Хасан выхватил из-за седла единственный уцелевший лук, наложил на тетиву стрелу и замер на полусогнутых.
— Мама родная, — пробормотал Гиви невнятно, поскольку не сумел справиться с отвалившейся челюстью.
— Ни хрена себе! — задумчиво откликнулся Шендерович.
Из— за развалин выступила смутно видимая во мраке человеческая фигура. Двигалась она неуверенно, пошатываясь и ударяясь о торчащие каменные выступы, однако же, Гиви углядел в ее очертаниях что-то странно знакомое. Когда человек (ежели это и впрямь был человек) приблизился достаточно, чтобы на его лицо упали слабые отсветы костра, Гиви узнал Предводителя разбойников.
Он оглянулся.
Предводитель сидел, скрестив ноги, и пожирал завернутый в лепешку кусок копченого мяса.
Гиви вновь повернул голову.
Предводитель разбойников надвигался на маленький отряд и уже пересек смутную границу, отделяющую окружающий мрак от света костра.
У стены отчаянно ревела и билась на привязи белая верблюдица.
Ахмад и Хасан взвыли.
Оба Предводителя выглядели совершенно одинаково, если не считать того, что один стоял, второй же сидел у костра.
— Оборотень! — одновременно выкрикнули оба, причем, каждый протянул руку, указывая пальцем на другого.
— Оборотень! — завыли Ахмад и Хасан, вертя головами по сторонам — Джи-инн! Ифри-ит!
— Что встали, шакалы! — завопил тот Предводитель, что стоял, — стреляйте! Вот он, сидит!
— Хитрая тварь, — холодно сказал тот Предводитель, что сидел, отбрасывая лепешку и, в свою очередь, вскочил, поспешно протягивая руку за саблей на поясе, — путает следы!
— Вы что, шакалы, своего Предводителя не узнали? — воскликнул тот, что вышел из тьмы, в свою очередь, положив руку на рукоять сабли. — Оборотень, не кто иной, сидит с вами!
Гиви и Шендерович переглянулись и начали осторожно отодвигаться от костра поближе к скалам. Ни Ахмад, ни Хасан, ни ночной гость не обратили на них никакого внимания, но Предводитель номер один, который, казалось, был способен видеть все одновременно, уставил на них сухой острый палец и проговорил:
— Куда?
Приятели замерли на месте, точно в старинной детской игре.
— А вы куда смотрите, бараньи потроха, — заорал Предводитель номер один, оборачиваясь к Ахмаду и Хасану. — Или вы не видите, кто перед вами? Морок, наваждение! Холодная сталь — вот лучшее угощение для таких как он!
— У-у! — завыли Ахмад и Хасан еще пуще прежнего.
— Подманил меня, обернувшись прекрасной гулью, да и ударил по голове, — гнул свое ночной гость, — только к ночи я и пришел в себя. Ах вы, негодные, ничтожные, неужто не можете отличить истину от подделки? С кем вы делили хлеб и мясо, о, пустоголовые? С нечистью! Да вы только гляньте на его уши!
Гиви покосился на Предводителя номер один. Уши у него были прикрыты чалмой.
— Нет, вы поглядите на его уши! — воскликнул двойник.
Гиви покосился на уши ночного гостя. Они тоже были прикрыты чалмой.
— Что они говорят? — отчаянно взывал Шендерович у него за спиной.
— Да хрен их знает. Спорят, кто настоящий…
— И кто же?
— Миша, слушай, понятия не имею.
— Лапы когтистые, не иначе, прячет он в своих сапогах.
— Да вы стащите с него сапоги! У него же копыта!
Ни Хасан, ни Ахмад ни с кого из Предводителей стаскивать сапоги явно не хотели. Они по-прежнему застыли, присев на полусогнутых и дико озираясь по сторонам.
Новый Предводитель в отчаяньи плюнул и выхватил саблю, коротко взблеснувшую в свете костра. Это и решило дело.
Хасан, лук в руках которого так и ходил ходуном, на миг остолбенел, потом спустил тетиву. Стрела коротко свистнула, вспарывая ночной воздух, и вонзилась ночному гостю прямо в шею. Тот удивленно поднял руку, точно отмахиваясь от надоедливой пчелы, наткнулся на торчащее из шеи короткое древко, невнятно охнул, подогнул колени и стал медленно крениться на песок. По шее его текла струйка крови, которая в полумраке казалась черной.
— О-ох! — взвыл Хасан, не менее остальных пораженный своим поступком.
Предводитель упал, ноги в сафьяновых сапогах дернулись раз-другой, прочерчивая в песке глубокие борозды, и, скорчившись, застыл.
Ахмад и Хасан упали на колени, дико озираясь.
— Ну-у, — благосклонно проговорил тот, кто сидел у костра, — не так уж плохо…
— Г-господин! — запинаясь, вытолкнул из себя Хасан.
— Какой я тебе господин, дурень, — ухмыльнулся Предводитель, показывая острые зубы.
— Э-э… — Хасан, казалось, потерял способность к членораздельной речи.
— Или не пристрелил ты сейчас своего господина? — произнес Предводитель, оборачиваясь к разбойникам, — ибо тот, кто сидел с вами у костра, не он, а я…
Что— то такое было в его лице, что Ахмад и Хасан вновь хором взвыли и кинулись прочь, забыв и про верблюдов, и про птиц Анка, которые, впрочем, отреагировали на происшедшее лишь тем, что, выпростав головы, сонно перекликались друг с другом. Две согнутые в ужасе спины на миг мелькнули меж развалин, жуткий, почти нечеловеческий вой раздался вдали и затих…
— Ну вот, — с удовлетворением произнес оборотень, вновь усаживаясь поудобней. — Неплохо получилось, верно? Честно говоря, убийство мне претит, но эти трусливые злодеи и сами управились.
Гиви вновь переглянулся с Шендеровичем и начал медленно пятиться.
— Куда, придурки? — прикрикнул оборотень, — или вы хотите поменять избавление на плен?
Для верности он подобрал с земли брошенный Хасаном лук и умостил его на коленях.
— Блин! — проговорил Шендерович, почесывая затылок и стараясь не смотреть на лежащее поблизости тело, — это что ж такое творится? Узурпация? Незаконный брат-близнец? Или ему пластическую операцию следали?
— Обычный оборотень, — пояснил Гиви.
— А-а, — протянул Шендерович, — И как это я сразу не догадался!
— Обычных оборотней не бывает, — сказал оборотень, который, в отличие от настоящего предводителя разбойников, обладал способностью понимать незнакомую речь, — а я принял этот облик, чтобы вырвать вас из лап разбойников. Да и, честно говоря, немного тут хитрости, поскольку был ваш пленитель жаден и жесток. Будь он мудр и благороден, задача была бы неизмеримо труднее. Впрочем, — добавил он, — тогда бы и хитрость подобная не понадобилась. Ибо муж добрый и мудрый не стал бы выменивать чужие жизни на блага земные, которые, честно говоря, всего лишь мусор… кстати, о, мудрый Гиви, почему ты все время выступаешь при своем друге и спутнике в качестве толмача? Или он, подобно тебе, не унаследовал от своего великого предка способность понимать все сущие языки?
— От какого предка? — заинтересовался Гиви.
— Неважно. Смотри на меня, о, потомок Авраама! И, хотя я не ангел Суруш, возможно сумею повторить то, что уже сделано.
Он слегка помахал ладонью перед носом Шендеровича, и тот покорно потянулся за его рукой, точно привязанный на невидимой нитке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Мама родная, — пробормотал Гиви невнятно, поскольку не сумел справиться с отвалившейся челюстью.
— Ни хрена себе! — задумчиво откликнулся Шендерович.
Из— за развалин выступила смутно видимая во мраке человеческая фигура. Двигалась она неуверенно, пошатываясь и ударяясь о торчащие каменные выступы, однако же, Гиви углядел в ее очертаниях что-то странно знакомое. Когда человек (ежели это и впрямь был человек) приблизился достаточно, чтобы на его лицо упали слабые отсветы костра, Гиви узнал Предводителя разбойников.
Он оглянулся.
Предводитель сидел, скрестив ноги, и пожирал завернутый в лепешку кусок копченого мяса.
Гиви вновь повернул голову.
Предводитель разбойников надвигался на маленький отряд и уже пересек смутную границу, отделяющую окружающий мрак от света костра.
У стены отчаянно ревела и билась на привязи белая верблюдица.
Ахмад и Хасан взвыли.
Оба Предводителя выглядели совершенно одинаково, если не считать того, что один стоял, второй же сидел у костра.
— Оборотень! — одновременно выкрикнули оба, причем, каждый протянул руку, указывая пальцем на другого.
— Оборотень! — завыли Ахмад и Хасан, вертя головами по сторонам — Джи-инн! Ифри-ит!
— Что встали, шакалы! — завопил тот Предводитель, что стоял, — стреляйте! Вот он, сидит!
— Хитрая тварь, — холодно сказал тот Предводитель, что сидел, отбрасывая лепешку и, в свою очередь, вскочил, поспешно протягивая руку за саблей на поясе, — путает следы!
— Вы что, шакалы, своего Предводителя не узнали? — воскликнул тот, что вышел из тьмы, в свою очередь, положив руку на рукоять сабли. — Оборотень, не кто иной, сидит с вами!
Гиви и Шендерович переглянулись и начали осторожно отодвигаться от костра поближе к скалам. Ни Ахмад, ни Хасан, ни ночной гость не обратили на них никакого внимания, но Предводитель номер один, который, казалось, был способен видеть все одновременно, уставил на них сухой острый палец и проговорил:
— Куда?
Приятели замерли на месте, точно в старинной детской игре.
— А вы куда смотрите, бараньи потроха, — заорал Предводитель номер один, оборачиваясь к Ахмаду и Хасану. — Или вы не видите, кто перед вами? Морок, наваждение! Холодная сталь — вот лучшее угощение для таких как он!
— У-у! — завыли Ахмад и Хасан еще пуще прежнего.
— Подманил меня, обернувшись прекрасной гулью, да и ударил по голове, — гнул свое ночной гость, — только к ночи я и пришел в себя. Ах вы, негодные, ничтожные, неужто не можете отличить истину от подделки? С кем вы делили хлеб и мясо, о, пустоголовые? С нечистью! Да вы только гляньте на его уши!
Гиви покосился на Предводителя номер один. Уши у него были прикрыты чалмой.
— Нет, вы поглядите на его уши! — воскликнул двойник.
Гиви покосился на уши ночного гостя. Они тоже были прикрыты чалмой.
— Что они говорят? — отчаянно взывал Шендерович у него за спиной.
— Да хрен их знает. Спорят, кто настоящий…
— И кто же?
— Миша, слушай, понятия не имею.
— Лапы когтистые, не иначе, прячет он в своих сапогах.
— Да вы стащите с него сапоги! У него же копыта!
Ни Хасан, ни Ахмад ни с кого из Предводителей стаскивать сапоги явно не хотели. Они по-прежнему застыли, присев на полусогнутых и дико озираясь по сторонам.
Новый Предводитель в отчаяньи плюнул и выхватил саблю, коротко взблеснувшую в свете костра. Это и решило дело.
Хасан, лук в руках которого так и ходил ходуном, на миг остолбенел, потом спустил тетиву. Стрела коротко свистнула, вспарывая ночной воздух, и вонзилась ночному гостю прямо в шею. Тот удивленно поднял руку, точно отмахиваясь от надоедливой пчелы, наткнулся на торчащее из шеи короткое древко, невнятно охнул, подогнул колени и стал медленно крениться на песок. По шее его текла струйка крови, которая в полумраке казалась черной.
— О-ох! — взвыл Хасан, не менее остальных пораженный своим поступком.
Предводитель упал, ноги в сафьяновых сапогах дернулись раз-другой, прочерчивая в песке глубокие борозды, и, скорчившись, застыл.
Ахмад и Хасан упали на колени, дико озираясь.
— Ну-у, — благосклонно проговорил тот, кто сидел у костра, — не так уж плохо…
— Г-господин! — запинаясь, вытолкнул из себя Хасан.
— Какой я тебе господин, дурень, — ухмыльнулся Предводитель, показывая острые зубы.
— Э-э… — Хасан, казалось, потерял способность к членораздельной речи.
— Или не пристрелил ты сейчас своего господина? — произнес Предводитель, оборачиваясь к разбойникам, — ибо тот, кто сидел с вами у костра, не он, а я…
Что— то такое было в его лице, что Ахмад и Хасан вновь хором взвыли и кинулись прочь, забыв и про верблюдов, и про птиц Анка, которые, впрочем, отреагировали на происшедшее лишь тем, что, выпростав головы, сонно перекликались друг с другом. Две согнутые в ужасе спины на миг мелькнули меж развалин, жуткий, почти нечеловеческий вой раздался вдали и затих…
— Ну вот, — с удовлетворением произнес оборотень, вновь усаживаясь поудобней. — Неплохо получилось, верно? Честно говоря, убийство мне претит, но эти трусливые злодеи и сами управились.
Гиви вновь переглянулся с Шендеровичем и начал медленно пятиться.
— Куда, придурки? — прикрикнул оборотень, — или вы хотите поменять избавление на плен?
Для верности он подобрал с земли брошенный Хасаном лук и умостил его на коленях.
— Блин! — проговорил Шендерович, почесывая затылок и стараясь не смотреть на лежащее поблизости тело, — это что ж такое творится? Узурпация? Незаконный брат-близнец? Или ему пластическую операцию следали?
— Обычный оборотень, — пояснил Гиви.
— А-а, — протянул Шендерович, — И как это я сразу не догадался!
— Обычных оборотней не бывает, — сказал оборотень, который, в отличие от настоящего предводителя разбойников, обладал способностью понимать незнакомую речь, — а я принял этот облик, чтобы вырвать вас из лап разбойников. Да и, честно говоря, немного тут хитрости, поскольку был ваш пленитель жаден и жесток. Будь он мудр и благороден, задача была бы неизмеримо труднее. Впрочем, — добавил он, — тогда бы и хитрость подобная не понадобилась. Ибо муж добрый и мудрый не стал бы выменивать чужие жизни на блага земные, которые, честно говоря, всего лишь мусор… кстати, о, мудрый Гиви, почему ты все время выступаешь при своем друге и спутнике в качестве толмача? Или он, подобно тебе, не унаследовал от своего великого предка способность понимать все сущие языки?
— От какого предка? — заинтересовался Гиви.
— Неважно. Смотри на меня, о, потомок Авраама! И, хотя я не ангел Суруш, возможно сумею повторить то, что уже сделано.
Он слегка помахал ладонью перед носом Шендеровича, и тот покорно потянулся за его рукой, точно привязанный на невидимой нитке.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103