Селену я разыскала в художественной галерее. Мне не составило труда договориться с ней о встрече на вечер.
Девушка открыла дверь сразу же. Одета со вкусом: темно-синие брюки и зеленовато-синий свитер, что чудесно шло к ее синим глазам и темным, до плеч, волосам. Похоже, Селена вполне оправилась после смерти любовника, по крайней мере внешне.
– Пройдемте на кухню, – предложила она.
Я проследовала за ней через гостиную весьма шизоидного вида. Новые стулья ядовито-изумрудного цвета стояли по обе стороны потрепанного оливкового диванчика. До блеска отполированный антикварный комод красовался на потертом грязновато-коричневом ковре. Некогда белые стены потемнели от грязи, кое-где краска свисала клочьями, создавая не самый удачный фон для многочисленных картин Нила Константина.
– Мы как раз взялись за ремонт, когда Нил… когда Нила убили, – объяснила Селена со следами печали в голосе.
Сидя за кухонным столом, я попивала отличный кофе, лакомилась ореховым рулетом и разве что не обвиняла Селену Уоррен в убийстве.
– Может, вы проясните мне кое-что, – начала я.
– Конечно.
– Помните, вы сказали, что каждый день в девять часов вечера звонили Нилу из Чикаго?
– Не помню, что говорила, но это чистая правда.
– Каждый день?
– Да, каждый день.
– Но в телефонной компании нет информации о звонке на этот номер из Чикаго в понедельник двадцать второго.
– Это какая-то ошибка, – медленно проговорила Селена, побледнев. – А, вспомнила… Нил предупредил в воскресенье, что в понедельник вечером его не будет, поэтому я и не звонила. Совсем об этом забыла.
– Он вам не сказал, куда собирается?
– Я не спрашивала.
Что ж, рисковать так рисковать.
– В тот понедельник вас видели в Нью-Йорке. – Импровизировать нужно как можно более правдоподобно. Но мне-то врать не привыкать.
– Это неправда!
– Боюсь, что правда. Послушайте, Селена, полиции я еще ничего не сказала. Прежде хотела дать вам возможность объясниться. Надеюсь, мне не придется сообщать властям об этом обстоятельстве.
Последовала пауза.
– Хорошо, – тихо согласилась, девушка. – У меня были личные дела в Нью-Йорке… Убедившись, что с мамой все в порядке, я договорилась с сиделкой, чтобы она присмотрела за ней до вторника, а сама улетела в Нью-Йорк… Но к чему все это? Нила ведь убили лишь через неделю…
– Все так. Но Агнес Гаррити убили как раз двадцать второго, между полуночью и двумя часами.
– Агнес Гаррити? Я эту женщину даже не знала.
– Возможно. Но тот, кто застрелил Нила, застрелил и миссис Гаррити.
– В этом нет никакого смысла! Я уверена, что Нил тоже не был с ней знаком. Какое отношение может иметь смерть этой женщины к смерти Нила?
– Именно это я и пытаюсь выяснить. Селена, вынуждена спросить вас, какое именно личное дело заставило вас вернуться в Нью-Йорк. – Девушка тотчас ощетинилась, и я быстро добавила: – Это вовсе не праздное любопытство, поверьте! Я должна решить, могу оставить это обстоятельство между нами или нет…
– А вы не пойдете в полицию?
– Нет, если будет ясно, что ваше возвращение в Нью-Йорк не имеет никакого отношения к убийствам.
– Хорошо. Я вернулась, чтобы сделать аборт. Вы, наверное, потрясены? Знаете, иногда это единственный выход…
– Я вовсе не потрясена и не осуждаю вас. Честное слово! Но почему вы не подождали до своего возвращения или не сделали аборт в Чикаго?
– Очень просто. Еще до отъезда в Чикаго я посетила частную клинику здесь, в Нью-Йорке. Врач осмотрел меня тогда и сказал, что срок беременности слишком мал, и назначил операцию на двадцать второе. Мне не хотелось менять дату без крайней необходимости. Кроме того, я доверяла доктору Питерсу…
– Сколько времени вы пробыли в клинике?
– Несколько часов.
– А потом?
– Потом поехала к Франни и провела у нее всю ночь. Это она подыскала мне клинику, и она пошла со мной, когда… когда…
– Поэтому в тот вечер вы позвонили Нилу от Франни, а он решил, что звонок был, как обычно, из Чикаго?
– Да… – Селена произнесла это слово почти шепотом.
– Ребенок был его?
– Конечно, его! – внезапно разъярилась девушка.
– Простите. Я не хотела вас обидеть. Просто стараюсь понять…
– Даже если я скажу вам, почему сделала аборт, вы все равно вряд ли поймете!
– И все же попытайтесь. Это может оказаться очень важно.
– Не понимаю почему. К убийствам мои проблемы не имеют никакого отношения, ни к одному, ни к другому. – Селена испытующе посмотрела на меня, словно выражение моего лица могло помочь ей принять решение. – Да какая разница, – сказала она со вздохом, обращаясь сама к себе. – Сейчас это уже не имеет значения…
Через секунду-другую последовал еще один вздох. И она начала рассказ:
– Видите ли, Нил постоянно твердил, чтобы я развелась и вышла за него. Я любила его сильнее, чем кого-либо в своей жизни, и, думаю, в конце концов мы бы поженились. Но я была не готова к браку… Если бы Нил узнал о ребенке, он взялся бы настаивать на своем с удвоенной силой… А я просто не могла… пока не могла, не знаю, как объяснить… Поэтому я и сделала то, что сделала. – Она судорожно сглотнула. – Вы наверняка считаете, что я взбалмошная и эгоистичная…
– Ничего подобного! Должно быть, решение далось вам нелегко, – сочувственно проговорила я.
– Извините, – ответила девушка, борясь со слезами… и проиграв в этой борьбе. Она уронила руки на стол, уткнулась в них лицом и беззвучно зарыдала.
Минуты две я смотрела, как она плачет, потом спросила:
– С вами все в порядке?
– Да, – всхлипнула Селена, поднимая голову. – Иногда на меня находит. – Она рассеянно взяла платок, который я ей протянула, вытерла слезы и аккуратно высморкалась. – Господи, как же ужасно, что Нила убили… Поверьте, нет ничего страшнее, когда любимый умирает такой нелепой и неестественной смертью… Но я вынуждена жить с таким тяжелым грузом на совести, и ответственность за свой поступок несу только я. После аборта я потеряла покой. А теперь, когда Нила нет, чувствую себя совсем плохо…
– Не корите себя. Вы…
Селена не дала мне договорить:
– Все в порядке. Просто нужно время.
– Я хотела бы побеседовать с вашей подругой Франни, и мне понадобится адрес врача, – мягко сказала я.
– Сейчас запишу.
– Селена, пожалуйста, проясните еще одну вещь, – продолжила я, стараясь быть как можно деликатнее, но при этом понимая, что мои вопросы словно соль на раны. Но не задать их я не могла.
– Что именно?
– В понедельник двадцать девятого, в ночь накануне смерти Нила, вы позвонили ему гораздо раньше обычного, в девятнадцать часов сорок одну минуту. И звонили вы не от своей матери.
– В тот вечер я пошла за продуктами. Для мамы. Я ведь возвращалась домой, и следовало сделать запасы для нее. После похода по магазинам я собиралась встретиться с подругой в кафе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62