Я пыталась как-то втолковать ей, что не стоит вас так обхаживать, мистер, и, если бы она не была в вас влюблена по уши, она ни за что не пустила бы к себе в постель этого ирландского капитана. Нелл говорила, что он очень на вас похож: жаль только, что этот господин пробыл в городе всего-то три дня. Потом он уплыл и теперь даже не знает, наверное, что оставил Нелл с животом. Может, однажды он вернется в наши края, и тогда я смогу рассказать ему, какого славного мальчугана они сделали.
Рейлин протянула женщине руку, и та с удовольствием приняла дружеское рукопожатие.
— Спасибо вам, Труди, за то что пришли и обо всем рассказали. Вы открыли нам глаза. Я даже не знаю, как выразить свою благодарность.
— Всегда рада быть полезной, миссис Бирмингем.
— Если мы с женой проводим вас к шерифу, сможете ли вы повторить ему свой рассказ? — спросил Джеффри. — Тогда ему легче будет вести расследование.
Труди, подумав немного, утвердительно кивнула.
— Пожалуй, смогла бы, мистер Бирмингем. К тому же, — добавила она, пожав плечами, — мне и самой хочется, чтобы негодяи сидели в тюрьме, а не продолжали творить свои грязные дела, мешая хорошим людям жить спокойно.
Жизнь Рейлин наконец-то приобрела отчетливый смысл, вселяя в нее новые надежды и новые ожидания. Она не сомневалась, что важный документ, переданный ею в Лондон через достойного доверия благородного джентльмена из окружения короля Георга, попадет по назначению и в недалеком будущем ее отцу вернут доброе имя, а сообщники Марздена, лорд Прескотт и Хейвлок, будут отданы под суд за измену родине и короне.
Благодаря Труди еще до суда в городе все узнали о том, кто был настоящим убийцей Нелл. Стало известно и то, что отцом Дэниела был не Джеффри Бирмингем, а некий ирландский капитан.
Рейлин, конечно же, была весьма довольна такими переменами, но еще приятнее было для нее иное чувство: теперь ничто не мешало ей ощущать себя настоящей хозяйкой Оукли и любимой женой Джеффри Бирмингема, а также мечтать о большой семье, в которой в свой черед появятся внуки и правнуки. Если провидение будет к ним благосклонно, то в любви и согласии они доживут до старости, чтобы вместе нянчить внуков, а пока она готова была наслаждаться счастьем, дарованным ей здесь и сейчас.
Через несколько дней по возвращении в Оукли молва донесла до них весть о том, что шериф Таунсенд вернулся к работе. Рана еще напоминала о себе, но в целом он чувствовал себя неплохо. Что касается Марздена, то ему повезло меньше: его рана продолжала гноиться, жар не удалось сбить, и он продолжал балансировать между жизнью и смертью. Густав Фридрих делил камеру вместе со своими подручными, ожидая суда. Олни Хайд также оставался за решеткой, однако имевшиеся сейчас у него на банковском счете десять тысяч долларов придавали ему уверенности в будущем. Он мог провести пару лет в тюрьме за покушение на жизнь Джеффри Бирмингема, тогда как Фридриха скорее всего ждала виселица за убийства, которые были совершены по его наущению. Олни тоже был их соучастником, но, разумеется, не собирался никому рассказывать о тех грабителях, которых ему пришлось убрать, спасая жизнь хозяину, а свидетелей, кроме Фридриха, не осталось. Он справедливо рассчитывал на то, что ему зачтется чистосердечное признание, и собирался выложить на суде все, что знал о тайных операциях бывшего хозяина.
Молодожены Фаррел и Элизабет приезжали навестить Рейлин и Джеффри в Оукли. Там же они сделали Рейлин деловое предложение: она в свободное время будет делать эскизы, а за это, после того как родит, Фаррел обещал одевать ее с ног до головы в свои наряды: так он не только приобретал прекрасные эскизы для новых проектов, но и модель для их демонстрации. Джеффри позволил жене самой принять решение, лишь вскользь заметив, что он не будет против, если она сэкономит ему деньги. Рейлин с восторгом приняла предложение: эта работа нравилась ей, как никакая другая; таким образом, будучи вполне счастлива в личной жизни, она сможет еще и заниматься любимым делом.
Как-то вечером, после ужина в узком семейном кругу, когда Рейлин и Джеффри сидели в гостиной, наслаждаясь чаем и тихой беседой, Кингстон, войдя, объявил, что у ворот Оукли появилось несколько повозок с цыганами.
— Они спрашивают, можно ли им остановиться на вашей земле: несколько цыганят отравились ядовитыми ягодами, и они боятся, что детям станет хуже.
— Можно их пустить, Джеффри? — робко спросила Рейлин, беря мужа за руку.
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы пустить их при условии, что они останутся здесь только на одну ночь.
Взяв мужа под руку, Рейлин потерлась щекой о его плечо.
— Тогда пойдем на воздух, там мы сможем послушать их музыку.
Рука об руку они вышли на веранду, где Кингстон уже ждал их, захватив шаль для госпожи. Джеффри накинул шаль на плечи жены и, поддавшись искушению, покрепче обнял ее. На лужайке перед домом уже собрались музыканты со скрипками, флейтами и гитарами.
Первые же звуки скрипки заставили Рейлин и Джеффри забыть обо всем, и, отдавшись упоительной мелодии, они закружились в вальсе.
Звезды сверкали среди листвы и ветвей вековых дубов, в воздухе стояли ароматы осени, запахи, вызывавшие желания, противостоять которым смертный не в силах. Супруги были счастливы, довольны жизнью и чувствовали себя одним целым.
— Боже мой, Джеффри, ты вскружил мне голову, — чуть задыхаясь, с улыбкой призналась Рейлин. — Не помню, чтобы я ощущала что-то подобное с тех пор, как мне исполнилось три года.
— А что же было с тобой тогда?
— Не могу припомнить всех деталей, но я гуляла в саду с кошкой и куклами. Потом начался дождь. У нас в Англии редко случаются ливни, только нежный моросящий дождик — наверное, по этой причине у нас такие зеленые и красивые сады. — Рейлин засмеялась и тряхнула головой. — Иногда мне кажется, что все это мне приснилось.
Рейлин заметила, как сверкнули глаза Джеффри, но, быть может, то был лишь отсвет от фонаря.
— У моего дяди в Лондоне был дом с садом, и подростком я приезжал к нему погостить. Помню, меня очень удивило то обстоятельство, что в Англии все время холодно, даже летом, и дождь идет почти каждый день.
— Это верно, — согласилась Рейлин, — но отчего-то последнее время мне все снится и снится этот дождь. Как будто я снова маленькая девочка и гуляю в саду…
— Как все это странно, любовь моя, — заметил Джеффри.
— Но почему? Всякое может присниться.
— Верно, однако твой сон кажется мне… знакомым. — Джеффри напряженно сдвинул брови, стараясь что-то припомнить. — В последнее время мне тоже снится Лондон.
— Он произвел на тебя такое большое впечатление? — решила подразнить его Рейлин.
— Да, мне нравилось в Лондоне. У моего дяди был сад, по которому тосковала моя мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96
Рейлин протянула женщине руку, и та с удовольствием приняла дружеское рукопожатие.
— Спасибо вам, Труди, за то что пришли и обо всем рассказали. Вы открыли нам глаза. Я даже не знаю, как выразить свою благодарность.
— Всегда рада быть полезной, миссис Бирмингем.
— Если мы с женой проводим вас к шерифу, сможете ли вы повторить ему свой рассказ? — спросил Джеффри. — Тогда ему легче будет вести расследование.
Труди, подумав немного, утвердительно кивнула.
— Пожалуй, смогла бы, мистер Бирмингем. К тому же, — добавила она, пожав плечами, — мне и самой хочется, чтобы негодяи сидели в тюрьме, а не продолжали творить свои грязные дела, мешая хорошим людям жить спокойно.
Жизнь Рейлин наконец-то приобрела отчетливый смысл, вселяя в нее новые надежды и новые ожидания. Она не сомневалась, что важный документ, переданный ею в Лондон через достойного доверия благородного джентльмена из окружения короля Георга, попадет по назначению и в недалеком будущем ее отцу вернут доброе имя, а сообщники Марздена, лорд Прескотт и Хейвлок, будут отданы под суд за измену родине и короне.
Благодаря Труди еще до суда в городе все узнали о том, кто был настоящим убийцей Нелл. Стало известно и то, что отцом Дэниела был не Джеффри Бирмингем, а некий ирландский капитан.
Рейлин, конечно же, была весьма довольна такими переменами, но еще приятнее было для нее иное чувство: теперь ничто не мешало ей ощущать себя настоящей хозяйкой Оукли и любимой женой Джеффри Бирмингема, а также мечтать о большой семье, в которой в свой черед появятся внуки и правнуки. Если провидение будет к ним благосклонно, то в любви и согласии они доживут до старости, чтобы вместе нянчить внуков, а пока она готова была наслаждаться счастьем, дарованным ей здесь и сейчас.
Через несколько дней по возвращении в Оукли молва донесла до них весть о том, что шериф Таунсенд вернулся к работе. Рана еще напоминала о себе, но в целом он чувствовал себя неплохо. Что касается Марздена, то ему повезло меньше: его рана продолжала гноиться, жар не удалось сбить, и он продолжал балансировать между жизнью и смертью. Густав Фридрих делил камеру вместе со своими подручными, ожидая суда. Олни Хайд также оставался за решеткой, однако имевшиеся сейчас у него на банковском счете десять тысяч долларов придавали ему уверенности в будущем. Он мог провести пару лет в тюрьме за покушение на жизнь Джеффри Бирмингема, тогда как Фридриха скорее всего ждала виселица за убийства, которые были совершены по его наущению. Олни тоже был их соучастником, но, разумеется, не собирался никому рассказывать о тех грабителях, которых ему пришлось убрать, спасая жизнь хозяину, а свидетелей, кроме Фридриха, не осталось. Он справедливо рассчитывал на то, что ему зачтется чистосердечное признание, и собирался выложить на суде все, что знал о тайных операциях бывшего хозяина.
Молодожены Фаррел и Элизабет приезжали навестить Рейлин и Джеффри в Оукли. Там же они сделали Рейлин деловое предложение: она в свободное время будет делать эскизы, а за это, после того как родит, Фаррел обещал одевать ее с ног до головы в свои наряды: так он не только приобретал прекрасные эскизы для новых проектов, но и модель для их демонстрации. Джеффри позволил жене самой принять решение, лишь вскользь заметив, что он не будет против, если она сэкономит ему деньги. Рейлин с восторгом приняла предложение: эта работа нравилась ей, как никакая другая; таким образом, будучи вполне счастлива в личной жизни, она сможет еще и заниматься любимым делом.
Как-то вечером, после ужина в узком семейном кругу, когда Рейлин и Джеффри сидели в гостиной, наслаждаясь чаем и тихой беседой, Кингстон, войдя, объявил, что у ворот Оукли появилось несколько повозок с цыганами.
— Они спрашивают, можно ли им остановиться на вашей земле: несколько цыганят отравились ядовитыми ягодами, и они боятся, что детям станет хуже.
— Можно их пустить, Джеффри? — робко спросила Рейлин, беря мужа за руку.
— Не вижу ничего плохого в том, чтобы пустить их при условии, что они останутся здесь только на одну ночь.
Взяв мужа под руку, Рейлин потерлась щекой о его плечо.
— Тогда пойдем на воздух, там мы сможем послушать их музыку.
Рука об руку они вышли на веранду, где Кингстон уже ждал их, захватив шаль для госпожи. Джеффри накинул шаль на плечи жены и, поддавшись искушению, покрепче обнял ее. На лужайке перед домом уже собрались музыканты со скрипками, флейтами и гитарами.
Первые же звуки скрипки заставили Рейлин и Джеффри забыть обо всем, и, отдавшись упоительной мелодии, они закружились в вальсе.
Звезды сверкали среди листвы и ветвей вековых дубов, в воздухе стояли ароматы осени, запахи, вызывавшие желания, противостоять которым смертный не в силах. Супруги были счастливы, довольны жизнью и чувствовали себя одним целым.
— Боже мой, Джеффри, ты вскружил мне голову, — чуть задыхаясь, с улыбкой призналась Рейлин. — Не помню, чтобы я ощущала что-то подобное с тех пор, как мне исполнилось три года.
— А что же было с тобой тогда?
— Не могу припомнить всех деталей, но я гуляла в саду с кошкой и куклами. Потом начался дождь. У нас в Англии редко случаются ливни, только нежный моросящий дождик — наверное, по этой причине у нас такие зеленые и красивые сады. — Рейлин засмеялась и тряхнула головой. — Иногда мне кажется, что все это мне приснилось.
Рейлин заметила, как сверкнули глаза Джеффри, но, быть может, то был лишь отсвет от фонаря.
— У моего дяди в Лондоне был дом с садом, и подростком я приезжал к нему погостить. Помню, меня очень удивило то обстоятельство, что в Англии все время холодно, даже летом, и дождь идет почти каждый день.
— Это верно, — согласилась Рейлин, — но отчего-то последнее время мне все снится и снится этот дождь. Как будто я снова маленькая девочка и гуляю в саду…
— Как все это странно, любовь моя, — заметил Джеффри.
— Но почему? Всякое может присниться.
— Верно, однако твой сон кажется мне… знакомым. — Джеффри напряженно сдвинул брови, стараясь что-то припомнить. — В последнее время мне тоже снится Лондон.
— Он произвел на тебя такое большое впечатление? — решила подразнить его Рейлин.
— Да, мне нравилось в Лондоне. У моего дяди был сад, по которому тосковала моя мать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96