– Я правду говорю! – промычал он, елозя гнусной тряпкой по лицу. – Не знал я ни хрена о чертовом морозильнике, и утром меня там точно не было. Пока не прискакал этот хренов Леви и не потащил меня к старухе.
– Хорошо-хорошо, забудем об этом, – великодушно согласилась я. – Наверное, произошло недоразумение. – Я огляделась. – Вы сказали, что существует и миссис Клори?
– И что с того?
– Я хотела бы поговорить с ней. Она дома?
– На работе. Придет в половине шестого.
Я глянула на часы. Почти пять.
– Прекрасно. А пока почему бы вам не рассказать во всех подробностях, что произошло в то утро, после убийства. Начните с того, как Леви пришел к вам.
– Ладно уж… Леви позвонил в дверь и…
– В котором часу?
– Без четверти восемь. Жена только-только смылась на работу.
Я поудобнее устроилась в кресле:
– Продолжайте, прошу вас.
– Ну так вот, Леви и говорит, мол, дверь старухина открыта, он ее звал-звал, а она молчок. Ясен перец, пришлось тащиться наверх, проверить-то надо. Да еще пешкодралом! Чертов лифт опять сломался. В общем, мы с Леви вошли в старухину квартиру. В гостиной и на кухне никого не было, поэтому мы заглянули в спальню. Сначала я увидел лишь башку седую, одеяло до носа натянуто было. Я даже не понял, что старуха окочурилась. Ну я поорал немного для порядка, стоя в дверях, позвал ее по имени. Но она хоть бы хны. Ну тогда пришлось войти и… Господи, что это был за ужас! Она лежала, и свет падал прямо на голову, так что вся эта кровища и…
– Свет?
– Ну да, свет…
– Вы имеете в виду ночник?
– Ну да… Ночник.
– Хорошо. Так, вы стоите лицом к миссис Гаррити. С какой стороны находился ночник?
– Слева. На маленьком столике. Я рассеянно кивнула. Значит, ночник находился справа от старушки.
– Миссис Гаррити лежала на левом боку? – спросила я безо всякой цели, поскольку полицейское фото ясно запечатлелось у меня в памяти.
– Ну да…
– А куда она смотрела?
– Как так – «смотрела»?.. Мертвая ж она была…
– Я хочу знать, куда было обращено ее лицо: в сторону двери или…
– В сторону окна.
С минуту я обдумывала эту фразу. Конечно, можно предположить, что Филдинг прав – старушка настолько перепугалась, что не смогла привстать с постели, когда услышала шум. Ну ладно, в это я еще готова поверить. Но если она услышала шум и крикнула «кто там?», то было бы естественно повернуться к двери. По всем законам здравого смысла Агнес Гаррити должны были найти лежащей на правом боку лицом к двери… разумеется, если верно предположение Филдинга.
Но я ни капельки не сомневалась: гипотеза Филдинга не стоит и выеденного яйца.
– Продолжайте же. Что вы делали потом?
– Потом? – раздраженно переспросил он. – Ну так, предупредил Леви, чтобы он ничего не трогал. И мы почапали к нему в квартиру, чтобы вызвать полицию. Вот и все. Сказать мне больше нечего.
– Хорошо. Спасибо. В котором часу мистер Леви приходит домой?
– А я почем знаю? – рявкнул Клори. Но, вспомнив о братьях Костелло, тотчас присмирел и ворчливо поправился: – Где-то часов в шесть.
Мои часы показывали четверть шестого: самое время подкрепиться кофе с крошечным пирожным… нет, лучше с двумя…
– Я скоро вернусь, – посулила я Клори, вставая, – поговорю с вашей женой.
Что он пробормотал в ответ, я не разобрала, но, возможно, это и к лучшему. Правда, свидание с пирожными пришлось отложить.
В комнату осторожно вошла Эдна Клори. Она была невероятно высока и столь же невероятно худа. Настоящий дистрофик. А еще Эдна Клори была удивительно бесцветной особой. Одежда опрятная, ничего не скажешь, но уж больно безликая и унылая: коричневая водолазка, подчеркивавшая костлявую грудь, мешковатые штаны цвета хаки, в которых совершенно утонул плоский зад. Косметикой дама не пользовалась, если не считать намека на бледно-розовую помаду. С какой-то грустью я оглядела это нескладное создание, задержавшись на коротко стриженных тусклых волосах мышиного оттенка. Короткая стрижка еще больше удлиняла и без того вытянутое лицо.
– Меня зовут Дезире Шапиро. Я частный детектив, и мне хотелось бы задать вам пару вопросов, миссис Клори, – мягко сказала я.
Она бросила быстрый взгляд на мужа, но тот лишь пожал жирными плечами.
– Хорошо, – прошелестела она.
И слепой бы заметил, что миссис Клори боится. И вовсе не меня. Могу побиться об заклад, что этот мерзкий тип колотит бедняжку. Но наверняка сказать я не могла, так как одежда закрывала ее от шеи до пят.
– Двадцать второго октября… в понедельник… – начала я.
– Я знаю. У Шона был день рождения, поэтому я помню.
– Что ты там лепечешь? Отвечай на вопросы, и все! – взорвался Клори.
– Простите… – пугливо забормотала Эдна. Этот подонок, как пить дать, использует жену вместо боксерской груши.
– Все в порядке, – заверила я ее. – Вы можете говорить все, что хотите. – Я бросила на Клори испепеляющий взгляд. – Значит, у вас в тот вечер были гости…
– Да.
– Когда они собрались?
– Около восьми.
– И до которого часа длилась вечеринка?
– Точно не знаю. Может быть, до двух.
– Кто на ней был?
– Только брат Шона со своей подружкой. И моя сестра с мужем. Они приехали из Филадельфии. Ну и, конечно, мы с Шоном. Наша дочь Колин, ей десять лет, осталась на ночь у подруги.
– Если не возражаете, мне хотелось бы знать, где все они живут.
– Сейчас?
– Нет, в следующем году! – взорвался Клори.
Я не удостоила вниманием этот нелепый выкрик, но несчастная Эдна так и съежилась от страха. Она скользнула на кухню и тотчас вернулась с листком бумаги, на котором торопливо нацарапала адреса.
– И последний вопрос. Кто-нибудь в тот вечер выходил из квартиры?
– Нет…
Эдна едва заметно замешкалась перед ответом, но я уловила заминку и бросилась в атаку:
– И все-таки кто-то ненадолго выходил, так? Кто? Ваш муж?
Она взглянула на Клори, но тот демонстративно отвернулся.
– Шон выходил за льдом, – прошептала Эдна. – Но он отсутствовал всего несколько минут.
– В котором часу это было?
– Где-то в девять. Так, Шон?
– Да, верно. Где-то в девять! – торжествующе огрызнулся муженек.
И тут я сообразила, что совершаю непоправимую ошибку: с первого взгляда преисполнившись неприязни к Шону Клори, я старательно выискивала, как бы половчее обвинить его в убийстве. Очень, очень непрофессионально. И все же жаль, что ничего не вышло…
Я пожелала супругам Клори спокойной ночи и поднялась на пятнадцатый этаж. Большая табличка на двери квартиры 15-D гласила, что помещение опечатано по решению суда. Но я поднялась сюда вовсе не ради квартиры. Мне хотелось взглянуть на подсобку рядом с жилищем покойной Агнес Гаррити.
Это была совсем маленькая каморка, не больше трех квадратных метров, забитая всевозможным хламом: грязные тряпки, сломанные швабры, облысевшие щетки, пара ведер, несколько смятых коробок и многочисленные пачки газет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62
– Хорошо-хорошо, забудем об этом, – великодушно согласилась я. – Наверное, произошло недоразумение. – Я огляделась. – Вы сказали, что существует и миссис Клори?
– И что с того?
– Я хотела бы поговорить с ней. Она дома?
– На работе. Придет в половине шестого.
Я глянула на часы. Почти пять.
– Прекрасно. А пока почему бы вам не рассказать во всех подробностях, что произошло в то утро, после убийства. Начните с того, как Леви пришел к вам.
– Ладно уж… Леви позвонил в дверь и…
– В котором часу?
– Без четверти восемь. Жена только-только смылась на работу.
Я поудобнее устроилась в кресле:
– Продолжайте, прошу вас.
– Ну так вот, Леви и говорит, мол, дверь старухина открыта, он ее звал-звал, а она молчок. Ясен перец, пришлось тащиться наверх, проверить-то надо. Да еще пешкодралом! Чертов лифт опять сломался. В общем, мы с Леви вошли в старухину квартиру. В гостиной и на кухне никого не было, поэтому мы заглянули в спальню. Сначала я увидел лишь башку седую, одеяло до носа натянуто было. Я даже не понял, что старуха окочурилась. Ну я поорал немного для порядка, стоя в дверях, позвал ее по имени. Но она хоть бы хны. Ну тогда пришлось войти и… Господи, что это был за ужас! Она лежала, и свет падал прямо на голову, так что вся эта кровища и…
– Свет?
– Ну да, свет…
– Вы имеете в виду ночник?
– Ну да… Ночник.
– Хорошо. Так, вы стоите лицом к миссис Гаррити. С какой стороны находился ночник?
– Слева. На маленьком столике. Я рассеянно кивнула. Значит, ночник находился справа от старушки.
– Миссис Гаррити лежала на левом боку? – спросила я безо всякой цели, поскольку полицейское фото ясно запечатлелось у меня в памяти.
– Ну да…
– А куда она смотрела?
– Как так – «смотрела»?.. Мертвая ж она была…
– Я хочу знать, куда было обращено ее лицо: в сторону двери или…
– В сторону окна.
С минуту я обдумывала эту фразу. Конечно, можно предположить, что Филдинг прав – старушка настолько перепугалась, что не смогла привстать с постели, когда услышала шум. Ну ладно, в это я еще готова поверить. Но если она услышала шум и крикнула «кто там?», то было бы естественно повернуться к двери. По всем законам здравого смысла Агнес Гаррити должны были найти лежащей на правом боку лицом к двери… разумеется, если верно предположение Филдинга.
Но я ни капельки не сомневалась: гипотеза Филдинга не стоит и выеденного яйца.
– Продолжайте же. Что вы делали потом?
– Потом? – раздраженно переспросил он. – Ну так, предупредил Леви, чтобы он ничего не трогал. И мы почапали к нему в квартиру, чтобы вызвать полицию. Вот и все. Сказать мне больше нечего.
– Хорошо. Спасибо. В котором часу мистер Леви приходит домой?
– А я почем знаю? – рявкнул Клори. Но, вспомнив о братьях Костелло, тотчас присмирел и ворчливо поправился: – Где-то часов в шесть.
Мои часы показывали четверть шестого: самое время подкрепиться кофе с крошечным пирожным… нет, лучше с двумя…
– Я скоро вернусь, – посулила я Клори, вставая, – поговорю с вашей женой.
Что он пробормотал в ответ, я не разобрала, но, возможно, это и к лучшему. Правда, свидание с пирожными пришлось отложить.
В комнату осторожно вошла Эдна Клори. Она была невероятно высока и столь же невероятно худа. Настоящий дистрофик. А еще Эдна Клори была удивительно бесцветной особой. Одежда опрятная, ничего не скажешь, но уж больно безликая и унылая: коричневая водолазка, подчеркивавшая костлявую грудь, мешковатые штаны цвета хаки, в которых совершенно утонул плоский зад. Косметикой дама не пользовалась, если не считать намека на бледно-розовую помаду. С какой-то грустью я оглядела это нескладное создание, задержавшись на коротко стриженных тусклых волосах мышиного оттенка. Короткая стрижка еще больше удлиняла и без того вытянутое лицо.
– Меня зовут Дезире Шапиро. Я частный детектив, и мне хотелось бы задать вам пару вопросов, миссис Клори, – мягко сказала я.
Она бросила быстрый взгляд на мужа, но тот лишь пожал жирными плечами.
– Хорошо, – прошелестела она.
И слепой бы заметил, что миссис Клори боится. И вовсе не меня. Могу побиться об заклад, что этот мерзкий тип колотит бедняжку. Но наверняка сказать я не могла, так как одежда закрывала ее от шеи до пят.
– Двадцать второго октября… в понедельник… – начала я.
– Я знаю. У Шона был день рождения, поэтому я помню.
– Что ты там лепечешь? Отвечай на вопросы, и все! – взорвался Клори.
– Простите… – пугливо забормотала Эдна. Этот подонок, как пить дать, использует жену вместо боксерской груши.
– Все в порядке, – заверила я ее. – Вы можете говорить все, что хотите. – Я бросила на Клори испепеляющий взгляд. – Значит, у вас в тот вечер были гости…
– Да.
– Когда они собрались?
– Около восьми.
– И до которого часа длилась вечеринка?
– Точно не знаю. Может быть, до двух.
– Кто на ней был?
– Только брат Шона со своей подружкой. И моя сестра с мужем. Они приехали из Филадельфии. Ну и, конечно, мы с Шоном. Наша дочь Колин, ей десять лет, осталась на ночь у подруги.
– Если не возражаете, мне хотелось бы знать, где все они живут.
– Сейчас?
– Нет, в следующем году! – взорвался Клори.
Я не удостоила вниманием этот нелепый выкрик, но несчастная Эдна так и съежилась от страха. Она скользнула на кухню и тотчас вернулась с листком бумаги, на котором торопливо нацарапала адреса.
– И последний вопрос. Кто-нибудь в тот вечер выходил из квартиры?
– Нет…
Эдна едва заметно замешкалась перед ответом, но я уловила заминку и бросилась в атаку:
– И все-таки кто-то ненадолго выходил, так? Кто? Ваш муж?
Она взглянула на Клори, но тот демонстративно отвернулся.
– Шон выходил за льдом, – прошептала Эдна. – Но он отсутствовал всего несколько минут.
– В котором часу это было?
– Где-то в девять. Так, Шон?
– Да, верно. Где-то в девять! – торжествующе огрызнулся муженек.
И тут я сообразила, что совершаю непоправимую ошибку: с первого взгляда преисполнившись неприязни к Шону Клори, я старательно выискивала, как бы половчее обвинить его в убийстве. Очень, очень непрофессионально. И все же жаль, что ничего не вышло…
Я пожелала супругам Клори спокойной ночи и поднялась на пятнадцатый этаж. Большая табличка на двери квартиры 15-D гласила, что помещение опечатано по решению суда. Но я поднялась сюда вовсе не ради квартиры. Мне хотелось взглянуть на подсобку рядом с жилищем покойной Агнес Гаррити.
Это была совсем маленькая каморка, не больше трех квадратных метров, забитая всевозможным хламом: грязные тряпки, сломанные швабры, облысевшие щетки, пара ведер, несколько смятых коробок и многочисленные пачки газет.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62