С клеймом на руке. А он и не собирался выпускать ее руку. Может быть, настало время раскрыть карты?! Партизанским вылазкам Каталина предпочитала честный бой. Она не чувствовала себя абсолютно правой в том, что прибегла к его похищению и избиению, хотя часто сожалела о том, что пожалела его и не позволила «шанхаировать».
Женщина повела плечами. Кантон немного ослабил одну руку и взмахнул другой, останавливая экипаж. Когда коляска остановилась, Марш помог ей войти и расположиться внутри с такой изысканной элегантностью, какая могла бы сделать честь члену королевской семьи. Усадив Каталину, Кантон на секунду отлучился к вознице, дал ему указания и деньги, вернулся и сел вплотную к женщине. Ледяная Королева чувствовала силу его мускулов. Жесткая щетина, покрывавшая его лицо, почти касалась ее нежной кожи. Она вдыхала его запах — пряную смесь возбужденной мужской плоти и одеколона. Все в этом человеке — воля, мощь, мужская сила, которую он не считал нужным облагораживать или скрывать, — заставляло Каталину чувствовать себя хрупкой и слабой.
Но не беспомощной и уязвимой, одернула она сама себя. Неуязвимой. Она вернет себе самообладание и вновь будет в безопасности.
Каталина распрямила спину, развела плечи и улыбнулась. Соблазнительно улыбнулась. Каталина решила испробовать на своем противнике улыбку, которая на протяжении последних десяти лет приводила мужчин в состояние исступления. Прекрасно отрепетированная улыбка четко указывала ограничительную линию, за которую заходить было нельзя. Именно эта улыбка заставляла мужчин годами посещать «Серебряную леди», даже когда они понимали, что реальных шансов воплотить свои мечты в жизнь у них нет.
Кантон изогнул бровь.
— Вы действительно прекрасны и… талантливы, — заметил он, раскусив ее лицедейство.
Каталина пожала плечами.
— Обычно это помогает.
— Воображаю себе как, — оценил он. — Однако я не сомневаюсь в том, что большинство подопытных мужчин, на которых вы оттачиваете свои взгляды, очень скоро натыкаются на шипы.
— Большинство мужчин не раздражают меня, как вы.
— Я вас раздражаю, мисс Кэт?
— Не называйте меня Кэт. Меня зовут Каталина.
— Неужели?
— А вас на самом деле зовут Тэйлор Кантон?
Последние вопросы звучали угрожающе мягко. Собеседники старательно нащупывали слабые места друг друга.
— Я готов поклясться в этом на Библии, — проговорил Марш, улыбаясь одними губами.
— Я поражена тем, что вы знаете о существовании этого предмета.
— Я получил очень хорошее воспитание, мисс Кэт, — и Марш голосом выделил последнее слово.
— А что же случилось потом? — ужалила его Каталина. Сардоническая ухмылка слетела с его лица.
— Много чего. А какова ваша судьба?
Боже! Его голос звучал завораживающе! Этот человек не говорил ничего, а получить хотел все. Низкий, глубокий, обманчивый голос. Неотразимый. Противостоять ему невозможно… почти.
— Меня мало воспитывали, — пожаловалась Каталина. — А потом случилось… много чего.
Впервые в его глазах вспыхнуло искреннее веселье. Не похожее на обычное циничное разглядывание копошащихся глупеньких людишек.
— Впервые вижу женщину, которая испытывает еще меньше угрызений совести, чем я, — восхищенно сказал Кантон. Каталина широко раскрыла глаза.
— Неужели вы знаете, что такое угрызения совести?
— Как я сказал вам во время нашей первой встречи, обычно я не обманываю женщин.
— Обычно?
— Если меня не провоцируют на обратное.
— Это угроза, мистер Кантон?
— Я никогда не угрожаю, мисс Кэт. И я всегда принимаю вызов.
— И вы обычно побеждаете?
— Не обычно, мисс Кэт, — всегда.
— И я тоже, — самодовольно промурлыкала кошечка.
Их голоса понизились до хриплого шепота. Воздух в ограниченном пространстве экипажа был наэлектризован и почти вспыхивал искрами. Атмосфера накалилась и грозила взрывом.
Кантон накрыл кисть Каталины своей ладонью, пальцы его побежали по ее телу, оставляя чувственные следы. Окружающий их жар стал невыносимым. Воздух вибрировал вулканической страстью. Могучей и жестокой.
Его губы сомкнулись на ее губах. Рай и ад столкнулись в любовном томлении.
Глава десятая
Поцелуй был неизбежен. Марш знал об этом с того самого момента, когда он увидел Ледяную Королеву в «Славной дыре».
Это было единственным способом освободиться от наваждения, и Марш решительно прорывался к свободе. Он надеялся, что сухой, раскаленный воздух, в котором искрами вспыхивала страсть, рассеется, и на него повеет прохладный ветерок.
В надежде на прощение Шекспира за вольное переложение его мысли Марш утверждал, что разнообразие помогает восстановить равновесие. Так он думал, пока не коснулся губами Каталины. Он не знал, чего от нее ждать: ледяной холодности, которая остудит его возбужденное тело? Пустоты, которая поглотит его неожиданное желание? В Каталине Хилльярд не было ни пустоты, ни холодности.
Он понял, что Ледяная Королева была так же не властна над ситуацией, как и он сам, что ее тоже захлестывали волны желания. Ее поцелуй был страстным, терпким, опьяняющим, полным ожидания любовной бури. Губы ее, надменно сжатые, твердые, неожиданно раскрылись навстречу ему, и Марш понял, что это не признак отступления. Напротив, Кантон предполагал, что осознание взаимного притяжения привело Каталину к определенному внутреннему благосклонному отношению к происходящему. Он стремился познать ее, проверить, попробовать. Он наслаждался горячими волнами удовольствия, пульсирующими в нем.
Марш обнял ее, крепко прижал к себе и почувствовал, как Каталина сначала осторожно, даже нехотя, но с чувством неотвратимой неизбежности обвила руками его мощный торс. Казалось, невидимая сила заставляла ее действовать помимо собственной воли. Он чувствовал каждое движение ее тела, трепет и онемение; его отвердевшая, пульсирующая плоть коснулась ее. Как много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз чувствовал в себе такую внутреннюю энергию! Да полно… чувствовал ли он вообще когда-нибудь что-либо подобное… даже до войны?! А после… ненависть и желание отомстить лишили его нормальных человеческих ощущений.
Марш нежно поцеловал женщину. Из груди его вырвался низкий, протяжный стон. Эта не испытываемая им ранее мягкая нежность, проснувшаяся в нем, была восхитительной. Он не понимал, откуда она взялась, где она хоронилась все это проклятое, не предназначенное для любви время. И тем не менее чувство это было… приятным. Еще более приятным оно стало, когда к его чувству добавились ласки ее губ. Интуиция подсказывала Кантону, что для его партнерши ощущения были столь же неожиданными, как и для него.
Покорившись требовательности его губ, рот Каталины приоткрылся, и Кантон был встречен с неожиданной страстностью, которая взбудоражила все его тело до самого паха, и его язык тотчас побежал по чувствительным бугорочкам ее неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Женщина повела плечами. Кантон немного ослабил одну руку и взмахнул другой, останавливая экипаж. Когда коляска остановилась, Марш помог ей войти и расположиться внутри с такой изысканной элегантностью, какая могла бы сделать честь члену королевской семьи. Усадив Каталину, Кантон на секунду отлучился к вознице, дал ему указания и деньги, вернулся и сел вплотную к женщине. Ледяная Королева чувствовала силу его мускулов. Жесткая щетина, покрывавшая его лицо, почти касалась ее нежной кожи. Она вдыхала его запах — пряную смесь возбужденной мужской плоти и одеколона. Все в этом человеке — воля, мощь, мужская сила, которую он не считал нужным облагораживать или скрывать, — заставляло Каталину чувствовать себя хрупкой и слабой.
Но не беспомощной и уязвимой, одернула она сама себя. Неуязвимой. Она вернет себе самообладание и вновь будет в безопасности.
Каталина распрямила спину, развела плечи и улыбнулась. Соблазнительно улыбнулась. Каталина решила испробовать на своем противнике улыбку, которая на протяжении последних десяти лет приводила мужчин в состояние исступления. Прекрасно отрепетированная улыбка четко указывала ограничительную линию, за которую заходить было нельзя. Именно эта улыбка заставляла мужчин годами посещать «Серебряную леди», даже когда они понимали, что реальных шансов воплотить свои мечты в жизнь у них нет.
Кантон изогнул бровь.
— Вы действительно прекрасны и… талантливы, — заметил он, раскусив ее лицедейство.
Каталина пожала плечами.
— Обычно это помогает.
— Воображаю себе как, — оценил он. — Однако я не сомневаюсь в том, что большинство подопытных мужчин, на которых вы оттачиваете свои взгляды, очень скоро натыкаются на шипы.
— Большинство мужчин не раздражают меня, как вы.
— Я вас раздражаю, мисс Кэт?
— Не называйте меня Кэт. Меня зовут Каталина.
— Неужели?
— А вас на самом деле зовут Тэйлор Кантон?
Последние вопросы звучали угрожающе мягко. Собеседники старательно нащупывали слабые места друг друга.
— Я готов поклясться в этом на Библии, — проговорил Марш, улыбаясь одними губами.
— Я поражена тем, что вы знаете о существовании этого предмета.
— Я получил очень хорошее воспитание, мисс Кэт, — и Марш голосом выделил последнее слово.
— А что же случилось потом? — ужалила его Каталина. Сардоническая ухмылка слетела с его лица.
— Много чего. А какова ваша судьба?
Боже! Его голос звучал завораживающе! Этот человек не говорил ничего, а получить хотел все. Низкий, глубокий, обманчивый голос. Неотразимый. Противостоять ему невозможно… почти.
— Меня мало воспитывали, — пожаловалась Каталина. — А потом случилось… много чего.
Впервые в его глазах вспыхнуло искреннее веселье. Не похожее на обычное циничное разглядывание копошащихся глупеньких людишек.
— Впервые вижу женщину, которая испытывает еще меньше угрызений совести, чем я, — восхищенно сказал Кантон. Каталина широко раскрыла глаза.
— Неужели вы знаете, что такое угрызения совести?
— Как я сказал вам во время нашей первой встречи, обычно я не обманываю женщин.
— Обычно?
— Если меня не провоцируют на обратное.
— Это угроза, мистер Кантон?
— Я никогда не угрожаю, мисс Кэт. И я всегда принимаю вызов.
— И вы обычно побеждаете?
— Не обычно, мисс Кэт, — всегда.
— И я тоже, — самодовольно промурлыкала кошечка.
Их голоса понизились до хриплого шепота. Воздух в ограниченном пространстве экипажа был наэлектризован и почти вспыхивал искрами. Атмосфера накалилась и грозила взрывом.
Кантон накрыл кисть Каталины своей ладонью, пальцы его побежали по ее телу, оставляя чувственные следы. Окружающий их жар стал невыносимым. Воздух вибрировал вулканической страстью. Могучей и жестокой.
Его губы сомкнулись на ее губах. Рай и ад столкнулись в любовном томлении.
Глава десятая
Поцелуй был неизбежен. Марш знал об этом с того самого момента, когда он увидел Ледяную Королеву в «Славной дыре».
Это было единственным способом освободиться от наваждения, и Марш решительно прорывался к свободе. Он надеялся, что сухой, раскаленный воздух, в котором искрами вспыхивала страсть, рассеется, и на него повеет прохладный ветерок.
В надежде на прощение Шекспира за вольное переложение его мысли Марш утверждал, что разнообразие помогает восстановить равновесие. Так он думал, пока не коснулся губами Каталины. Он не знал, чего от нее ждать: ледяной холодности, которая остудит его возбужденное тело? Пустоты, которая поглотит его неожиданное желание? В Каталине Хилльярд не было ни пустоты, ни холодности.
Он понял, что Ледяная Королева была так же не властна над ситуацией, как и он сам, что ее тоже захлестывали волны желания. Ее поцелуй был страстным, терпким, опьяняющим, полным ожидания любовной бури. Губы ее, надменно сжатые, твердые, неожиданно раскрылись навстречу ему, и Марш понял, что это не признак отступления. Напротив, Кантон предполагал, что осознание взаимного притяжения привело Каталину к определенному внутреннему благосклонному отношению к происходящему. Он стремился познать ее, проверить, попробовать. Он наслаждался горячими волнами удовольствия, пульсирующими в нем.
Марш обнял ее, крепко прижал к себе и почувствовал, как Каталина сначала осторожно, даже нехотя, но с чувством неотвратимой неизбежности обвила руками его мощный торс. Казалось, невидимая сила заставляла ее действовать помимо собственной воли. Он чувствовал каждое движение ее тела, трепет и онемение; его отвердевшая, пульсирующая плоть коснулась ее. Как много времени прошло с тех пор, когда он в последний раз чувствовал в себе такую внутреннюю энергию! Да полно… чувствовал ли он вообще когда-нибудь что-либо подобное… даже до войны?! А после… ненависть и желание отомстить лишили его нормальных человеческих ощущений.
Марш нежно поцеловал женщину. Из груди его вырвался низкий, протяжный стон. Эта не испытываемая им ранее мягкая нежность, проснувшаяся в нем, была восхитительной. Он не понимал, откуда она взялась, где она хоронилась все это проклятое, не предназначенное для любви время. И тем не менее чувство это было… приятным. Еще более приятным оно стало, когда к его чувству добавились ласки ее губ. Интуиция подсказывала Кантону, что для его партнерши ощущения были столь же неожиданными, как и для него.
Покорившись требовательности его губ, рот Каталины приоткрылся, и Кантон был встречен с неожиданной страстностью, которая взбудоражила все его тело до самого паха, и его язык тотчас побежал по чувствительным бугорочкам ее неба.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93