Когда Джим Пепердайн назвал себя и свою должность, она вздохнула едва ли не с облегчением, словно от сбывшихся грез, и обрадовалась, что ее наконец нашли.
Ей дали время собраться самой и уложить вещи ребенка, прежде чем отвезти к автомобилю. В самый последний момент – прежде чем сесть в машину, она неожиданно заколебалась, переводя взгляд с одного агента на другого, и растерянно спросила:
– Вы что же, отвезете меня назад, в Южную Каролину?
– Да, мэм, – ответил Джим. – Придется отвезти.
В течение своей сравнительно продолжительной карьеры Джон не раз наблюдал различные человеческие эмоции, изучал человеческие рефлексы, правда, неосознанно и не занимаясь этим специально. Он также оказался неплохим экспертом в области различных оттенков человеческой речи – повышении и понижении голоса в зависимости от ситуации, и знал, как может изменяться выражение лица. С удивительной точностью он мог отличить ложь от правды. В каком-то смысле это стало хобби, и товарищи по работе полагались на его знание человеческой породы.
И поэтому, когда Джим сообщил Кендал об их намерении, а на глаза женщины навернулись слезы и она страстно прижал а ребенка к своей груди, Джон совершенно отчетливо понял, что Кендал Дитон Бернвуд на самом деле всем сердцем верила в то, что говорила:
– Если вы отвезете нас назад, меня убьют.
Джон некоторое время работал вместе с Пепердайном и тот зарекомендовал себя отличным парнем. Пожалуй, он считал его своим настоящим другом. Один из немногих, Пепердайн знал, что Джон уже не работает на ФБР, но тем не менее пригласил его поприсутствовать на допросе миссис Бернвуд.
– Посидишь как наблюдатель, – бросил Пепердайн небрежно, когда они направились к офису, где их уже ожидала Кендал. – Не исключено, что тебе это покажется интересным. Кроме того, хорошо бы установить, говорит ли она правду или выдает фантастическое нагромождение лжи. Уверен, ты уже догадываешься, что она не лжет.
– Пожалуй, но пусть попробует заполучить на свою сторону присяжных, поскольку ее показания кажутся более чем невероятными.
– Уж больно ты хладнокровен, дружески сказал Пепердайн, – но в сущности, куда строже и циничнее любого из совета присяжных. Если ей удастся убедить в своей правоте тебя, считай, руки у нас развязаны.
– Я же не работаю в федеральном агентстве, – напомнил ему Джон у самой двери.
Пепердайн взялся за ручку, иронично взглянув на Джона, бросил:
Ерунда это все, – и толчком распахнул дверь.
Глава двадцать седьмая
Она сидела в полном одиночестве, спокойная и невозмутимая, отклонив услуги адвоката и заявив, что готова вести разговор самостоятельно.
Сын ее находился на попечении другого агента. Кендал не дрогнула даже тогда, когда Пепердайн предъявил ордер на задержание.
– Однако в соответствии с ордером мне предлагается выступить в качестве свидетеля.
– А Вы чего, собственно, ожидали? – спросил Пепердайн. – Может быть, ордера на арест по обвинению в убийстве?
– Он умер?
– Мэт Бернвуд? Нет.
Она сжала губы, но Джон так и не понял – то ли испытав безмерное облегчение, то ли, наоборот, намереваясь собраться с силами.
– Я думала, что убила его.
– Если мистеру Бернвуду предъявят обвинение не в соответствии с вашими показаниями, я на его месте предпочел бы умереть.
Она необдуманно наморщила лоб, словно не до конца осознавая происшедшее:
– Стойте! Что-то я не пойму. Вы что, хотите сказать, что Мэта арестовали, предъявив обвинение?
– Его, его отца и многих других, кого вы указали как членов заговорщицкой группы. – Пепердайн положил перед ней список фамилий. – Обвинения же самые разные – от создания тайной организации до прямого участия в убийстве первой степени. С тех пор как к процессу подключились окружной судья и прокурор, дело обстоит примерно таким образом. Как видите, миссис Бернвуд, многие из названных вами находятся в заключении. И всем им отказано в освобождении под залог.
– Просто не верится, – тихим голосом произнесла Кендал. – Неужели в конце концов кто-то внял моим призывам?
– Вашим призывам вняли бы с самого начала, если бы вы обратились, куда и к кому следует. – Пепердайн присел на краешек стола. – Кое-кто из крупных юристов давно уже почуял, что в Проспере творится что-то неладное. Слишком уж многие заключенные умирали в тюрьме при не выясненных якобы обстоятельствах. И слишком много травмированных в результате несчастных случаев. Приговоры же большей частью оказывались неоправданно суровыми.
– Так, значит, расследование уже велось?
– И гораздо раньше, чем вы стали выступать там в качестве общественного защитника, – отозвался Джим. – В Проспере работал наш человек под вымышленным именем и легендой. Но прежде чем ему удалось собрать неопровержимые улики на активных заговорщиков, он вдруг неожиданно и бесследно исчез.
Пепердайн открыл одну из папок и протянул Кендал фотографию:
– Полагаю, вы его узнаете.
– Господи, это же Бама!
Пепердайн взглянул на Джона. Джон кивнул. Женщина воскликнула с неподдельным удивлением.
– В ту ночь, когда я стала свидетелем чудовищного убийства Майкла Ли, я обнаружила его останки. Он к тому времени отсутствовал уже с неделю.
– и до сих пор не найден, насколько я знаю. Мы обыскали метр за метром всю территорию, о которой вы упоминали в своих телефонных рапортах. Как вы думаете, вам удастся обнаружить место его погребения?
– Очень сомневаюсь. Прошло уже больше года. И темень тогда стояла непроглядная. Я заблудилась и перепугалась до смерти. В буквальном смысле наткнувшись на его тело, я потом вынуждена была бежать, чтобы спастись. Даже если мне удастся вывести вас на то самое место, останки, ДОЛЖНО быть, давно расхищены животными.
– Тем не менее мы, возможно, отыскали бы хоть какие-то улики.
Она зажала рот ладонью, чтобы унять дрожащие губы:
– Не могу поверить, что Бама и в самом деле работал на ФБР.
– Его звали агент Роберт Маккой. Должно быть, он поплатился жизнью за свою ошибку.
– Совсем не обязательно. Просто „Братство“, вполне вероятно, проводило так называемую весеннюю чистку с целью очистить город от нежелательных элементов. Это послужило достаточно веской причиной избавиться от него.
Кендал поднялась и подошла к окну. Скрестив руки на груди, она немного приподняла плечи и застыла в таком положении чуть покачиваясь, словно защищаясь от кого-то. Джон заметил в глазах ее страх и беззащитность.
Вместо слов у нее вырвался какой-то шелест:
– Вы даже представить себе не можете, на что „они“ способны.
– Да нет, в принципе мы себе представляем, – вмешался Пепердайн. – Помните издателя, работавшего в газете вашего мужа?
– Я только однажды встречалась с этим господином. Он неожиданно умер, еще во время нашей с Мэтом помолвки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Ей дали время собраться самой и уложить вещи ребенка, прежде чем отвезти к автомобилю. В самый последний момент – прежде чем сесть в машину, она неожиданно заколебалась, переводя взгляд с одного агента на другого, и растерянно спросила:
– Вы что же, отвезете меня назад, в Южную Каролину?
– Да, мэм, – ответил Джим. – Придется отвезти.
В течение своей сравнительно продолжительной карьеры Джон не раз наблюдал различные человеческие эмоции, изучал человеческие рефлексы, правда, неосознанно и не занимаясь этим специально. Он также оказался неплохим экспертом в области различных оттенков человеческой речи – повышении и понижении голоса в зависимости от ситуации, и знал, как может изменяться выражение лица. С удивительной точностью он мог отличить ложь от правды. В каком-то смысле это стало хобби, и товарищи по работе полагались на его знание человеческой породы.
И поэтому, когда Джим сообщил Кендал об их намерении, а на глаза женщины навернулись слезы и она страстно прижал а ребенка к своей груди, Джон совершенно отчетливо понял, что Кендал Дитон Бернвуд на самом деле всем сердцем верила в то, что говорила:
– Если вы отвезете нас назад, меня убьют.
Джон некоторое время работал вместе с Пепердайном и тот зарекомендовал себя отличным парнем. Пожалуй, он считал его своим настоящим другом. Один из немногих, Пепердайн знал, что Джон уже не работает на ФБР, но тем не менее пригласил его поприсутствовать на допросе миссис Бернвуд.
– Посидишь как наблюдатель, – бросил Пепердайн небрежно, когда они направились к офису, где их уже ожидала Кендал. – Не исключено, что тебе это покажется интересным. Кроме того, хорошо бы установить, говорит ли она правду или выдает фантастическое нагромождение лжи. Уверен, ты уже догадываешься, что она не лжет.
– Пожалуй, но пусть попробует заполучить на свою сторону присяжных, поскольку ее показания кажутся более чем невероятными.
– Уж больно ты хладнокровен, дружески сказал Пепердайн, – но в сущности, куда строже и циничнее любого из совета присяжных. Если ей удастся убедить в своей правоте тебя, считай, руки у нас развязаны.
– Я же не работаю в федеральном агентстве, – напомнил ему Джон у самой двери.
Пепердайн взялся за ручку, иронично взглянув на Джона, бросил:
Ерунда это все, – и толчком распахнул дверь.
Глава двадцать седьмая
Она сидела в полном одиночестве, спокойная и невозмутимая, отклонив услуги адвоката и заявив, что готова вести разговор самостоятельно.
Сын ее находился на попечении другого агента. Кендал не дрогнула даже тогда, когда Пепердайн предъявил ордер на задержание.
– Однако в соответствии с ордером мне предлагается выступить в качестве свидетеля.
– А Вы чего, собственно, ожидали? – спросил Пепердайн. – Может быть, ордера на арест по обвинению в убийстве?
– Он умер?
– Мэт Бернвуд? Нет.
Она сжала губы, но Джон так и не понял – то ли испытав безмерное облегчение, то ли, наоборот, намереваясь собраться с силами.
– Я думала, что убила его.
– Если мистеру Бернвуду предъявят обвинение не в соответствии с вашими показаниями, я на его месте предпочел бы умереть.
Она необдуманно наморщила лоб, словно не до конца осознавая происшедшее:
– Стойте! Что-то я не пойму. Вы что, хотите сказать, что Мэта арестовали, предъявив обвинение?
– Его, его отца и многих других, кого вы указали как членов заговорщицкой группы. – Пепердайн положил перед ней список фамилий. – Обвинения же самые разные – от создания тайной организации до прямого участия в убийстве первой степени. С тех пор как к процессу подключились окружной судья и прокурор, дело обстоит примерно таким образом. Как видите, миссис Бернвуд, многие из названных вами находятся в заключении. И всем им отказано в освобождении под залог.
– Просто не верится, – тихим голосом произнесла Кендал. – Неужели в конце концов кто-то внял моим призывам?
– Вашим призывам вняли бы с самого начала, если бы вы обратились, куда и к кому следует. – Пепердайн присел на краешек стола. – Кое-кто из крупных юристов давно уже почуял, что в Проспере творится что-то неладное. Слишком уж многие заключенные умирали в тюрьме при не выясненных якобы обстоятельствах. И слишком много травмированных в результате несчастных случаев. Приговоры же большей частью оказывались неоправданно суровыми.
– Так, значит, расследование уже велось?
– И гораздо раньше, чем вы стали выступать там в качестве общественного защитника, – отозвался Джим. – В Проспере работал наш человек под вымышленным именем и легендой. Но прежде чем ему удалось собрать неопровержимые улики на активных заговорщиков, он вдруг неожиданно и бесследно исчез.
Пепердайн открыл одну из папок и протянул Кендал фотографию:
– Полагаю, вы его узнаете.
– Господи, это же Бама!
Пепердайн взглянул на Джона. Джон кивнул. Женщина воскликнула с неподдельным удивлением.
– В ту ночь, когда я стала свидетелем чудовищного убийства Майкла Ли, я обнаружила его останки. Он к тому времени отсутствовал уже с неделю.
– и до сих пор не найден, насколько я знаю. Мы обыскали метр за метром всю территорию, о которой вы упоминали в своих телефонных рапортах. Как вы думаете, вам удастся обнаружить место его погребения?
– Очень сомневаюсь. Прошло уже больше года. И темень тогда стояла непроглядная. Я заблудилась и перепугалась до смерти. В буквальном смысле наткнувшись на его тело, я потом вынуждена была бежать, чтобы спастись. Даже если мне удастся вывести вас на то самое место, останки, ДОЛЖНО быть, давно расхищены животными.
– Тем не менее мы, возможно, отыскали бы хоть какие-то улики.
Она зажала рот ладонью, чтобы унять дрожащие губы:
– Не могу поверить, что Бама и в самом деле работал на ФБР.
– Его звали агент Роберт Маккой. Должно быть, он поплатился жизнью за свою ошибку.
– Совсем не обязательно. Просто „Братство“, вполне вероятно, проводило так называемую весеннюю чистку с целью очистить город от нежелательных элементов. Это послужило достаточно веской причиной избавиться от него.
Кендал поднялась и подошла к окну. Скрестив руки на груди, она немного приподняла плечи и застыла в таком положении чуть покачиваясь, словно защищаясь от кого-то. Джон заметил в глазах ее страх и беззащитность.
Вместо слов у нее вырвался какой-то шелест:
– Вы даже представить себе не можете, на что „они“ способны.
– Да нет, в принципе мы себе представляем, – вмешался Пепердайн. – Помните издателя, работавшего в газете вашего мужа?
– Я только однажды встречалась с этим господином. Он неожиданно умер, еще во время нашей с Мэтом помолвки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115