Забыв на секунду о походке, она прошла в комнату обычным шагом. Затем снова «нырнула» и начала прибавлять без надобности все фитили подряд. К концу ее обхода глаза Квила заметно потемнели. Впрочем, именно этого она и добивалась.
— Квил, я бы хотела сегодня куда-нибудь съездить.
Он страшно удивился — только что не разинул рот. Не «стелился», как предрекала мадам, но был весьма близок к этому.
— Съездить?
— Съездить, — четко повторила Габби. — В театр или на вечер. У леди Стоукс сегодня небольшая вечеринка с картами и танцами. У нас есть приглашение! — Она протянула Квилу одну из тисненых карточек, приходивших Питеру каждый день. Кодсуолл аккуратно складывал их на каминную полку.
— На вечеринку? — тупо произнес Квил. — Это невозможно. Я никогда не участвую в подобных мероприятиях.
— Но почему?
Квил воздержался от ответа. Если она не догадывается, то ему незачем ей объяснять.
— В театр еще куда ни шло, — нехотя согласился он.
Габби поблагодарила его улыбкой, и, продрейфовав к его столу, уселась на край. Она хотела узнать, произвел ли впечатление лиф мадам Карем.
Через секунду стало совершенно ясно, что произвел. В мазах Квила вскипал опасный сумрачный огонь. У Габби кружилась голова от сознания собственного всемогущества. Она слегка наклонилась.
— Я бы охотно сходила в «Дорсет-Гарденс» на «Укрощение строптивой». Из шекспировских пьес она одна из самых моих любимых.
Что ни скажет, будто предложение делает, подумал Квил. Он чувствовал, как его самообладание трещит по всем швам. Питер собирался жениться на девушке, у которой даже голос звучал многообещающе.
Питер. Брат.
Квил взял себя в руки,
— К сожалению, я упустил из виду одно важное мероприятие, — заявил он, отодвигая кресло подальше от стола. — Я вынужден извиниться, Габби.
Это было так нелепо.
Лицо ее мгновенно увяло, и прелестная чаровница превратилась в обиженного ребенка.
— Ну Квил, ну пожалуйста! Я так устала сидеть дома все дни одна!
— Питер скоро вернется.
— В его ежедневных посланиях — ни слова о возвращении, — рассердилась Габби. — Впрочем, разумеется, сейчас он нужен вашей матери.
— Она больше не нуждается в его утешениях, — резко возразил Квил. — Отец чувствует себя достаточно хорошо — насколько это возможно в его положении. Я напишу Питеру, чтобы он возвращался немедленно.
Виконт Дьюленд находился в лучшей гостинице Бата и был окружен заботой и вниманием своей жены, сына и медицинских сестер. Конечно, ходить он уже не будет, и врачи не были уверены, что к нему вернется речь. Но так или иначе, он был в здравом уме и вовсю черкал гневливые записки своим опекунам.
— Судя по сообщениям Питера, — добавил Квил, — отец может оставаться в таком состоянии годы.
— Прошу вас, — увещевала Габби, — не пишите Питеру. Мне не хотелось бы, чтобы он оставлял мать одну, когда она так в нем нуждается. — Но Квила это не убеждало. — Поймите, — она протянула руку и дотронулась до его плеча, — мы с Питером собираемся связать наши жизни на долгое время. Если я встану между ним и его матерью, это может сыграть роковую роль. Я наблюдала подобные ситуации дома, в Индии. Они неизменно приводят к напряжению в отношениях мужа и жены.
Квила душили спазмы. Ему становилось все труднее даже просто находиться рядом с ней, особенно сейчас, когда она говорила таким проникновенным тоном и глаза ее светились так ласково.
— Я извещу брата, что вы желаете сходить в театр. — Квил отодвинул кресло еще дальше и добавил: — Я уверен, когда Питер узнает, как вы теперь одеты, — он показал на ее платье, — он сразу же примчится, чтобы представить вас своим друзьям.
— Вы так думаете? — Габби проигнорировала легкий сарказм в посуровевшем голосе будущего деверя. Она всегда считала, что лучше не обращать внимания на перепады в настроении людей. А Квил — для мужчины — был сильно им подвержен. — Но платья мадам и в самом деле очаровательны, не правда ли?
Она явно вытягивала из него комплимент. Квил не мог позволить себе сорваться и раскритиковать ее наряд. Черт побери, она прекрасно знала, что ее платье — откровенная провокация! Эта продувная бестия, мадам Карем, поняла, что Габби не соответствует образу болезненной английской барышни, и поэтому подыграла ее хрипловатому голосу, рубенсовским формам и необычайной женственности. В туалетах мадам Карем Габби представляла собой угрозу для всей мужской половины рода человеческого.
— Вечером я пошлю нарочного с письмом к Питеру. — Квил с ужасом услышал дребезжание в своем голосе. Начать бы проверку фирм на Ямайке. Или в Занзибаре, потому что Ямайка слишком близко. Он вообразил, как бы она танцевала на том балу, который ей так хотелось посетить. Нетрудно представить, как бы она таяла в руках мужчин.
Он встал так резко, что его кресло чуть не опрокинулось.
— Покорнейше прошу меня извинить. Я уже опаздываю. — Он церемонно поклонился.
— О Квил! Можно мне пойти с вами?
— Ни в коем случае! — испугался он. — Леди никогда не сопровождают мужчин на приватные мероприятия.
— Почему? — Ресницы Габби были темные вблизи век, каштановые посередине и темно-золотые на загибающихся концах — как раз под стать ее волосам.
— Леди не спрашивает джентльмена о таких вещах.
— О, я понимаю. — Лицо Габби просветлело, и она улыбнулась. — Вы собираетесь посетить свою chere amie Как мило, что у вас есть женщина! Какая она? Мне бы она понравилась?
— О Боже, — тяжело вздохнул Квил. — Габби… — Ее нестандартность и непосредственность не укладывались ни в какие рамки — она была так же естественна, как сама природа, Может, ему открыть какую-нибудь фирму в Антарктиде? Или начать торговать шкурами полярных медведей? — У меня нет chere amie, — отрезал он. — И вообще это не самая подходящая тема для дискуссии.
— Хорошо, — добродушно согласилась Габби, пополняя свои знания английских правил, хотя их свод, видимо, был бесконечен. — Но все-таки почему, Квил?
— Что «почему»?
— Почему у вас нет подружки? — пояснила Габби. — В Индии у всех английских джентльменов есть. Во всяком случае, я об этом слышала. Я ни с кем этого обсуждала, — быстро добавила она, — только с вами, Квил. Но мы ведь почти родственники, так что это не в счет.
Удивительно, как много для нее «не в счет» — только потому, что они родственники, уныло подумал Квил.
— Я не буду обсуждать с вами этот вопрос, — пророкотал он так грозно, что Габби не могла списать это на дурное настроение.
— Но я спросила чисто по-дружески!
— Вы б еще таким же образом спросили о Питере! — засмеялся он.
В ответ Габби изобразила оскорбленную добродетель, и это прекрасно у нее получилось.
— Я считаю вас своим другом, Квил. Единственным моим другом в Англии, — проникновенно проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95
— Квил, я бы хотела сегодня куда-нибудь съездить.
Он страшно удивился — только что не разинул рот. Не «стелился», как предрекала мадам, но был весьма близок к этому.
— Съездить?
— Съездить, — четко повторила Габби. — В театр или на вечер. У леди Стоукс сегодня небольшая вечеринка с картами и танцами. У нас есть приглашение! — Она протянула Квилу одну из тисненых карточек, приходивших Питеру каждый день. Кодсуолл аккуратно складывал их на каминную полку.
— На вечеринку? — тупо произнес Квил. — Это невозможно. Я никогда не участвую в подобных мероприятиях.
— Но почему?
Квил воздержался от ответа. Если она не догадывается, то ему незачем ей объяснять.
— В театр еще куда ни шло, — нехотя согласился он.
Габби поблагодарила его улыбкой, и, продрейфовав к его столу, уселась на край. Она хотела узнать, произвел ли впечатление лиф мадам Карем.
Через секунду стало совершенно ясно, что произвел. В мазах Квила вскипал опасный сумрачный огонь. У Габби кружилась голова от сознания собственного всемогущества. Она слегка наклонилась.
— Я бы охотно сходила в «Дорсет-Гарденс» на «Укрощение строптивой». Из шекспировских пьес она одна из самых моих любимых.
Что ни скажет, будто предложение делает, подумал Квил. Он чувствовал, как его самообладание трещит по всем швам. Питер собирался жениться на девушке, у которой даже голос звучал многообещающе.
Питер. Брат.
Квил взял себя в руки,
— К сожалению, я упустил из виду одно важное мероприятие, — заявил он, отодвигая кресло подальше от стола. — Я вынужден извиниться, Габби.
Это было так нелепо.
Лицо ее мгновенно увяло, и прелестная чаровница превратилась в обиженного ребенка.
— Ну Квил, ну пожалуйста! Я так устала сидеть дома все дни одна!
— Питер скоро вернется.
— В его ежедневных посланиях — ни слова о возвращении, — рассердилась Габби. — Впрочем, разумеется, сейчас он нужен вашей матери.
— Она больше не нуждается в его утешениях, — резко возразил Квил. — Отец чувствует себя достаточно хорошо — насколько это возможно в его положении. Я напишу Питеру, чтобы он возвращался немедленно.
Виконт Дьюленд находился в лучшей гостинице Бата и был окружен заботой и вниманием своей жены, сына и медицинских сестер. Конечно, ходить он уже не будет, и врачи не были уверены, что к нему вернется речь. Но так или иначе, он был в здравом уме и вовсю черкал гневливые записки своим опекунам.
— Судя по сообщениям Питера, — добавил Квил, — отец может оставаться в таком состоянии годы.
— Прошу вас, — увещевала Габби, — не пишите Питеру. Мне не хотелось бы, чтобы он оставлял мать одну, когда она так в нем нуждается. — Но Квила это не убеждало. — Поймите, — она протянула руку и дотронулась до его плеча, — мы с Питером собираемся связать наши жизни на долгое время. Если я встану между ним и его матерью, это может сыграть роковую роль. Я наблюдала подобные ситуации дома, в Индии. Они неизменно приводят к напряжению в отношениях мужа и жены.
Квила душили спазмы. Ему становилось все труднее даже просто находиться рядом с ней, особенно сейчас, когда она говорила таким проникновенным тоном и глаза ее светились так ласково.
— Я извещу брата, что вы желаете сходить в театр. — Квил отодвинул кресло еще дальше и добавил: — Я уверен, когда Питер узнает, как вы теперь одеты, — он показал на ее платье, — он сразу же примчится, чтобы представить вас своим друзьям.
— Вы так думаете? — Габби проигнорировала легкий сарказм в посуровевшем голосе будущего деверя. Она всегда считала, что лучше не обращать внимания на перепады в настроении людей. А Квил — для мужчины — был сильно им подвержен. — Но платья мадам и в самом деле очаровательны, не правда ли?
Она явно вытягивала из него комплимент. Квил не мог позволить себе сорваться и раскритиковать ее наряд. Черт побери, она прекрасно знала, что ее платье — откровенная провокация! Эта продувная бестия, мадам Карем, поняла, что Габби не соответствует образу болезненной английской барышни, и поэтому подыграла ее хрипловатому голосу, рубенсовским формам и необычайной женственности. В туалетах мадам Карем Габби представляла собой угрозу для всей мужской половины рода человеческого.
— Вечером я пошлю нарочного с письмом к Питеру. — Квил с ужасом услышал дребезжание в своем голосе. Начать бы проверку фирм на Ямайке. Или в Занзибаре, потому что Ямайка слишком близко. Он вообразил, как бы она танцевала на том балу, который ей так хотелось посетить. Нетрудно представить, как бы она таяла в руках мужчин.
Он встал так резко, что его кресло чуть не опрокинулось.
— Покорнейше прошу меня извинить. Я уже опаздываю. — Он церемонно поклонился.
— О Квил! Можно мне пойти с вами?
— Ни в коем случае! — испугался он. — Леди никогда не сопровождают мужчин на приватные мероприятия.
— Почему? — Ресницы Габби были темные вблизи век, каштановые посередине и темно-золотые на загибающихся концах — как раз под стать ее волосам.
— Леди не спрашивает джентльмена о таких вещах.
— О, я понимаю. — Лицо Габби просветлело, и она улыбнулась. — Вы собираетесь посетить свою chere amie Как мило, что у вас есть женщина! Какая она? Мне бы она понравилась?
— О Боже, — тяжело вздохнул Квил. — Габби… — Ее нестандартность и непосредственность не укладывались ни в какие рамки — она была так же естественна, как сама природа, Может, ему открыть какую-нибудь фирму в Антарктиде? Или начать торговать шкурами полярных медведей? — У меня нет chere amie, — отрезал он. — И вообще это не самая подходящая тема для дискуссии.
— Хорошо, — добродушно согласилась Габби, пополняя свои знания английских правил, хотя их свод, видимо, был бесконечен. — Но все-таки почему, Квил?
— Что «почему»?
— Почему у вас нет подружки? — пояснила Габби. — В Индии у всех английских джентльменов есть. Во всяком случае, я об этом слышала. Я ни с кем этого обсуждала, — быстро добавила она, — только с вами, Квил. Но мы ведь почти родственники, так что это не в счет.
Удивительно, как много для нее «не в счет» — только потому, что они родственники, уныло подумал Квил.
— Я не буду обсуждать с вами этот вопрос, — пророкотал он так грозно, что Габби не могла списать это на дурное настроение.
— Но я спросила чисто по-дружески!
— Вы б еще таким же образом спросили о Питере! — засмеялся он.
В ответ Габби изобразила оскорбленную добродетель, и это прекрасно у нее получилось.
— Я считаю вас своим другом, Квил. Единственным моим другом в Англии, — проникновенно проговорила она.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95