Двадцать два. — пробормотал он, и на всякий случай пояснил Гиви, — Твенти ту.
— Арабскими? — тупо переспросил Гиви.
— А какие еще есть? — удивился Шендерович.
Он, по-прежнему щурясь, вглядывался во тьму, пытаясь разглядеть номера, черной масляной краской намалеванные на стенках пакгаузов.
— Восемь… — бормотал он, — одиннадцать… Ага, нам туда, брат Гиви…
Он решительно двинулся в узкий проем между контейнерами. Гиви плелся за ним.
— Заплутали маленько, — продолжал он бормотать на ходу, — а все из-за тебя, герой-любовник хренов. Пьешь как грек. Хуже Яни, ей-Богу…
Сухо кашлянула вспугнутая чайка.
Гиви стало неуютно.
— Миша, — произнес он шепотом, — почему так тихо?
— Потому что вечер пятницы, — пожал плечами Шендерович, — кто ж пашет вечером в пятницу?
— Мы — печально сказал Гиви. — А почему?
— Потому что Лысюк, — ответил Шендерович нервным шепотом. — Конспирация, знаешь такое слово? Ага, вот и наш…
Склад номер двадцать два стоял на отшибе, углом выдвигаясь к черной воде. Двери были широко распахнуты, открывая угрюмый проем, у порога застыл одинокий погрузочный кар.
Черные фигуры деловито передвигались на фоне проема.
— О! — оживленно воскликнул Шендерович, — уже грузят!
Гиви поежился. Благосклонный ангел, издавна опекающий хорошо поддавших грешников, нежно подул ему в затылок.
— Миша, — сказал Гиви неуверенным шепотом, — тут что-то не так… Миша…
Но Шендерович уже бодрым деловым шагом двинулся к складу и заглянул внутрь.
— А… это, — произнес он скучным и одновременно напористым тоном преуспевающего бизнесмена, — что, уже погрузились? Почему без меня? Я ж велел… Эй, что ты делаешь?
Гиви рванулся было на помощь другу, но с ужасом почувствовал, как между лопаток ему упирается что-то твердое и холодное.
Не менее холодный голос что-то проговорил, явно не по-русски.
— Чего? — услужливо переспросил Гиви.
— А, шайтан! — сказал голос, — Инглиздже бийор? Спик инглиш?
— Ага, — заторопился Гиви, судорожно шаря в потемках сознания. — Это… йес, э литтл…
— Стэнд стилл, — сказал голос. И на всякий случай посильней прижал к гивиной спине холодный предмет.
— Окей, окей, — не стал спорить Гиви.
Внутри склада, за его огромным алчным зевом происходил какой-то неясный шум, словно несколько человек, тяжело ухая, лупили во что-то мягкое…
Холодное продолжало прижиматься к позвоночнику, но этим тактильные контакты не ограничились — Гиви ощутил деловитое похлопывание по бокам.
Три руки у него, что ли? — изумлялся Гиви.
Некто нащупал кинжал на поясе — Гиви почувствовал, как ловкие пальцы отстегнули ножны.
— Ого! — сказал некто.
— Ага, — уныло согласился Гиви.
Затянутая в черную перчатку рука мелькнула у Гиви перед носом — ловко, точно женская, залезла в нагрудный карман и вытащила оттуда изрядно отощавший бумажник. Бумажник издевательски мелькнул перед носом Гиви и исчез.
О— ля-ля! -подумал Гиви.
Аналогичный трюк проделали два цветных шелковых платочка — подарки бухгалтершам Лилечке и Эллочке.
Быстрые руки прошлись по остальным карманам, залезли в карманы брюк, даже пошевелили там. Гиви это совсем не понравилось — он стиснул зубы, решив ответить на оскорбление, как полагается мужчине. Чего, понимаешь, лапает?
Он дернулся и наугад двинул острым локтем.
Локоть наткнулся на что-то по твердости напоминающее сосновую доску.
Реакции не последовало.
На всякий случай Гиви дернулся еще раз — на этот раз ногой. И опять во что-то попал.
За спиной кто-то охнул.
И в свою очередь врезал Гиви коленкой под зад. Не прибегая к оружию. Да так, что Гиви взлетел в теплом воздухе и даже слегка там подвис.
— Ах, ты! — возмутился Гиви и в полете обернулся — поглядеть в глаза невидимому обидчику.
И тут же с ужасом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. На него смотрела страшная черная харя без носа и рта, с черной гладкой головой и впадинами на месте глаз.
Господи Боже ты мой! Да это ж пришельцы! — пронеслось в голове у Гиви.
Грозные марсиане, или кто они там такие, как это у них обычно водится, исподтишка высадившиеся на Землю на своих летательных аппаратах.
Гиви даже почувствовал некоторый приступ гордости — сердце его замерло в предчувствии того чудесного и ужасного, которое, чтобы случиться, почему-то выбрало именно его, Гиви. И тут же поник от разочарования.
— Сан оф бич! — произнесло существо, хватаясь за промежность.
Голос звучал приглушенно, и Гиви с внутренней печалью понял, что причиной тому был всего лишь капроновый черный чулок, плотно облегающий заурядную человеческую голову.
Цепкая хватка разжалась и Гиви, петляя меж складскими бараками, как заяц, ринулся прочь, ежесекундно ожидая выстрела в спину и время от времени спохватываясь и покрикивая на ходу:
— Спасите! Миша! Убивают! Кто-нибудь! Миша!
«Миша» он выкрикивал в подтверждение того, что вовсе не забыл о печальной судьбе Шендеровича, не бросил его в беде, а наоборот, очень даже беспокоится и хочет помочь.
Неизвестно, были ли виной тому его вопли, вспугнувшие нападавших, или же неведомые люди в чулках уже сделали все, что намеревались, но неожиданно все завершилось — как-то очень буднично; где-то за ангаром заурчал мотор, встревоженное ухо Гиви уловило торопливую пробежку нескольких пар тяжелообутых ног, невидимая машина фыркнула, хлопнула дверца, машина взревела, промчалась мимо Гиви, обдав его теплым южным воздухом, смешанным с выхлопными газами, и умчалась, еще больше размазав по асфальту одинокую лужу мазута.
Гиви, в растерянности присев на полусогнутых, наблюдал за удаляющимися кормовыми огнями. Огни издевательски мигнули и скрылись за поворотом.
— Эх! — сказал Гиви.
Под ложечкой притулился тягучий стыд. Гиви понимал, что в очередной раз оказался не на высоте. Мужчина с кинжалом на поясе не должен так себя вести. Даже мужчина без кинжала. Настоящий мужчина воспользовался бы минутным замешательством противника не для того, чтобы позорно нарезать, бросив друга на произвол судьбы, а для того, чтобы, развернувшись, въехать противнику в челюсть носком ботинка… Или, например, ребром ладони по горлу и — порядок! Противник повержен, он, Гиви, бросается в черную пугающую пасть ангара, слышны четкие, профессиональные удары, камера наезжает, он стоит, окруженный неподвижными телами, подает крепкую ладонь Шендеровичу, Шендерович встает, взволнованный и благодарный, Гиви спрашивает «Ты в порядке?». Потом говорит «А ну-ка посмотрим, кто у нас тут» и наклоняется, чтобы стащить с одного из злодеев черную маску.
А и правда, кто же это был?
И что там, в конце концов, с Шендеровичем?
Ссутулив плечи, Гиви побрел к ангару. Может, они его убили, попутно размышлял он. Может, там уже труп… Бедный, бедный Миша… И что он, Гиви, тогда будет говорить турецкой полиции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103
— Арабскими? — тупо переспросил Гиви.
— А какие еще есть? — удивился Шендерович.
Он, по-прежнему щурясь, вглядывался во тьму, пытаясь разглядеть номера, черной масляной краской намалеванные на стенках пакгаузов.
— Восемь… — бормотал он, — одиннадцать… Ага, нам туда, брат Гиви…
Он решительно двинулся в узкий проем между контейнерами. Гиви плелся за ним.
— Заплутали маленько, — продолжал он бормотать на ходу, — а все из-за тебя, герой-любовник хренов. Пьешь как грек. Хуже Яни, ей-Богу…
Сухо кашлянула вспугнутая чайка.
Гиви стало неуютно.
— Миша, — произнес он шепотом, — почему так тихо?
— Потому что вечер пятницы, — пожал плечами Шендерович, — кто ж пашет вечером в пятницу?
— Мы — печально сказал Гиви. — А почему?
— Потому что Лысюк, — ответил Шендерович нервным шепотом. — Конспирация, знаешь такое слово? Ага, вот и наш…
Склад номер двадцать два стоял на отшибе, углом выдвигаясь к черной воде. Двери были широко распахнуты, открывая угрюмый проем, у порога застыл одинокий погрузочный кар.
Черные фигуры деловито передвигались на фоне проема.
— О! — оживленно воскликнул Шендерович, — уже грузят!
Гиви поежился. Благосклонный ангел, издавна опекающий хорошо поддавших грешников, нежно подул ему в затылок.
— Миша, — сказал Гиви неуверенным шепотом, — тут что-то не так… Миша…
Но Шендерович уже бодрым деловым шагом двинулся к складу и заглянул внутрь.
— А… это, — произнес он скучным и одновременно напористым тоном преуспевающего бизнесмена, — что, уже погрузились? Почему без меня? Я ж велел… Эй, что ты делаешь?
Гиви рванулся было на помощь другу, но с ужасом почувствовал, как между лопаток ему упирается что-то твердое и холодное.
Не менее холодный голос что-то проговорил, явно не по-русски.
— Чего? — услужливо переспросил Гиви.
— А, шайтан! — сказал голос, — Инглиздже бийор? Спик инглиш?
— Ага, — заторопился Гиви, судорожно шаря в потемках сознания. — Это… йес, э литтл…
— Стэнд стилл, — сказал голос. И на всякий случай посильней прижал к гивиной спине холодный предмет.
— Окей, окей, — не стал спорить Гиви.
Внутри склада, за его огромным алчным зевом происходил какой-то неясный шум, словно несколько человек, тяжело ухая, лупили во что-то мягкое…
Холодное продолжало прижиматься к позвоночнику, но этим тактильные контакты не ограничились — Гиви ощутил деловитое похлопывание по бокам.
Три руки у него, что ли? — изумлялся Гиви.
Некто нащупал кинжал на поясе — Гиви почувствовал, как ловкие пальцы отстегнули ножны.
— Ого! — сказал некто.
— Ага, — уныло согласился Гиви.
Затянутая в черную перчатку рука мелькнула у Гиви перед носом — ловко, точно женская, залезла в нагрудный карман и вытащила оттуда изрядно отощавший бумажник. Бумажник издевательски мелькнул перед носом Гиви и исчез.
О— ля-ля! -подумал Гиви.
Аналогичный трюк проделали два цветных шелковых платочка — подарки бухгалтершам Лилечке и Эллочке.
Быстрые руки прошлись по остальным карманам, залезли в карманы брюк, даже пошевелили там. Гиви это совсем не понравилось — он стиснул зубы, решив ответить на оскорбление, как полагается мужчине. Чего, понимаешь, лапает?
Он дернулся и наугад двинул острым локтем.
Локоть наткнулся на что-то по твердости напоминающее сосновую доску.
Реакции не последовало.
На всякий случай Гиви дернулся еще раз — на этот раз ногой. И опять во что-то попал.
За спиной кто-то охнул.
И в свою очередь врезал Гиви коленкой под зад. Не прибегая к оружию. Да так, что Гиви взлетел в теплом воздухе и даже слегка там подвис.
— Ах, ты! — возмутился Гиви и в полете обернулся — поглядеть в глаза невидимому обидчику.
И тут же с ужасом втянул воздух сквозь стиснутые зубы. На него смотрела страшная черная харя без носа и рта, с черной гладкой головой и впадинами на месте глаз.
Господи Боже ты мой! Да это ж пришельцы! — пронеслось в голове у Гиви.
Грозные марсиане, или кто они там такие, как это у них обычно водится, исподтишка высадившиеся на Землю на своих летательных аппаратах.
Гиви даже почувствовал некоторый приступ гордости — сердце его замерло в предчувствии того чудесного и ужасного, которое, чтобы случиться, почему-то выбрало именно его, Гиви. И тут же поник от разочарования.
— Сан оф бич! — произнесло существо, хватаясь за промежность.
Голос звучал приглушенно, и Гиви с внутренней печалью понял, что причиной тому был всего лишь капроновый черный чулок, плотно облегающий заурядную человеческую голову.
Цепкая хватка разжалась и Гиви, петляя меж складскими бараками, как заяц, ринулся прочь, ежесекундно ожидая выстрела в спину и время от времени спохватываясь и покрикивая на ходу:
— Спасите! Миша! Убивают! Кто-нибудь! Миша!
«Миша» он выкрикивал в подтверждение того, что вовсе не забыл о печальной судьбе Шендеровича, не бросил его в беде, а наоборот, очень даже беспокоится и хочет помочь.
Неизвестно, были ли виной тому его вопли, вспугнувшие нападавших, или же неведомые люди в чулках уже сделали все, что намеревались, но неожиданно все завершилось — как-то очень буднично; где-то за ангаром заурчал мотор, встревоженное ухо Гиви уловило торопливую пробежку нескольких пар тяжелообутых ног, невидимая машина фыркнула, хлопнула дверца, машина взревела, промчалась мимо Гиви, обдав его теплым южным воздухом, смешанным с выхлопными газами, и умчалась, еще больше размазав по асфальту одинокую лужу мазута.
Гиви, в растерянности присев на полусогнутых, наблюдал за удаляющимися кормовыми огнями. Огни издевательски мигнули и скрылись за поворотом.
— Эх! — сказал Гиви.
Под ложечкой притулился тягучий стыд. Гиви понимал, что в очередной раз оказался не на высоте. Мужчина с кинжалом на поясе не должен так себя вести. Даже мужчина без кинжала. Настоящий мужчина воспользовался бы минутным замешательством противника не для того, чтобы позорно нарезать, бросив друга на произвол судьбы, а для того, чтобы, развернувшись, въехать противнику в челюсть носком ботинка… Или, например, ребром ладони по горлу и — порядок! Противник повержен, он, Гиви, бросается в черную пугающую пасть ангара, слышны четкие, профессиональные удары, камера наезжает, он стоит, окруженный неподвижными телами, подает крепкую ладонь Шендеровичу, Шендерович встает, взволнованный и благодарный, Гиви спрашивает «Ты в порядке?». Потом говорит «А ну-ка посмотрим, кто у нас тут» и наклоняется, чтобы стащить с одного из злодеев черную маску.
А и правда, кто же это был?
И что там, в конце концов, с Шендеровичем?
Ссутулив плечи, Гиви побрел к ангару. Может, они его убили, попутно размышлял он. Может, там уже труп… Бедный, бедный Миша… И что он, Гиви, тогда будет говорить турецкой полиции?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103