Прежде в банях Пётр никогда не бывал, но от кого-то слышал, что сейчас там каждый посетитель моется в отдельной кабинке. Может, где-то так и было, только не в том отделении, куда он попал. Вообще, едва он вошёл в общую раздевалку, так сразу пожалел, что явился сюда. В принципе, ещё можно было повернуться и уйти — мало ли что заплатил деньги и уже протянул билетик банщику в белом халате и пляжных тапках на босу ногу, никто ж насильно не заставит его раздеваться. Но Пётр отчего-то засмущался и. решил хотя бы кое-как наскоро вымыться.
Стеснялся он своей татуировки. Про неё, решив сходить в баню, он попросту забыла теперь вспомнил. Однако, оглядевшись, увидел, что с татуировкой он здесь не один. У одного пожилого мужчины на груди был орёл, у двух парней — наколки на правых предплечьях. Конечно, то, как изукрасил Петра художник Антон Шолохов, было несравнимо с ними, но все же он перестал чувствовать себя здесь чересчур особенным.
И все же в бане Петру не понравилось. Например, он не знал, что опытные люди, идя туда, берут с собой тапки. И шлёпать босыми ногами по мокрому половику, а потом в мыльном отделении вставать в грязную лужу было ему неприятно. Поэтому он не особенно размывался под душем и скоро выбрался назад, одеваться. Тут с ним снова заговорил кудрявый парень, с которым он уже общался в мыльном зале.
— Так ты компьютерщик! — сказал тот радостно, как старому знакомому, увидев, что Пётр достаёт свои трусы с майкой, завёрнутые в страницы газеты «Компьютер-подиум». — Юзер юзера издалека видит!
Когда они мылись под соседними душами, он попросил Петра:
— Слушай, друг, спину не потрёшь, а?
О том, что в бане мужчины трут друг другу спины, Петя только в какой-то книжке читал. Впрочем, в другом конце мыльной двое мужиков уже делали что-то похожее. Пётр взял из рук парня намыленную мочалку и усердно принялся за дело.
— Теперь, давай тебе потрём, — предложил кудрявый, когда Петя посчитал процедуру законченной.
— Спасибо, мне не надо, — стал было отказываться Пётр.
— Не смущайся, мыть спины всем надо, даже если у них знаменитая татуировка на теле. — И он начал несильно тереть спину, приговаривая при этом, как бы шутя:
— Ах, ты мой мягонький! Ах, какая на тебе красота! И кто ж тебе такую красоту сотворил? — Пётр был уверен, что, потерев друг другу спины, они расстанутся навсегда, но теперь кудрявый парень снова был рядом и даже сообщил, что его зовут Данилой.
— Толян! — крикнул он банщику. — Пивка сюда, орешков, все на двоих, по стандарту.
Верзила банщик тут же принёс им две банки пива с прохладной слезой на металле и по кульку жареного подсоленого миндаля.
— Братаня мой, — ласково проговорил Данила.
— Я вообще-то после бани ничего не пью, — смущаясь, стал отказываться Пётр — в кармане у него оставалась лишь мелочь.
— Так и я не пью! — радостно подхватил Данила. — Это мы по глотку, за знакомство. Моя фирма платит. Ты-то в какой Фирме воркаешь? Или ты студент?
— И то и другое, — подтвердил Пётр.
— Это правильно! Это я люблю! А татуировочку из какого салона вынес?
— Я не в салоне. Нам один художник сделал.
— Молодец! — и Данила хлопнул его по плечу. — Вес личное должно быть классным! Художника как зовут? Может, дашь адресок, я бы ему тоже заказал, а?
Ему — бизнес, мне — картинка.
— Он уехал, даже вроде бы умер.
— Да ну? В Париж, что ли? Все художники и скульпторы в Париж едут.
— Не знаю, Шемякин, например, — в Америке. Я читал, интервью недавно.
— Это он сейчас в Америке, а сначала тоже в Париж рванул.
Они допили пиво и собрались уходить.
— У тебя программы «нью-ворд» нет случайно дома?
— Случайно есть. — Пётр даже улыбнулся с гордостью, все-таки это была самая новейшая программа, и пока он был единственным её обладателем из всех своих знакомых.
Данила радостно потащил его к двери, на ходу бросив банщику сотенную.
— Ты чего молчал! А я с утра ищу, всех переспрашивал. Ещё когда тебе спину намыливал, подумал: крутой парень, у него точно «нью-ворд» есть. Ты её покупал или спиратил, а? Я тебе половину проплачу, ладушки?
— Она вообще-то нам задаром досталась, — признался Пётр, — её матери хороший знакомый поставил.
— Хороший знакомый — это как понять? Который её трахает? — Такой вопрос был Петру неприятен, и, когда он не отозвался, Данила это сразу почувствовал. — Да ладно, чего там, дело житейское. Сам подумай: какой мужик будет телке ставить задаром программу. Палку бросить — ещё туда-сюда. Ей сколько лет-то?
— Кому? — переспросил Пётр, хотя ему очень не хотелось продолжать этот разговор.
— «Кому-кому»! Сому! Мамочке твоей?
— Ну, сорок скоро.
— Самый возраст! Люблю сорокалетних трахать! Это они с криком «ура» делают! — Данила даже прнчмокнул. — Ты сам-то много телок перетрахал?
— У меня есть девушка, — угрюмо проговорил Пётр. Идти вместе с этим звероватым человеком ему расхотелось, но он не знал, как от него отвязаться.
— Ну и как? — заинтересованно спросил Данила.
— Что — как? — переспросил Пётр ещё более угрюмо.
— Позиций много попробовали? Или только оральный?
— Да пошёл ты! — Пётр даже остановился.
— Чего ты?! — удивился Данила. — Ну спросил. Спроси меня про меня, я тебе все скажу. Дай руку. — И он схватил Петю за руку. — Во, потрогай тут — видал?
Торчит. Все время стоит, как колонна на Дворцовой площади. Я тебе спину мылил, а сам думаю: засажу-ка я пареньку сейчас, хоть порадуем друг дружку. Жопка у тебя такая аппетитная. Тебе этот художник, который тату делал, что — разве не сказал?
— С какой стати? — Петру даже показалось, что у него уши покраснели от всех этих дурацких разговоров.
— Так они же всех, кого рисуют, трахают, художники эти.
— Не знаю, меня не трахали.
— Ладно, ладно, меня — тоже не трахали. А я перетрахал много! — Данила мечтательно прикрыл глаза. — Недавно лейтенантик один попался, пришёл к нам в бассейн — такой нежный… Слышишь, я у тебя программу спишу, пойдём к нам в бассейн!
— Нет, у меня дела, — ответил Пётр, радуясь, что они подошли к дому и разговор скоро закончится.
— Да, сорокалетние — это класс. А вот лолиток я не люблю, лолитки, хуже них только дырка в замке.
Как раз на этой фразе Пётр стал открывать дверь. Их встретила мама, и Пётр, перехватив взгляд Данилы, которым тот стал её разглядывать, неожиданно почувствовал ярость. «Скажет ещё гадость — врежу по морде!» — подумал он. Хотя Данила, похоже, — был не только выше его, но и намного сильнее.
«Нью-ворд» занимал двенадцать дискет. Хорошо, Пётр недавно купил новую коробку. Да и время на запись тоже ушло немалое.
— А мыльница у тебя есть? — неожиданно спросил Данила, когда работа подходила к концу.
— Какая мыльница? Тебе руки помыть?
— Да нет, я про фотоаппарат спросил, — засмеялся Данила, — а ты подумал про ту, в которой мыло?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105