– К счастью, – продолжал граф, стиснув зубы, – мои братья живы!
XVI. ШАПКА
Шарль глядел на эмигранта с крайним изумлением.
Как! Этот столь юный, красивый и спокойный офицер вскоре должен был умереть!
Значит, существуют люди, которые идут на смерть с улыбкой!
Он видел только одного человека, который готовился умереть: то был Шнейдер, привязанный к гильотине по приказу Сен-Жюста.
Лицо этого человека было обезображено ужасом, а ноги подкашивались, и его пришлось нести вверх по ступенькам эшафота.
Граф де Сент-Эрмин, напротив, казалось, собрал перед смертью, в последний час, все свои жизненные силы: он шагал легкой походкой, с улыбкой на устах.
Шарль придвинулся к нему.
– Неужели нет никакой возможности вас спасти? – спросил он тихим голосом.
– По правде сказать, я не знаю; если бы я знал о такой возможности, я бы ее использовал.
– Ради Бога, простите, что я растерялся, я не предполагал, что…
– Придется проделать путь в столь дурном обществе.
– Я хотел бы спросить вас… Юноша замялся.
– Спросить о чем?
Шарль понизил голос еще на полтона.
– Не могу ли я что-нибудь для вас сделать?
– Разумеется, вы можете что-нибудь для меня сделать; с тех пор как я вас увидел, я вынашиваю одну мысль.
– Расскажите.
– Возможно, это несколько опасно, и я боюсь, как бы это вас не испугало.
– Я готов на все, чтобы оказать вам услугу; за те три-четыре дня, что я провел в Страсбуре, я столько всего нагляделся, что меня уже ничто не пугает.
– Я хотел бы передать весточку брату.
– Я берусь ее передать.
– Но это письмо.
– Я вручу его.
– И вас не пугает, что это опасно?
– Я вам уже говорил, что меня ничто больше не пугает.
– Я уверен, что мог бы передать его с капитаном; вероятно, он отправит его по назначению.
– С капитаном это всего лишь вероятно, со мной же оно дойдет наверняка.
– В таком случае слушайте меня внимательно.
– Я вас слушаю.
– Письмо зашито в моей шапке.
– Хорошо.
– Вы попросите у капитана разрешения присутствовать при моей казни.
– Я?
– Не гнушайтесь этим; это любопытное зрелище. Множество людей ходят глазеть на казни исключительно ради забавы.
– У меня никогда не хватит духа.
– Ба! Это происходит так быстро!
– О нет! Никогда, никогда!
– Забудем об этом, – сказал узник.
И он принялся насвистывать «Да здравствует Генрих IV». Шарль почувствовал, как его сердце перевернулось в груди, но он уже принял решение. Он приблизился к эмигранту и сказал:
– Простите меня, я сделаю все, что вы захотите.
– Ну что ж, вы славный мальчик; благодарю!
– Только…
– Что?
– Вы сами попросите у капитана разрешения на мое присутствие. Меня вечно будет преследовать мысль, что могут подумать, будто бы ради забавы я…
– Хорошо, я попрошу его об этом; поскольку мы земляки, все пройдет гладко. О! И потом военные не капризничают так, как обыватели; эти храбрые люди исполняют тяжкую повинность, привнося в нее всевозможные послабления. Так на чем мы остановились?
– Вы сказали, что я буду присутствовать при вашей казни.
– Да, вот именно; я попрошу передать брату какую-нибудь вещь, которая мне принадлежала, скажем, мою шапку, это обычное дело; впрочем, вы и сами понимаете, что подобный предмет не вызовет подозрений.
– Не вызовет.
– Как только прикажут открыть огонь, я отшвырну ее в сторону; не слишком спешите подбирать ее, а не то могут что-нибудь заподозрить; только когда я буду мертв…
– О! – воскликнул Шарль, дрожа всем телом.
– У кого-нибудь найдется капелька водки для моего юного земляка? – спросил узник. – Он продрог.
– Подойди сюда, милый мальчик, – сказал капитан и протянул Шарлю свою флягу.
Шарль отхлебнул немного водки, и не потому, что ему было холодно, а чтобы другие не заметили, какие чувства его обуревают.
– Спасибо, капитан, – сказал он.
– Всегда к твоим услугам, мальчуган, всегда к твоим услугам. И тебе глоток, гражданин Сент-Эрмин?
– Благодарю, капитан, – отвечал арестант, – я совсем не пью.
Шарль вернулся к пленнику.
– Только тогда, – продолжал тот, – когда я буду уже мертв, подберите ее, но так, будто придаете ей не больше значения, чем заслуживает подобная вещь, хотя в глубине души вы будете помнить, – не так ли? – что мое последние желание (а желание умирающего священно!), чтобы письмо дошло до брата. Если шапка будет вас обременять, достаньте письмо и бросьте ее в первую попавшую канаву, но самому письму вы не дадите погибнуть, не правда ли?
– Нет.
– Вы его не потеряете?
– Нет, нет, не волнуйтесь.
– И если вы лично вручите его моему брату…
– Да, лично.
– Постарайтесь!.. Ну, тогда вы расскажете ему, как я умер, и он скажет: «У меня был храбрый брат; когда придет мой черед, я умру, как он»; и, если его черед настанет, он умрет, как я!
Они подошли к развилке двух дорог; главная дорога вела в Ауэнхайм, а проселочная дорога поднималась к крепости.
– Гражданин, – сказал капитан, – если, как ты сказал, ты направляешься в штаб гражданина Пишегрю, ступай по этой дороге! Счастливого пути, постарайся стать хорошим солдатом; впрочем, у тебя будет хорошая школа.
Шарль попытался заговорить, но слова застряли у него в горле. Он посмотрел на пленника умоляющим взглядом.
– Капитан, – сказал тот, – могу ли я попросить об одолжении?
– Если это в моей власти.
– Это зависит исключительно от вас.
– Что за одолжение?
– Ну, это, возможно, слабость, но все останется между нами, не так ли? Я хотел бы обнять перед смертью земляка; мы оба – этот юноша и я – уроженцы Юры; наши семьи живут в Безансоне и дружат между собой. Когда-нибудь он вернется в наши края и расскажет о том, как мы случайно встретились, как он был со мной до последнего моего мгновения и как я умер, наконец!
Капитан вопросительно посмотрел на мальчика. Тот плакал.
– Разумеется, – сказал капитан, – если это может доставить удовольствие вам обоим.
– Я не думаю, – засмеялся пленник, – что это доставит большое удовольствие ему, но зато это доставит удовольствие мне.
– Я не возражаю, раз уж вы сами, то есть наиболее заинтересованное лицо, просите об этом…
– Итак, договорились? – спросил осужденный.
– Договорились, – ответил капитан.
Отряд пехотинцев, немного задержавшийся на развилке, продолжил путь по проселочной дороге.
На вершине холма виднелась крепость Ауэнхайм – конечная цель их скорбного пути. Шарль придвинулся к пленнику.
– Видите, – сказал тот, – пока все идет превосходно.
Они поднялись по довольно крутому склону, хотя дорога огибала холм. Их узнали, и они вошли в ворота, перейдя через подъемный мост.
Конвой, арестант и Шарль остались во дворе крепости, в то время как капитан, возглавлявший маленький отряд, с которым мы проделали этот путь, пошел доложить о своем прибытии полковнику, командовавшему крепостью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228