Суровый, но тем не менее удивительно мягкий, Джон явил свою удивительную сущность прошлой ночью, когда глаза его лучились теплом и обволакивали, словно утренний туман.
Хриплым от волнения голосом он спросил:
– Ты проделывала это раньше?
– Проделывала что?
– Ну, минет?
Она мгновенно зарделась и уткнулась ему в плечо, потом утвердительно кивнула.
– А почему бы и нет?
Правда, набравшись смелости, она затем гордо подняла голову:
– Зато раньше без всякой охоты.
Долго, очень долго и пристально он смотрел на женщину, затем, пробормотав что-то, крепко обнял и положил ее голову себе на плечо.
Спустя какое-то время она чуть смущаясь, спросила: – Я делала что-то не так, да?
В ответ он только сладко вздохнул:
– Ну что ты, это было просто восхитительно.
Он все еще сжимал ее в объятиях, поглаживая спину и бедра и тем самым возбуждая. Наконец он приподнял Кендал и вошел в нее снизу.
– Я раньше никогда так не делала, – заметила она, чуть дыша.
– А тебе и не надо ничего делать. Подчиняйся только своим желаниям.
Он погладил ее по голове, задержался на шее, изучил ключицы, плечи, а потом спустился ниже и остановился на сосках. Он то ласкал, то сдавливал их, поглаживая при этом и роскошную грудь до тех самых пор, пока она сама не начала ритмично двигаться.
– Боже, – прошептал Джон, обхватив руками ее бедра, чтобы поддерживать и направлять.
Но вот он проник между их горящими от страсти телами и осторожно, кончиком пальца принялся за крохотный бугорок ее лона – Кендал показалось, что она сию минуту просто умрет от пронзившего ее наслаждения.
Откровенно говоря, теперь женщину обуяла безграничная радость – и не только физическая. И Кевин и Джон находились рядом, и она едва не поверила, что они втроем и в самом деле одна семья.
Именно этого она желала больше всего на свете, но никогда не имела – любящего мужчину и ребенка – иными словами – обычную семью. Казалось, судьба надумала лишить ее этих простых человеческих радостей, и вот, ей приходится играть в семью, как когда-то в детстве в „дочки-матери“. Пока. Временно.
Вряд ли это продлится долго. В любой момент придуманный мир может рассыпаться в прах. К Джону, например, неожиданно вернется память. Или полицейские, наконец, вычислят-таки место, где она скрывается, и вот-вот ворваться, высадив двери, чтобы арестовать ее за похищение агента безопасности. Или самое худшее – на ее след нападут Бернвуды.
Бернвуды – прирожденные охотники – и знают, как выслеживать дичь. Трофеи их охотничьих подвигов украшали многочисленные залы и комнаты дома Гиба.
Сейчас Кендал весьма смахивает на этих бедных тварей, что оказались на мушках их карабинов. Она страшилась стать очередной жертвой, но больше всего боялась, что в дьявольские лапы угодит Кевин.
В любом случае хорошего конца у похождений не предвидится. Самое лучшее – ей удастся сбежать от Джона, никогда больше его не видеть и оставаться в бегах до конца своих дней.
А по этой причине следовало оставить Джона именно сейчас, пока к нему не вернулась память. Как только охранник узнает, что она – безвсякого желания с его стороны – превратила большого и сильного мужчину в марионетку, в участника этого представления, то он возненавидит ее. Действительно, беспрецедентный случай – она заставила Джона ухаживать за ней и за Кевином, заранее зная, что скроется, пропадет, оставив его лицом к лицу со всеми последствиями придуманной интриги. Он осудит её, как профессионал, от которого сбежала пленница, но, что еще хуже, возненавидит как человек, как личность, которую обманули из лучших побуждений.
Кендал надеялась, что в этот момент она будет уже далеко и ей больше ни разу в жизни не придется смотреть ему в глаза. Такого ей, пожалуй, не вынести. Но, возможно; Господь надоумит его, что их любовные отношения, не были всего лишь эпизодом задуманной интриги.
Hо как, как оставить, когда он смотрит на нее такими любящими глазами? Как сделать это, когда Джон – вот прямо сейчас, при касается к ее щеке и они вместе погружаются в глубокий, нескончаемый поцелуй?
Чтобы он не ощутил ее рыданий, неожиданно подступивших к горлу, Кендал, изо всех сил вцепившись ему в волосы, постаралась вложить в поцелуй весь трепет своей любви пополам со страхом. Наконец они оторвались друг от друга, и Джон заключил в объятия не только ее, но и Кевина, лежавшего рядом. Как ей хотелось, чтобы это объятие, включавшее в себя всех троих, длилось вечно.
Но это невозможно. Ей просто необходимо от нею сбежать. Просто необходимо. Но не сейчас.
Глава тридцать третья
– Как ты думаешь, Мэт, что с нами произойдет? Чем все это кончится?
Он провел рукой по соблазнительному изгибу бедра Лотти:
– Не волнуйся ты так. Папа обо всем позаботится.
Она отпрянула от него и уселась рядом:
– Ну как мне не волноваться, Мэт? Я нарушила закон. Я в бегах.
– Отец так или иначе все устроит.
Она взъерошила его густые волосы и презрительно рассмеялась без всякого снисхождения:
– Твой отец – маньяк, Мэт. Разве ты не видишь?
– Ш-ш-ш! Он услышит!..
Мэт нервно взглянул на стену, которая разделяла их номера. Местечко было еще то: сплошь, состоящее из похожих на клетки затрепанных комнатушек с тонюсенькими стенными проемами и вытертыми до дыр коврами. Короче, заведеньице вроде тех, где встречаются любовники, у которых туго со средствами.
Мэт, впрочем, не считал, что они с Лотти какие-то там любовники. Это всего-навсего продолжение давнишней связи, которая началась, когда у мальчика зачесалось в одном месте. Он и представить себе не мог, что девочка, к которой поначалу его просто влекло, со временем превратится в любимую женщину.
Два дня назад к длинному списку преступлений, в, которых его обвинили и которые он совершил, прибавился побег из тюрьмы, но Мэт в жизни не чувствовал большего счастья. Он был с Лотти. И совершенно открыто. Даже с разрешения и ведома отца.
Он неожиданно понял, что со своей верой в отца казался наивным, и ей и всем окружающим. Но он и в самом деле верил, что отец в состоянии разрешить все проблемы. Ведь отец сказал, что все берет на себя, а слово отца ценилось на вес золота. Тот никогда не ошибался. Насколько Мэт помнил, отец всегда и во всем оказывался прав: Он был истинным воплощением американского супермена.
Как и дедушка Бернвуд. Мэт его не знал, зато весьма и весьма был наслышан о нем как, о несравненном солдате. Гиб знал все до последней детали о подвигах своего отца на Южном Тихоокеанском фронте, особенно о том, как он выжил в условиях подавляющего превосходства противника.
Итак же, как его отец, верил, что дед – рыцарь без страха и упрека, равно и Мэт безоговорочно доверял Гибу. Тот ни разу не направил его к дурной цели.
Но, с другой стороны, он, возможно, неверно оценил Кендал.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115