда от подобного «насильственного» акта ее будет. Она снова испытает неописуемое чувство восторга.
Нет! Сара чувствовала, как плоть высвобождается из-под контроля рассудка. Плоть реагировала на воспоминания, сознание неистово бунтовало. Сара рассердилась на себя. Она не имеет права ронять чувство собственного достоинства.
– Решай же, Сара, или я, или все остальные, – он отпустил ее и немного отступил, давая ей возможность сделать выбор.
В действительности у нее не было никакого выбора, Сара знала это с самого начала. Гордо вздернув подбородок, она открыла глаза, уронила руки вдоль тела и повернулась к Доминику. Он был совершенно обнажен. Сара проглотила ком, застрявший в горле. Ей никак не удавалось отвести взгляд от прекрасного тела мужчины. Наконец, она сумела собраться с силами и посмотрела ему в глаза.
Но все равно в сознании четко запечатлелась картина, которую она была не в состоянии забыть. Широкие бронзовые плечи, необъятная волосатая грудь, плоский, твердый живот, мускулистые бедра и длинные крепкие ноги. Она не позволяла себе вспоминать о том, что находилось между бедрами. В гнезде из вьющихся волос непристойно торчал огромный, готовый к действию орган.
– Значит, ты предлагаешь мне выбирать, что предпочтительнее – групповое или единичное изнасилование? – с ненавистью прошипела Сара. – Ты же, наверное, догадываешься, что не оставляешь мне иного выхода. Я выбираю тебя.
– Я так и предполагал, – он ухмыльнулся, скрестив на груди руки, отошел немного назад, склонил набок голову и нарочито медленно принялся разглядывать ее. – Сара, сними одежду.
Она все еще стояла в нерешительности. Потом, сообразив, что иного выхода у нее действительно нет, до боли сжала зубы и медленно подняла руки к шляпной тесемке. Неторопливо сняла шляпу, отвернулась, повесила ее на сук дерева. После этого неспешно наклонилась, чтобы снять войлочные сандалии. Потом повернувшись к мужчине спиной, напряженно приподняла подол пончо.
– О, нет, Сара. Повернись ко мне. Я хочу тебя видеть.
– В тот день на корабле, я, должно быть, потеряла рассудок, – горько сказала она. Но если надеялась таким образом охладить его пыл, то ошиблась. Доминик мстил ей. Выражение его лица совершенно не изменилось, он по-прежнему смотрел на нее, ухмыляясь.
Сара подняла полы пончо над головой, скрестив руки. Ей хотелось навсегда спрятаться в жесткой ткани. Но это было невозможно. Сняв пончо, она встряхнула его и повесила на сук рядом со шляпой. Теперь от его наглых глаз ее тело скрывала только тонкая ночная сорочка.
Сара стояла в нерешительности. Снять перед мужчиной всю одежду… Она дрожала от одной мысли. Господи, как низко она пала! Не важно, что уже однажды он видел ее наготу. Та ночь была иной, какой-то чарующей, нереальной. Сара навсегда похоронила ее в своей памяти. Но, как оказалось, только до этого мгновения. Теперь позорные воспоминания давили ее, непрошено вырвавшись на свободу.
– И сорочку тоже, – хрипло сказал он, показывая на сорочку. Сара молча уставилась на него, не двигаясь. Потом, стараясь ни о чем не думать, подхватила подол ночной рубашки и сняла ее через голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94