В этот час? Кто вам поверит. А если вы боитесь, что ваш слуга начнет болтать лишнее, то я вас могу успокоить. Я сделаю так, что он будет держать рот на замке. Ах, у меня сердце изболелось, пока он не появился в спальне. Я уже не надеялась, что нам удастся побыть несколько минут наедине.
Она шагнула вперед, обнажив длинную стройную ногу. Блики огня играли на ее голом бедре.
– Прием, оказанный вами вчера, был бальзамом на мою душу. Если вы не мечтали обо мне, предлагая этот нелепый брак, то не знаю, зачем все это было нужно.
– Что мне нужно? Да ничего, а в том, что я радушно встретил вас, не было ничего предосудительного, – начал было он, но осекся, вспомнив обидные упреки жены по поводу того же самого события. Ему всего-навсего хотелось немного загладить свою вину за скоропалительную свадьбу. Где же он сделал ошибку?
– Как ничего? – вкрадчиво повторила она. Голос Мэв был похож на соблазнительный шорох шелка по голой коже. – Вы заключили меня в свои объятия, прижимали меня к себе, как никогда раньше, а теперь говорите, что ничего этого не было? Не обманывайте самого себя, Рэннольф. Вы желаете меня. Я знаю, как вы несчастны в своем браке. Взгляните, вот я здесь, перед вами. Я могу ослабить вашу боль. Позвольте мне любить вас так, как вы того заслуживаете. И не огорчайтесь за Джона, потому что я вполне могу с ним справиться. Он такой простофиля.
– Нет!
Гнетущая тишина повисла в воздухе. Она не шевельнулась, только крепче вцепилась пальцами в одеяло.
Рэннольф сверлил ее взглядом, по-новому оценивая эту женщину. То, что он нашел в глазах Мэв, заставило его отвернуться. Он почувствовал тошнотворный стыд от того, что так упорно не желал принимать ее за ту, какой она была в действительности.
Когда, наконец, лорд Грэстан обрел дар речи, голос его дрожал от отвращения.
– Как вы могли так подумать обо мне? – он потер рукой лоб и снова повернулся лицом к ней. – Как? Вы жили под крышей моего дома многие годы, и я никогда ни разу не прикоснулся к вам и не дал никакого повода для подобных мыслей. Что я такого сделал, что вы могли подумать, будто я способен обесчестить верного слугу, который не причинил мне никакого зла?
Он смотрел ей в лицо, выражение которого нисколько не изменилось. Она так и не укуталась в одеяло. И в том, как это простая шерстяная ткань ниспадала с нее, обнажая грудь, было нечто постыдное. Он протянул руку и натянул конец одеяла на ее плечо, пока не прикрыл наготу женщины.
– Боже правый, ведь это ваша первая брачная ночь! Поступить так с человеком в такую ночь – значит, навсегда погубить свою душу.
– Какой же вы благочестивый, – в мурлыканье леди появились угрожающие нотки. – Раньше за вами этого не водилось. Вряд ли вы испытывали такое же благочестие, когда бросили умирать мою сестру. Как свободно вы должны были вздохнуть, когда она испустила последний вздох, и вам не пришлось решать, что делать с незаконным ребенком, которого она носила в чреве. Скажите мне, милорд, кого звала она, когда прощалась с жизнью? Или, может, вам невыносимо слышать, что она звала Гилльяма и проклинала вас за то, что вы разлучили их?
Рэннольф закрыл глаза, внутри у него вес кипело. Он так старался изгнать память об этих событиях, но слова Мэв, как острые кинжалы, пробили с таким трудом поставленные им заслоны. В его воображении эта сцена вспыхнула в таких ярких подробностях, словно все это произошло вчера, а не пять лет назад.
У Изотты, которой едва исполнилось пятнадцать, беременной от другого, случился выкидыш. Повивальная бабка сделала все, что могла, но она была не в силах остановить кровотечение. Кровь пропитала тюфяк, постель, даже его собственная одежда была вся в крови.
– Увы, – тихо проговорил он, и странное чувство умиротворения снизошло на него. Он открыл глаза, и видение постепенно исчезло, не оставив после себя неприятного осадка, как бывало прежде. Вместо этого он ощущал печаль, но это была печаль без страданий. – Увы, она звала к себе, но ее зов предназначался матери, ведь она сама была ребенком. Рядом с бедняжкой были только священник и я. Перед смертью она прижалась ко мне. Я обнимал жену, пока она не скончалась. Однако не этого вы, видимо, хотели добиться с помощью своей уловки. Что еще есть у вас против меня? Или же ваш арсенал, истощился?
Мэв небрежно пожала плечами.
– Если угодно, можете считать это последней попыткой уязвить вас за то, что вы отвергаете меня, прощальным уколом. А теперь я хочу предупредить вас. Вы рогоносец вдвойне. Вот только мне неизвестно, как это произошло. Может быть, вы не осознаете, что творится в Грэстане? Мне сказали, что за последние дни вы почти не расстаетесь с Гилльямом, милорд?
Она пристально вгляделась в него, желая увидеть, какое действие произвели ее слова. Рэннольф смотрел на нее сверху вниз, с бесстрастным выражением лица.
– Ах, каждый видит то, что ему хочется.
Женщина повернулась к очагу и протянула руки, словно пытаясь поймать уходящее тепло.
– Но в самом деле, Рэннольф, если вы так жаждали выдать меня замуж, зачем выбрали этого деревенского олуха? Вы видели, как он запачкал жиром рукав моего платья? Отныне я становлюсь фермершей, гуси и козы вечно будут толочься вокруг меня. – Неожиданно в се голосе вспыхнула пронзительная нотка безнадежности, но Мэв взяла себя в руки и продолжала.
– Такой неотесанный. Он еще хуже, чем мой первый муж.
– Господи, что я натворил, – прошептал лорд Грэстан в ужасе. – А я-то отказывался верить им. Ровена предупреждала меня. Я сказал, что из ненависти к вам она видит только самое плохое. Джон славный малый, он не заслуживает такую жену, как вы, – вырвалось у него. – Что ж, дело сделано и исправить его ничем нельзя. Я сам приложил к этому руку. Но еще можно предупредить его. Надеюсь, Джону удастся вколотить в вас хоть немного благодетели.
– Слишком поздно, – сказала она со смешком, с вызовом бросив взгляд на Рэннольфа. – Моя власть над ним безгранична. Он очарован мной и не будет никого слушать. – Мэв откинула голову назад, так что свет от очага, падающий на нее, только подчеркивал красоту этой женщины. Уголки рта приподнялись в едва заметной улыбке, глаза сверкали. – Только попробуйте мешать мне, я уничтожу вас в глазах ваших же людей, – она с издевкой отвесила ему низкий поклон и направилась к лестнице.
– Ульрик, проводи ее, – приказал лорд Грэстан. – Удостоверься, что она вернулась в постель к мужу. Разбуди парочку слуг, пусть они встанут по обе стороны двери от спальни, чтобы она не убежала оттуда до того, как проснется сэр Джон. После этого поможешь мне одеться. А тот из вас, кто слышал, что произошло этой ночью, и проронит хотя бы одно слово, прежде чем я поговорю с сэром Джоном, лишится своей головы.
Слуга кивнул и побежал за ней следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
Она шагнула вперед, обнажив длинную стройную ногу. Блики огня играли на ее голом бедре.
– Прием, оказанный вами вчера, был бальзамом на мою душу. Если вы не мечтали обо мне, предлагая этот нелепый брак, то не знаю, зачем все это было нужно.
– Что мне нужно? Да ничего, а в том, что я радушно встретил вас, не было ничего предосудительного, – начал было он, но осекся, вспомнив обидные упреки жены по поводу того же самого события. Ему всего-навсего хотелось немного загладить свою вину за скоропалительную свадьбу. Где же он сделал ошибку?
– Как ничего? – вкрадчиво повторила она. Голос Мэв был похож на соблазнительный шорох шелка по голой коже. – Вы заключили меня в свои объятия, прижимали меня к себе, как никогда раньше, а теперь говорите, что ничего этого не было? Не обманывайте самого себя, Рэннольф. Вы желаете меня. Я знаю, как вы несчастны в своем браке. Взгляните, вот я здесь, перед вами. Я могу ослабить вашу боль. Позвольте мне любить вас так, как вы того заслуживаете. И не огорчайтесь за Джона, потому что я вполне могу с ним справиться. Он такой простофиля.
– Нет!
Гнетущая тишина повисла в воздухе. Она не шевельнулась, только крепче вцепилась пальцами в одеяло.
Рэннольф сверлил ее взглядом, по-новому оценивая эту женщину. То, что он нашел в глазах Мэв, заставило его отвернуться. Он почувствовал тошнотворный стыд от того, что так упорно не желал принимать ее за ту, какой она была в действительности.
Когда, наконец, лорд Грэстан обрел дар речи, голос его дрожал от отвращения.
– Как вы могли так подумать обо мне? – он потер рукой лоб и снова повернулся лицом к ней. – Как? Вы жили под крышей моего дома многие годы, и я никогда ни разу не прикоснулся к вам и не дал никакого повода для подобных мыслей. Что я такого сделал, что вы могли подумать, будто я способен обесчестить верного слугу, который не причинил мне никакого зла?
Он смотрел ей в лицо, выражение которого нисколько не изменилось. Она так и не укуталась в одеяло. И в том, как это простая шерстяная ткань ниспадала с нее, обнажая грудь, было нечто постыдное. Он протянул руку и натянул конец одеяла на ее плечо, пока не прикрыл наготу женщины.
– Боже правый, ведь это ваша первая брачная ночь! Поступить так с человеком в такую ночь – значит, навсегда погубить свою душу.
– Какой же вы благочестивый, – в мурлыканье леди появились угрожающие нотки. – Раньше за вами этого не водилось. Вряд ли вы испытывали такое же благочестие, когда бросили умирать мою сестру. Как свободно вы должны были вздохнуть, когда она испустила последний вздох, и вам не пришлось решать, что делать с незаконным ребенком, которого она носила в чреве. Скажите мне, милорд, кого звала она, когда прощалась с жизнью? Или, может, вам невыносимо слышать, что она звала Гилльяма и проклинала вас за то, что вы разлучили их?
Рэннольф закрыл глаза, внутри у него вес кипело. Он так старался изгнать память об этих событиях, но слова Мэв, как острые кинжалы, пробили с таким трудом поставленные им заслоны. В его воображении эта сцена вспыхнула в таких ярких подробностях, словно все это произошло вчера, а не пять лет назад.
У Изотты, которой едва исполнилось пятнадцать, беременной от другого, случился выкидыш. Повивальная бабка сделала все, что могла, но она была не в силах остановить кровотечение. Кровь пропитала тюфяк, постель, даже его собственная одежда была вся в крови.
– Увы, – тихо проговорил он, и странное чувство умиротворения снизошло на него. Он открыл глаза, и видение постепенно исчезло, не оставив после себя неприятного осадка, как бывало прежде. Вместо этого он ощущал печаль, но это была печаль без страданий. – Увы, она звала к себе, но ее зов предназначался матери, ведь она сама была ребенком. Рядом с бедняжкой были только священник и я. Перед смертью она прижалась ко мне. Я обнимал жену, пока она не скончалась. Однако не этого вы, видимо, хотели добиться с помощью своей уловки. Что еще есть у вас против меня? Или же ваш арсенал, истощился?
Мэв небрежно пожала плечами.
– Если угодно, можете считать это последней попыткой уязвить вас за то, что вы отвергаете меня, прощальным уколом. А теперь я хочу предупредить вас. Вы рогоносец вдвойне. Вот только мне неизвестно, как это произошло. Может быть, вы не осознаете, что творится в Грэстане? Мне сказали, что за последние дни вы почти не расстаетесь с Гилльямом, милорд?
Она пристально вгляделась в него, желая увидеть, какое действие произвели ее слова. Рэннольф смотрел на нее сверху вниз, с бесстрастным выражением лица.
– Ах, каждый видит то, что ему хочется.
Женщина повернулась к очагу и протянула руки, словно пытаясь поймать уходящее тепло.
– Но в самом деле, Рэннольф, если вы так жаждали выдать меня замуж, зачем выбрали этого деревенского олуха? Вы видели, как он запачкал жиром рукав моего платья? Отныне я становлюсь фермершей, гуси и козы вечно будут толочься вокруг меня. – Неожиданно в се голосе вспыхнула пронзительная нотка безнадежности, но Мэв взяла себя в руки и продолжала.
– Такой неотесанный. Он еще хуже, чем мой первый муж.
– Господи, что я натворил, – прошептал лорд Грэстан в ужасе. – А я-то отказывался верить им. Ровена предупреждала меня. Я сказал, что из ненависти к вам она видит только самое плохое. Джон славный малый, он не заслуживает такую жену, как вы, – вырвалось у него. – Что ж, дело сделано и исправить его ничем нельзя. Я сам приложил к этому руку. Но еще можно предупредить его. Надеюсь, Джону удастся вколотить в вас хоть немного благодетели.
– Слишком поздно, – сказала она со смешком, с вызовом бросив взгляд на Рэннольфа. – Моя власть над ним безгранична. Он очарован мной и не будет никого слушать. – Мэв откинула голову назад, так что свет от очага, падающий на нее, только подчеркивал красоту этой женщины. Уголки рта приподнялись в едва заметной улыбке, глаза сверкали. – Только попробуйте мешать мне, я уничтожу вас в глазах ваших же людей, – она с издевкой отвесила ему низкий поклон и направилась к лестнице.
– Ульрик, проводи ее, – приказал лорд Грэстан. – Удостоверься, что она вернулась в постель к мужу. Разбуди парочку слуг, пусть они встанут по обе стороны двери от спальни, чтобы она не убежала оттуда до того, как проснется сэр Джон. После этого поможешь мне одеться. А тот из вас, кто слышал, что произошло этой ночью, и проронит хотя бы одно слово, прежде чем я поговорю с сэром Джоном, лишится своей головы.
Слуга кивнул и побежал за ней следом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81