Таким образом, Ровена унизила бы его достоинство и получила над ним некоторую власть.
– У вас нет доказательств ее вины.
– А как тогда объяснить все ее дорогие наряды и украшения? Если это только не вы сами выдали ей вдовье наследство. – В ее голосе звучало нечто большее, чем простое любопытство.
– Я? Мне не нужно было ей ничего покупать, у нее было все, когда она пришла.
– Если вы не покупали, то тогда кто же? Без сомнения, многое она купила уже здесь. Когда ее отослали в монастырь, некоторые купцы даже приезжали осведомиться, почему она больше к ним не заходит. Если не верите мне, то спросите у них. И где, как не в сундуках Грэстана, она могла взять деньги?
Рэннольф долго смотрел на нее, припоминая, как часто он расточал комплименты по поводу нарядов леди Мэв. Ему нравилось, что она так заботливо относится к своей внешности, потому что это очень поднимало престиж Грэстана. Поэтому ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, откуда брались ее богатые туалеты. Он полагал, что свояченица шьет их из тканей, взятых в его кладовых. Несмотря на усиливающиеся в нем сомнения, лорд Грэстан не мог позволить, чтобы они отразились на его лице. Если обвинения жены справедливы, то он становится дураком втройне.
– А что вы хотите, чтобы я сделал? Сорвать с нее платье? – спросил Рэннольф жестким тоном. – Когда она выйдет замуж, то не будет больше вас беспокоить.
– И это все? – возразила она. – Но она ведь обокрала вас!
– Если я не согласен с таким утверждением, то это значит, что леди Мэв меня не обкрадывала, – ответил он с яростью в голосе. Почему Ровена не может оставить все, как есть? Она намеренно бьет по больному месту. – Я думаю, что разговор на эту тему закончен.
– Я не могу понять вашего отношения, – сказала жена раздраженно. – Вы говорите мне, что король потребовал двойную дань за честь, – она произнесла это слово с сарказмом, – жениться на мне. Это доход за два года. Он также повысил другие сборы. И тем не менее, словно желая наградить эту женщину за все ее многочисленные проступки, вы устраиваете ей дорогую свадебную церемонию и прощаете ей воровство.
Рэннольф с трудом сдерживал свой гнев. Мало того, что она унижает его, она еще делает это на глазах у всего замка.
– Вы ревнуете?
– Нет, – резко ответила Ровена. – Я просто очень раздосадована. То, что она взяла, принадлежит моим детям. Я не хочу, чтобы их наследство разворовывалось.
– Как трогательно, – сказал он холодно, – вместо того, чтобы нападать на беззащитную вдову, почему бы вам не сэкономить на дорогих приправах, на ненужных пирах. Если вы таким образом заботитесь о моих деньгах, то недолго будете распоряжаться моим кошельком.
Она впилась в него пронзительным взглядом.
– Стыдитесь! Этот праздник действительно был необходим, потому что слуги должны были поздравить вас с возвращением, хотя бы для того, чтобы вспомнить, кто их господин. Что касается дорогих приправ, то у нас их нет, за исключением перца. Все остальное – заслуга вашего повара и ваших людей, вырастивших необходимые травы у нас в саду. Ваш кошелек от этого не пострадал.
Как она смеет отчитывать его, словно ребенка?! Он схватил ее за плечи.
– Не так громко, миледи, а еще лучше – вообще замолчите!
Ровена резким движением вырвалась из его рук.
– Вы большой осел, – произнесла она, прерывисто дыша. Он невольно отпрянул он жены, пораженный силой ее гнева. – Я стерла все пальцы до крови, превращая этот свинарник в дом для вас, а вы, вы…
С этими словами она повернулась и бросилась вверх по лестнице.
Рэннольф тупо смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места. Затем оцепенение сменил гнев. Какое имеет право эта маленькая стерва называть его ослом?
– Рэннольф, – позвал его Гилльям. – Они уже больше не могут сдерживать собак.
Выругавшись, лорд Грэстан стремительно вышел из комнаты. Никогда еще он не встречал такого сочетания красоты и гадкого языка, как у этой женщины. Если ее тело неодолимо влекло его к себе, то каждое слово приводило в бешенство.
Рэннольф вскочил в седло. Гилльям, глядя на него, усмехнулся.
– Семейные проблемы, брат? – спросил он. – Тебе сейчас нужно спустить немного крови, чтобы прочистить мозги. – Заметив, что Рэннольф нахмурился, Гилльям улыбнулся еще шире. – Твоя неудача – мое приобретение. Теперь я уверен, что настроение у меня улучшится.
Он пришпорил своего жеребца и выехал за ворота. Лорд Грэстан не мог удержаться от смеха и пустил коня во весь опор, чтобы догнать брата.
Рэннольф сидел, глядя на огонь, в маленькой комнатке, примыкающей к спальне. Час был поздний, но стояли долгие июньские дни, и солнце еще не скрылось за горизонтом. Все дневные заботы остались позади. Темрик с Гилльямом были заняты на конюшне, Джордан, несмотря на то, что было еще светло, уже спал. Лорд Грэстан подумал, не пригласить ли жену составить ему компанию у очага, но тут же отогнал эту мысль.
Избегать ссор с ней оказалось очень просто. Когда они не разговаривали, то и не ругались. Он думал, что это продлится лишь несколько дней, пока его уязвленное самолюбие не успокоится, однако прошла неделя, потом еще одна, а после того как было получено согласие Эшби, эти две недели без конфликтов переросли в шесть. К этому времени желание избегать жены в течение дня превратилось в привычку, от которой ему отказываться уже не хотелось.
Однако ночью все было по-другому. В интимной обстановке он не видел причин сопротивляться своему влечению к ней. Поэтому Рэннольф заключал Ровену в объятия и позволял их телам жить своей жизнью.
Дверь в комнату открылась, он с надеждой повернулся, но увидев, что это лишь жена, разочарованно кивнул. Однако в се глазах было столько грусти, что лорд Грэстан не выдержал и спросил:
– Что-то не так?
Жена промолчала и подошла к окну. В свете предзакатного солнца ясно были видны пролегшие под ее глазами тени. Он-то знал, насколько тревожной стала Ровена в последние несколько ночей.
– Вам что-то нужно? – настаивал Рэннольф, полагая, что должна быть какая-то причина, по которой она сюда заглянула. В конце концов Ровена сама быстро приняла их молчаливое сосуществование и даже сама заботилась о том, чтобы их пути днем пересекались как можно реже. Было очевидно, что она тоже с облегчением восприняла их холодное перемирие.
– Что-нибудь слышно от Освальда? – наконец спросила она, не глядя на мужа. Рэннольф ждал королевского благословения на предстоящий брак леди Мэв.
– Нет. Я предупрежу вас, когда что-нибудь будет известно, – ответил Рэннольф и снова уставился на пляшущие язычки пламени.
Она тяжело вздохнула и повернулась к нему с мрачным выражением лица.
– Вы по-прежнему собираетесь устроить этот праздник? Вы как-то сказали, что хотели ознакомиться с записями, чтобы лучше представлять свое финансовое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– У вас нет доказательств ее вины.
– А как тогда объяснить все ее дорогие наряды и украшения? Если это только не вы сами выдали ей вдовье наследство. – В ее голосе звучало нечто большее, чем простое любопытство.
– Я? Мне не нужно было ей ничего покупать, у нее было все, когда она пришла.
– Если вы не покупали, то тогда кто же? Без сомнения, многое она купила уже здесь. Когда ее отослали в монастырь, некоторые купцы даже приезжали осведомиться, почему она больше к ним не заходит. Если не верите мне, то спросите у них. И где, как не в сундуках Грэстана, она могла взять деньги?
Рэннольф долго смотрел на нее, припоминая, как часто он расточал комплименты по поводу нарядов леди Мэв. Ему нравилось, что она так заботливо относится к своей внешности, потому что это очень поднимало престиж Грэстана. Поэтому ему никогда не приходило в голову поинтересоваться, откуда брались ее богатые туалеты. Он полагал, что свояченица шьет их из тканей, взятых в его кладовых. Несмотря на усиливающиеся в нем сомнения, лорд Грэстан не мог позволить, чтобы они отразились на его лице. Если обвинения жены справедливы, то он становится дураком втройне.
– А что вы хотите, чтобы я сделал? Сорвать с нее платье? – спросил Рэннольф жестким тоном. – Когда она выйдет замуж, то не будет больше вас беспокоить.
– И это все? – возразила она. – Но она ведь обокрала вас!
– Если я не согласен с таким утверждением, то это значит, что леди Мэв меня не обкрадывала, – ответил он с яростью в голосе. Почему Ровена не может оставить все, как есть? Она намеренно бьет по больному месту. – Я думаю, что разговор на эту тему закончен.
– Я не могу понять вашего отношения, – сказала жена раздраженно. – Вы говорите мне, что король потребовал двойную дань за честь, – она произнесла это слово с сарказмом, – жениться на мне. Это доход за два года. Он также повысил другие сборы. И тем не менее, словно желая наградить эту женщину за все ее многочисленные проступки, вы устраиваете ей дорогую свадебную церемонию и прощаете ей воровство.
Рэннольф с трудом сдерживал свой гнев. Мало того, что она унижает его, она еще делает это на глазах у всего замка.
– Вы ревнуете?
– Нет, – резко ответила Ровена. – Я просто очень раздосадована. То, что она взяла, принадлежит моим детям. Я не хочу, чтобы их наследство разворовывалось.
– Как трогательно, – сказал он холодно, – вместо того, чтобы нападать на беззащитную вдову, почему бы вам не сэкономить на дорогих приправах, на ненужных пирах. Если вы таким образом заботитесь о моих деньгах, то недолго будете распоряжаться моим кошельком.
Она впилась в него пронзительным взглядом.
– Стыдитесь! Этот праздник действительно был необходим, потому что слуги должны были поздравить вас с возвращением, хотя бы для того, чтобы вспомнить, кто их господин. Что касается дорогих приправ, то у нас их нет, за исключением перца. Все остальное – заслуга вашего повара и ваших людей, вырастивших необходимые травы у нас в саду. Ваш кошелек от этого не пострадал.
Как она смеет отчитывать его, словно ребенка?! Он схватил ее за плечи.
– Не так громко, миледи, а еще лучше – вообще замолчите!
Ровена резким движением вырвалась из его рук.
– Вы большой осел, – произнесла она, прерывисто дыша. Он невольно отпрянул он жены, пораженный силой ее гнева. – Я стерла все пальцы до крови, превращая этот свинарник в дом для вас, а вы, вы…
С этими словами она повернулась и бросилась вверх по лестнице.
Рэннольф тупо смотрел ей вслед, не в силах сдвинуться с места. Затем оцепенение сменил гнев. Какое имеет право эта маленькая стерва называть его ослом?
– Рэннольф, – позвал его Гилльям. – Они уже больше не могут сдерживать собак.
Выругавшись, лорд Грэстан стремительно вышел из комнаты. Никогда еще он не встречал такого сочетания красоты и гадкого языка, как у этой женщины. Если ее тело неодолимо влекло его к себе, то каждое слово приводило в бешенство.
Рэннольф вскочил в седло. Гилльям, глядя на него, усмехнулся.
– Семейные проблемы, брат? – спросил он. – Тебе сейчас нужно спустить немного крови, чтобы прочистить мозги. – Заметив, что Рэннольф нахмурился, Гилльям улыбнулся еще шире. – Твоя неудача – мое приобретение. Теперь я уверен, что настроение у меня улучшится.
Он пришпорил своего жеребца и выехал за ворота. Лорд Грэстан не мог удержаться от смеха и пустил коня во весь опор, чтобы догнать брата.
Рэннольф сидел, глядя на огонь, в маленькой комнатке, примыкающей к спальне. Час был поздний, но стояли долгие июньские дни, и солнце еще не скрылось за горизонтом. Все дневные заботы остались позади. Темрик с Гилльямом были заняты на конюшне, Джордан, несмотря на то, что было еще светло, уже спал. Лорд Грэстан подумал, не пригласить ли жену составить ему компанию у очага, но тут же отогнал эту мысль.
Избегать ссор с ней оказалось очень просто. Когда они не разговаривали, то и не ругались. Он думал, что это продлится лишь несколько дней, пока его уязвленное самолюбие не успокоится, однако прошла неделя, потом еще одна, а после того как было получено согласие Эшби, эти две недели без конфликтов переросли в шесть. К этому времени желание избегать жены в течение дня превратилось в привычку, от которой ему отказываться уже не хотелось.
Однако ночью все было по-другому. В интимной обстановке он не видел причин сопротивляться своему влечению к ней. Поэтому Рэннольф заключал Ровену в объятия и позволял их телам жить своей жизнью.
Дверь в комнату открылась, он с надеждой повернулся, но увидев, что это лишь жена, разочарованно кивнул. Однако в се глазах было столько грусти, что лорд Грэстан не выдержал и спросил:
– Что-то не так?
Жена промолчала и подошла к окну. В свете предзакатного солнца ясно были видны пролегшие под ее глазами тени. Он-то знал, насколько тревожной стала Ровена в последние несколько ночей.
– Вам что-то нужно? – настаивал Рэннольф, полагая, что должна быть какая-то причина, по которой она сюда заглянула. В конце концов Ровена сама быстро приняла их молчаливое сосуществование и даже сама заботилась о том, чтобы их пути днем пересекались как можно реже. Было очевидно, что она тоже с облегчением восприняла их холодное перемирие.
– Что-нибудь слышно от Освальда? – наконец спросила она, не глядя на мужа. Рэннольф ждал королевского благословения на предстоящий брак леди Мэв.
– Нет. Я предупрежу вас, когда что-нибудь будет известно, – ответил Рэннольф и снова уставился на пляшущие язычки пламени.
Она тяжело вздохнула и повернулась к нему с мрачным выражением лица.
– Вы по-прежнему собираетесь устроить этот праздник? Вы как-то сказали, что хотели ознакомиться с записями, чтобы лучше представлять свое финансовое положение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81