Ни на йоту не отрицая общее для обоих горе, они подтвердили вселенскую истину: жизнь продолжается.
– Джейн, у нас довольно необычная ситуация, но мы должны делать вид, что все идет по плану, а Исайя просто нас поторопил.
– Я тоже так считаю.
Саймон заглянул жене в глаза и тихо проговорил:
– Поверь, я действительно не жалею, что женился на тебе. Я восхищаюсь тобой.
Она не расстроилась, не засмеялась, скорее удивилась и вроде бы даже немного испугалась. Неужели опять подумала о постели?
– Джейн, не думай, что я хочу на тебя наброситься. – Чертовски неудобная тема для обсуждения с невинной девушкой. – Я хочу сказать, что нам не обязательно спать в одной постели. Некоторое время – не обязательно.
Брови ее взлетели.
– Но ведь люди подумают, что это странно, разве не так?
– А как они узнают?
– Два набора постельного белья в стирке. И по-прежнему заняты две комнаты.
Саймон хотел сказать, что никому до этого нет дела, но он прекрасно знал: о таких вещах всегда говорят.
– Видишь ли, Джейн, многие супружеские пары пользуются отдельными спальнями.
– Разве? Но уж конечно, не в разных частях дома.
Что она говорит? Что она хочет спать с ним в одной постели?
Саймон молчал, и Джейн добавила:
– Но сегодня никто не удивится, если мы будем спать в своих комнатах. – Она сказала это так спокойно, что Саймон задался вопросом: а знает ли его жена что-нибудь об интимных сторонах брака?
Впрочем, он понимал, что знает. Более того, он чувствовал, что она знает об этом даже больше, чем многие другие девушки в ее возрасте. Вспомнив, какое утешение им принесли объятия, Саймон привлек жену к себе. Джейн вздрогнула, полагая, что он хочет ее поцеловать, но потом успокоилась и расслабилась.
Саймон хотел утешить ее, но утешился и сам. С ней было очень приятно, и от нее чудесно пахло кексами.
Прижавшись щекой к щеке жены, Саймон думал о том, что со временем супружеская постель станет естественной и желанной для них обоих – во всяком случае, ему очень хотелось верить, что так и будет.
Глава 4
Прильнув к груди мужа, миссис Сент-Брайд думала о том, что ей следовало бы быть поосторожнее со своими чувствами и желаниями.
Ах, сколько ночей она мечтала о том, чтобы Саймон ее обнял! Даже мечтала стать его невестой – невестой лучшего из мужчин.
Она считала его безупречно красивым, к тому же он всегда был добр, вежлив, улыбчив. И ей так часто приходилось сдерживать себя – хотелось протянуть руку и прикоснуться к его густым черным волосам, сверкающим при ярком свете.
Считается, что жене можно это сделать. Да, конечно, но только в том случае, если она любимая и желанная. Саймон же не хотел на ней жениться, и в этом не было ничего удивительного. А она не хотела выходить за него замуж. Не хотела, потому что он возненавидит ее, если узнает о ней правду.
Господи, что же делать?
Для начала – проявлять осмотрительность.
Миссис Сент-Брайд тотчас же отстранилась от Саймона.
Он заглянул ей в глаза, и на губах его промелькнула улыбка.
– Дорогая, устала?
Она кивнула и откинула за спину волосы.
– Да, немного. Наверное, я ужасно растрепанная.
– Но смотреть на тебя очень приятно. У тебя чудесные волосы.
Почему-то эти его слова показались ей угрозой. Джейн быстро развернулась и зашагала к дому. Ей не хотелось, чтобы Саймон шел вместе с ней в спальню, поэтому в холле она сказала:
– Я уверена, что могу самостоятельно дойти до своей комнаты.
– Хочешь прилечь? Что ж, очень правильно.
– Нет-нет, я скоро вернусь.
Поднимаясь по лестнице, Джейн говорила себе: «Пока что все идет хорошо, не беспокойся…». Но, оказавшись в комнате, она прижалась спиной к двери и до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ей вспомнилось, как она нашла дядю Исайю, лежавшего на полу. Он держался за живот, и между его пальцев струилась кровь… Но она не закричала тогда, сдержалась. Не будет кричать и сейчас. Жизнь должна продолжаться – какой бы ужасной эта жизнь ни была.
Джейн подошла к туалетному столику и, увидев себя в зеркале, невольно застонала. Волосы ее растрепались, платье было в грязи и в муке, и она сейчас походила на бродяжку.
Одна из Хаскеттов.
Джейн в отчаянии принялась расчесывать волосы. При этом она старалась не смотреть в зеркало. «Смотри куда угодно, только не в зеркало», – говорила она себе. Но собственное отражение по-прежнему стояло у нее перед глазами. Неужели она выглядит так в день своей свадьбы?!
Множество раз воображала она свою свадьбу. И ей представлялось, что будет лето и что она пойдет в церковь в окружении родственников и подруг. Представлялись цветы, красивый жених…
Она тихонько вздохнула. Что ж, красивый жених у нее есть, вернее – уже муж. Но он думает, что женился на Джейн Оттерберн, а это не так. Потому что она – самозванка. Она Нэн Оттерберн, внебрачная дочь Арчибальда Оттерберна, которую его вдова из милости взяла к себе и воспитала вместе с Джейн.
Она снова посмотрела в зеркало и увидела опухшие от слез глаза. Она действительно любила Исайю Тревитта, хоть он и не был ей дядей. Только это и вынудило ее исполнить его последнюю волю.
Но что же ей теперь делать? Ведь она вовсе не… А впрочем, почему же? Если она вышла замуж за Саймона как Джейн Оттерберн, дочь Арчибальда Оттерберна, покойного школьного учителя, значит, все правда, не так ли?
Увы, правдой было лишь то, что она и в самом деле являлась дочерью покойного учителя – дочерью Арчибальда Оттерберна… и Тилли Хаскетт. И первые девять лет жизни она прожила как Дженси Хаскетт из клана бродяг и попрошаек, иногда нанимавшихся на временные работы. В Камберленде словечком «Хаскетт» именовали всех мелких жуликов и греховодников. Ей часто приходилось слышать: «Он скверный, как Хаскетт».
У них был какой-то дом – ветхая ферма на открытом всем ветрам обрыве Каррок-Фелл. Но если кто-нибудь и мог выжить на этой земле, то только не Хаскетты. Так что с весны до осени они бродяжничали, как цыгане, где могли – работали, где смели – попрошайничали, и везде, где удавалось, воровали.
Их женщины не были шлюхами, но они не находили ничего странного в том, что Дженси родилась от кого-то чужого. Дженси понятия не имела, кто ее отец, но когда Хаскетты приехали на ежегодную конную ярмарку в Карлайле, ее дерзкая матушка все ей рассказала.
– Арчибальд Оттерберн, моя девочка, – настоящий джентльмен. Школьный учитель, никак не меньше, здесь, в Карлайле. Я слышала, он умер, так что мы пойдем к его вдове.
– Зачем, мама?
– Потому что ты – копия своего папы. Подожди, скоро увидишь. По крайней мере, здесь есть пожива.
Позже Дженси вспомнит это «по крайней мере».
На следующий день Тилли повела дочь по Эбби-стрит, тихой и ухоженной улице, из тех, которые Хаскетты обычно обходили стороной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81
– Джейн, у нас довольно необычная ситуация, но мы должны делать вид, что все идет по плану, а Исайя просто нас поторопил.
– Я тоже так считаю.
Саймон заглянул жене в глаза и тихо проговорил:
– Поверь, я действительно не жалею, что женился на тебе. Я восхищаюсь тобой.
Она не расстроилась, не засмеялась, скорее удивилась и вроде бы даже немного испугалась. Неужели опять подумала о постели?
– Джейн, не думай, что я хочу на тебя наброситься. – Чертовски неудобная тема для обсуждения с невинной девушкой. – Я хочу сказать, что нам не обязательно спать в одной постели. Некоторое время – не обязательно.
Брови ее взлетели.
– Но ведь люди подумают, что это странно, разве не так?
– А как они узнают?
– Два набора постельного белья в стирке. И по-прежнему заняты две комнаты.
Саймон хотел сказать, что никому до этого нет дела, но он прекрасно знал: о таких вещах всегда говорят.
– Видишь ли, Джейн, многие супружеские пары пользуются отдельными спальнями.
– Разве? Но уж конечно, не в разных частях дома.
Что она говорит? Что она хочет спать с ним в одной постели?
Саймон молчал, и Джейн добавила:
– Но сегодня никто не удивится, если мы будем спать в своих комнатах. – Она сказала это так спокойно, что Саймон задался вопросом: а знает ли его жена что-нибудь об интимных сторонах брака?
Впрочем, он понимал, что знает. Более того, он чувствовал, что она знает об этом даже больше, чем многие другие девушки в ее возрасте. Вспомнив, какое утешение им принесли объятия, Саймон привлек жену к себе. Джейн вздрогнула, полагая, что он хочет ее поцеловать, но потом успокоилась и расслабилась.
Саймон хотел утешить ее, но утешился и сам. С ней было очень приятно, и от нее чудесно пахло кексами.
Прижавшись щекой к щеке жены, Саймон думал о том, что со временем супружеская постель станет естественной и желанной для них обоих – во всяком случае, ему очень хотелось верить, что так и будет.
Глава 4
Прильнув к груди мужа, миссис Сент-Брайд думала о том, что ей следовало бы быть поосторожнее со своими чувствами и желаниями.
Ах, сколько ночей она мечтала о том, чтобы Саймон ее обнял! Даже мечтала стать его невестой – невестой лучшего из мужчин.
Она считала его безупречно красивым, к тому же он всегда был добр, вежлив, улыбчив. И ей так часто приходилось сдерживать себя – хотелось протянуть руку и прикоснуться к его густым черным волосам, сверкающим при ярком свете.
Считается, что жене можно это сделать. Да, конечно, но только в том случае, если она любимая и желанная. Саймон же не хотел на ней жениться, и в этом не было ничего удивительного. А она не хотела выходить за него замуж. Не хотела, потому что он возненавидит ее, если узнает о ней правду.
Господи, что же делать?
Для начала – проявлять осмотрительность.
Миссис Сент-Брайд тотчас же отстранилась от Саймона.
Он заглянул ей в глаза, и на губах его промелькнула улыбка.
– Дорогая, устала?
Она кивнула и откинула за спину волосы.
– Да, немного. Наверное, я ужасно растрепанная.
– Но смотреть на тебя очень приятно. У тебя чудесные волосы.
Почему-то эти его слова показались ей угрозой. Джейн быстро развернулась и зашагала к дому. Ей не хотелось, чтобы Саймон шел вместе с ней в спальню, поэтому в холле она сказала:
– Я уверена, что могу самостоятельно дойти до своей комнаты.
– Хочешь прилечь? Что ж, очень правильно.
– Нет-нет, я скоро вернусь.
Поднимаясь по лестнице, Джейн говорила себе: «Пока что все идет хорошо, не беспокойся…». Но, оказавшись в комнате, она прижалась спиной к двери и до боли прикусила губу, чтобы не расплакаться. Ей вспомнилось, как она нашла дядю Исайю, лежавшего на полу. Он держался за живот, и между его пальцев струилась кровь… Но она не закричала тогда, сдержалась. Не будет кричать и сейчас. Жизнь должна продолжаться – какой бы ужасной эта жизнь ни была.
Джейн подошла к туалетному столику и, увидев себя в зеркале, невольно застонала. Волосы ее растрепались, платье было в грязи и в муке, и она сейчас походила на бродяжку.
Одна из Хаскеттов.
Джейн в отчаянии принялась расчесывать волосы. При этом она старалась не смотреть в зеркало. «Смотри куда угодно, только не в зеркало», – говорила она себе. Но собственное отражение по-прежнему стояло у нее перед глазами. Неужели она выглядит так в день своей свадьбы?!
Множество раз воображала она свою свадьбу. И ей представлялось, что будет лето и что она пойдет в церковь в окружении родственников и подруг. Представлялись цветы, красивый жених…
Она тихонько вздохнула. Что ж, красивый жених у нее есть, вернее – уже муж. Но он думает, что женился на Джейн Оттерберн, а это не так. Потому что она – самозванка. Она Нэн Оттерберн, внебрачная дочь Арчибальда Оттерберна, которую его вдова из милости взяла к себе и воспитала вместе с Джейн.
Она снова посмотрела в зеркало и увидела опухшие от слез глаза. Она действительно любила Исайю Тревитта, хоть он и не был ей дядей. Только это и вынудило ее исполнить его последнюю волю.
Но что же ей теперь делать? Ведь она вовсе не… А впрочем, почему же? Если она вышла замуж за Саймона как Джейн Оттерберн, дочь Арчибальда Оттерберна, покойного школьного учителя, значит, все правда, не так ли?
Увы, правдой было лишь то, что она и в самом деле являлась дочерью покойного учителя – дочерью Арчибальда Оттерберна… и Тилли Хаскетт. И первые девять лет жизни она прожила как Дженси Хаскетт из клана бродяг и попрошаек, иногда нанимавшихся на временные работы. В Камберленде словечком «Хаскетт» именовали всех мелких жуликов и греховодников. Ей часто приходилось слышать: «Он скверный, как Хаскетт».
У них был какой-то дом – ветхая ферма на открытом всем ветрам обрыве Каррок-Фелл. Но если кто-нибудь и мог выжить на этой земле, то только не Хаскетты. Так что с весны до осени они бродяжничали, как цыгане, где могли – работали, где смели – попрошайничали, и везде, где удавалось, воровали.
Их женщины не были шлюхами, но они не находили ничего странного в том, что Дженси родилась от кого-то чужого. Дженси понятия не имела, кто ее отец, но когда Хаскетты приехали на ежегодную конную ярмарку в Карлайле, ее дерзкая матушка все ей рассказала.
– Арчибальд Оттерберн, моя девочка, – настоящий джентльмен. Школьный учитель, никак не меньше, здесь, в Карлайле. Я слышала, он умер, так что мы пойдем к его вдове.
– Зачем, мама?
– Потому что ты – копия своего папы. Подожди, скоро увидишь. По крайней мере, здесь есть пожива.
Позже Дженси вспомнит это «по крайней мере».
На следующий день Тилли повела дочь по Эбби-стрит, тихой и ухоженной улице, из тех, которые Хаскетты обычно обходили стороной.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81