Саймон обнял ее за плечи, и ей сразу же стало тепло и уютно.
– Я очень по тебе скучал, любимая. Не считая тех дней, что ты болела, мы с тобой после венчания не разлучались. И если все будет по-моему, то мы никогда больше не расстанемся.
Она накрыла его руки своими.
– Вот и прекрасно.
Он прижался щекой к ее щеке.
– Скажи, а кто была та Джейн, про которую ты говорила в бреду? Расскажи про нее, милая. Я хочу разделить с тобой все твои печали.
Дженси похолодела, она не могла вымолвить ни слова.
Глава 24
«Ну почему, почему именно сейчас? – спрашивала себя Дженси. – Почему он сказал это в такой момент?» Сделав над собой усилие, она выдача заготовленную ложь:
– Джейн – подруга детства. Она утонула.
– Сочувствую, – пробормотал Саймон.
Что-то заставило ее продолжать, и она проговорила:
– Бедняжка утонула в реке. В Карлайле. Мы убежали из дома и играли на крутом берегу, старались поймать рыбешку. И Джейн… Она упала в воду. Я закричала, позвала на помощь, и какие-то люди ее вытащили. – И тут словно какая-то неведомая сила заставила ее сказать: – Это были Хаскетты. Хаскеттов у нас никто не любил… Я имею в виду – никто из порядочных людей. Только Хаскетты любили Хаскеттов. – Дженси в ужасе поняла, что уже не может остановиться. – Они были нечестные, воровали, но ко мне отнеслись по-доброму. Они старались ее спасти, но она умерла.
Дженси наконец-то замолчала и на мгновение прикрыла глаза. Ей хотелось рассказать правду – но как ее рассказать?
«Они относились ко мне с добротой, – повторяла она мысленно. – Они бы постарались спасти тонувшую девочку. По-своему они были хорошими людьми».
Дженси научилась смотреть на вещи так, как это было принято на Эбби-стрит: если люди босые и грязные, то они скверные. Но теперь-то она знала, что все не так просто.
Например, Макартур, вовсе не грязный и весьма состоятельный, был более скверным, чем все Хаскетты, вместе взятые.
Саймон поцеловал ее в щеку.
– Прости, дорогая. Я не должен был спрашивать об этом. Действительно, очень грустные воспоминания… У меня умер кузен. Нам тогда было по восемь лет, и мы дружили. Как-то раз играли в амбаре, и он упал. Прогнившая лестница развалилась и проткнула его. На войне я повидал много смертей, но эту до сих пор не могу забыть.
Дженси сжала его руку:
– О, Саймон, любимый… – Она едва сдерживала слезы, и ей было ужасно стыдно. Ведь воспоминания Саймона были подлинными, а ее – лживыми.
Он вдруг улыбнулся и проговорил:
– Но это было давно, а сейчас… – Он посмотрел ей за спину и воскликнул: – Тунцы опять здесь!
Дженси обернулась и увидела мелькнувшую над водой серебристо-синюю рыбину, потом еще одну и еще.
– Идем! – Саймон схватил ее за руку. – Хэл и Нортон ловят рыбу на другой стороне.
Они побежали вокруг палубной надстройки, туда, где рыбачили Хэл и Нортон. Но оказалось, что те мирно беседовали, опершись о поручни и держа в руках деревянные рамки, на которые была намотана леска.
– Эй, шевелитесь! – крикнул Саймон. – Они вернулись!
Рыболовы кивнули и покрепче сжали в руках свои рамки. А Дженси вдруг вспомнила, как в детстве она играла с такими же рамками – их называли «ручной леской». Летом дети подолгу держали в ручье свои лески, но в лучшем случае им удавалось поймать лишь пескаря. А туда, где водились лососи или щуки, их не пускали – это было бы браконьерством.
Хэл громко вскрикнул, когда леска у него натянулась. Ему было трудно управляться одной рукой, и Саймон поспешил ему на помощь. Дженси подумала, что Хэл будет возражать, но тот лишь ухмылялся, поглядывая на Саймона. Внезапно леска лопнула, и Саймон с огорчением воскликнул:
– Ах, слишком большая! – Он взял другой крючок и, привязав его к леске, нацепил на него кусок мяса.
Хэл бросил леску в воду и с улыбкой взглянул на Дженси. Какое-то время она наблюдала за огромными рыбинами, выпрыгивавшими из воды, потом пробормотала:
– Но они все слишком большие.
– Попадаются и маленькие, – сказал Саймон. – Вчера полковник поймал одну такую. Возможно, и нам удастся.
Минуту спустя на палубу выбежал полковник Рэнсом-Браун с леской в руке. За ним следовали его сын и мистер Дакр. Все трое пристроились у поручней, и полковник с Дакром бросили в воду свои снасти. Рыбы глотали наживку, но лески обрывали – очевидно, попадались только крупные тунцы.
– Кажется, я поймал! – воскликнул Нортон. Стиснув зубы, он принялся крутить свою рамку, наматывая на нее леску.
Наконец в воздух взметнулась сверкающая рыбина, и мужчины бросились на помощь Нортону. Полковник зацепил тунца большим крюком и вытащил его на палубу. Чтобы оглушить рыбу, Нортон ударил ее по голове деревянным молотком.
В этот момент на палубу выбежали матросы, и даже преподобный Шор вышел посмотреть на рыболовов. Увидев добычу, все громко закричали, приветствуя победителя состязаний.
В этот вечер весь корабль пировал. Кок запек тунца над костром, разведенным на палубе. Рыба оказалась мясистая и очень вкусная. Дженси проследила, чтобы не забыли угостить также Грейс Питт и ее близких. Капитан предложил тост за рыбу и за счастливца, который ее поймал. Все подняли бокалы. Нортон зарделся, но было очевидно, что он чрезвычайно гордился своим уловом.
Потом заговорили об окончании плавания. «Эверетта» направлялась в Лондон, но они решили, что сначала зайдут в Плимут, чтобы высадить преподобного Шора, у которого там жила сестра, а также Саймона с его спутниками, поскольку они хотели навестить лорда Дариуса.
Дженси спросила капитана:
– А почему так много кораблей направляется в Лондон? Почему они не пользуются западными портами, такими как Плимут или Бристоль?
– Перевозки товаров, мэм. Раньше говорили: «Все дороги ведут в Рим». Но в наше время все дороги ведут в Лондон. Другое дело, когда грузы переправляют с запада или с севера. Тогда, конечно, предпочтительнее Бристоль, Ливерпуль и даже Глазго.
– В Канаду мы отплывали из Глазго, – заметил Дакр. – Мы бы и обратно отправились туда же, если бы не дела в Лондоне.
– Мы тоже садились на корабль в Глазго, – сказала Дженси.
– «Мы»?.. – Миссис Рэнсом-Браун взглянула на нее вопросительно.
Дженси молчала, но тут вмешался Саймон.
– Моя жена путешествовала со своей кузиной, – пояснил он. – К сожалению, ее кузина умерла в пути. Я, кажется, говорил вам об этом, когда Джейн болела.
– Ах да, верно. В то время были две мисс Оттерберн.
Лайонел Дакр воскликнул:
– Оттерберн?! Вы не говорили, что вы дочь старого Оттерберна, миссис Сент-Брайд. Неужели маленькая Джейни? О, конечно, это вы! Так вот почему мне показалось, что я вас знаю!
Дженси изо всех сил старалась удержать на губах улыбку. «Что же это такое?! – ужасалась она. – Выходит, я угодила в ловушку? Надо что-то сказать. Надо что-нибудь придумать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Я очень по тебе скучал, любимая. Не считая тех дней, что ты болела, мы с тобой после венчания не разлучались. И если все будет по-моему, то мы никогда больше не расстанемся.
Она накрыла его руки своими.
– Вот и прекрасно.
Он прижался щекой к ее щеке.
– Скажи, а кто была та Джейн, про которую ты говорила в бреду? Расскажи про нее, милая. Я хочу разделить с тобой все твои печали.
Дженси похолодела, она не могла вымолвить ни слова.
Глава 24
«Ну почему, почему именно сейчас? – спрашивала себя Дженси. – Почему он сказал это в такой момент?» Сделав над собой усилие, она выдача заготовленную ложь:
– Джейн – подруга детства. Она утонула.
– Сочувствую, – пробормотал Саймон.
Что-то заставило ее продолжать, и она проговорила:
– Бедняжка утонула в реке. В Карлайле. Мы убежали из дома и играли на крутом берегу, старались поймать рыбешку. И Джейн… Она упала в воду. Я закричала, позвала на помощь, и какие-то люди ее вытащили. – И тут словно какая-то неведомая сила заставила ее сказать: – Это были Хаскетты. Хаскеттов у нас никто не любил… Я имею в виду – никто из порядочных людей. Только Хаскетты любили Хаскеттов. – Дженси в ужасе поняла, что уже не может остановиться. – Они были нечестные, воровали, но ко мне отнеслись по-доброму. Они старались ее спасти, но она умерла.
Дженси наконец-то замолчала и на мгновение прикрыла глаза. Ей хотелось рассказать правду – но как ее рассказать?
«Они относились ко мне с добротой, – повторяла она мысленно. – Они бы постарались спасти тонувшую девочку. По-своему они были хорошими людьми».
Дженси научилась смотреть на вещи так, как это было принято на Эбби-стрит: если люди босые и грязные, то они скверные. Но теперь-то она знала, что все не так просто.
Например, Макартур, вовсе не грязный и весьма состоятельный, был более скверным, чем все Хаскетты, вместе взятые.
Саймон поцеловал ее в щеку.
– Прости, дорогая. Я не должен был спрашивать об этом. Действительно, очень грустные воспоминания… У меня умер кузен. Нам тогда было по восемь лет, и мы дружили. Как-то раз играли в амбаре, и он упал. Прогнившая лестница развалилась и проткнула его. На войне я повидал много смертей, но эту до сих пор не могу забыть.
Дженси сжала его руку:
– О, Саймон, любимый… – Она едва сдерживала слезы, и ей было ужасно стыдно. Ведь воспоминания Саймона были подлинными, а ее – лживыми.
Он вдруг улыбнулся и проговорил:
– Но это было давно, а сейчас… – Он посмотрел ей за спину и воскликнул: – Тунцы опять здесь!
Дженси обернулась и увидела мелькнувшую над водой серебристо-синюю рыбину, потом еще одну и еще.
– Идем! – Саймон схватил ее за руку. – Хэл и Нортон ловят рыбу на другой стороне.
Они побежали вокруг палубной надстройки, туда, где рыбачили Хэл и Нортон. Но оказалось, что те мирно беседовали, опершись о поручни и держа в руках деревянные рамки, на которые была намотана леска.
– Эй, шевелитесь! – крикнул Саймон. – Они вернулись!
Рыболовы кивнули и покрепче сжали в руках свои рамки. А Дженси вдруг вспомнила, как в детстве она играла с такими же рамками – их называли «ручной леской». Летом дети подолгу держали в ручье свои лески, но в лучшем случае им удавалось поймать лишь пескаря. А туда, где водились лососи или щуки, их не пускали – это было бы браконьерством.
Хэл громко вскрикнул, когда леска у него натянулась. Ему было трудно управляться одной рукой, и Саймон поспешил ему на помощь. Дженси подумала, что Хэл будет возражать, но тот лишь ухмылялся, поглядывая на Саймона. Внезапно леска лопнула, и Саймон с огорчением воскликнул:
– Ах, слишком большая! – Он взял другой крючок и, привязав его к леске, нацепил на него кусок мяса.
Хэл бросил леску в воду и с улыбкой взглянул на Дженси. Какое-то время она наблюдала за огромными рыбинами, выпрыгивавшими из воды, потом пробормотала:
– Но они все слишком большие.
– Попадаются и маленькие, – сказал Саймон. – Вчера полковник поймал одну такую. Возможно, и нам удастся.
Минуту спустя на палубу выбежал полковник Рэнсом-Браун с леской в руке. За ним следовали его сын и мистер Дакр. Все трое пристроились у поручней, и полковник с Дакром бросили в воду свои снасти. Рыбы глотали наживку, но лески обрывали – очевидно, попадались только крупные тунцы.
– Кажется, я поймал! – воскликнул Нортон. Стиснув зубы, он принялся крутить свою рамку, наматывая на нее леску.
Наконец в воздух взметнулась сверкающая рыбина, и мужчины бросились на помощь Нортону. Полковник зацепил тунца большим крюком и вытащил его на палубу. Чтобы оглушить рыбу, Нортон ударил ее по голове деревянным молотком.
В этот момент на палубу выбежали матросы, и даже преподобный Шор вышел посмотреть на рыболовов. Увидев добычу, все громко закричали, приветствуя победителя состязаний.
В этот вечер весь корабль пировал. Кок запек тунца над костром, разведенным на палубе. Рыба оказалась мясистая и очень вкусная. Дженси проследила, чтобы не забыли угостить также Грейс Питт и ее близких. Капитан предложил тост за рыбу и за счастливца, который ее поймал. Все подняли бокалы. Нортон зарделся, но было очевидно, что он чрезвычайно гордился своим уловом.
Потом заговорили об окончании плавания. «Эверетта» направлялась в Лондон, но они решили, что сначала зайдут в Плимут, чтобы высадить преподобного Шора, у которого там жила сестра, а также Саймона с его спутниками, поскольку они хотели навестить лорда Дариуса.
Дженси спросила капитана:
– А почему так много кораблей направляется в Лондон? Почему они не пользуются западными портами, такими как Плимут или Бристоль?
– Перевозки товаров, мэм. Раньше говорили: «Все дороги ведут в Рим». Но в наше время все дороги ведут в Лондон. Другое дело, когда грузы переправляют с запада или с севера. Тогда, конечно, предпочтительнее Бристоль, Ливерпуль и даже Глазго.
– В Канаду мы отплывали из Глазго, – заметил Дакр. – Мы бы и обратно отправились туда же, если бы не дела в Лондоне.
– Мы тоже садились на корабль в Глазго, – сказала Дженси.
– «Мы»?.. – Миссис Рэнсом-Браун взглянула на нее вопросительно.
Дженси молчала, но тут вмешался Саймон.
– Моя жена путешествовала со своей кузиной, – пояснил он. – К сожалению, ее кузина умерла в пути. Я, кажется, говорил вам об этом, когда Джейн болела.
– Ах да, верно. В то время были две мисс Оттерберн.
Лайонел Дакр воскликнул:
– Оттерберн?! Вы не говорили, что вы дочь старого Оттерберна, миссис Сент-Брайд. Неужели маленькая Джейни? О, конечно, это вы! Так вот почему мне показалось, что я вас знаю!
Дженси изо всех сил старалась удержать на губах улыбку. «Что же это такое?! – ужасалась она. – Выходит, я угодила в ловушку? Надо что-то сказать. Надо что-нибудь придумать».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81