Что нам может помешать?
О чем это он? К чему он предлагает вернуться?
– У меня своя жизнь, – напомнила она, – и долг перед другими людьми. У меня есть школа. А у тебя свои обязанности, которые не может исполнить никто, кроме тебя, – к примеру, перед твоим сыном.
– Непреодолимых препятствий не бывает, – возразил Чарли. – Клодия, мы не виделись восемнадцать лет, половину моей жизни. Неужели и остаток наших дней мы проживем в разлуке только потому, что у тебя есть школа, а у меня – сын, который, кстати, уже почти взрослый? Или ты наконец выйдешь за меня?
Вспоминая эту минуту, Клодия подозревала, что у нее от неожиданности открылся рот.
Если бы она предвидела такой оборот, если бы только поверила Элинор, она могла бы подготовиться заранее. Вместо того чтобы глупо таращиться на Чарли и молчать, словно набрав в рот воды.
Он прошел через комнату, остановился перед Клодией и взял ее за руки.
– Вспомни все, что нас связывает, Клодия, – заговорил он. – Вспомни, как мы любили друг друга и не боялись всепоглощающей страсти, свойственной юности. Вспомни нашу любовь на том холме – поверь, больше я ни разу в жизни не предавался такой любви. Позади у нас долгие и унылые годы, но еще не все потеряно. Стань моей женой, любимая, и я постараюсь загладить свою вину, искупить и то письмо, и восемнадцать пустых лет твоей жизни.
– Моя жизнь не была пустой, Чарли, – возразила она, хотя помнила, чего ей недоставало все эти годы.
Он заглянул в ее глаза.
– Скажи, что не любила меня. Скажи, что не любишь.
– Любила. – Клодия закрыла глаза. – Ты же знаешь, что любила.
– И любишь по-прежнему.
Она пришла в смятение, разом вспомнив и давнюю любовь, и близость, которой она увенчалась, и тоску долгой разлуки, и ее жестокий, неожиданный финал. Невозможно повернуть время вспять, забыть, что даже в юности Чарли был способен уничтожить человека, которого, по его словам, он любил больше жизни.
И кроме того, он опоздал.
Он не тот, кто ей нужен.
– Чарли, – через силу вымолвила она, – за восемнадцать лет мы оба изменились. Мы стали другими.
– Да, – согласился он, – я лысею, ты уже не девушка, а женщина. Но в глубине души мы все те же, кем были и будем всегда – разве нет? Ты так и не вышла замуж, хотя еще до моего отъезда не знала отбою от поклонников. Это о многом говорит. Да и я признался тебе, что никогда не был счастлив с Моной, хотя редко изменял ей.
Редко? Ну и ну, Чарли!
– Я не могу выйти за тебя, – придвинувшись ближе, объяснила она. – Если бы мы поженились в юности, Чарли, мы повзрослели бы вместе и я любила бы тебя всю жизнь. Но мы расстались.
– Значит, и любовь умирает? Может, ты и не любила меня вовсе?
В душе Клодии плеснулся гнев. А он? Он любил ее?
– Иногда любовь бывает смертной, – сказала она. – Если не поддерживать ее огонь, он гаснет. Но с тех пор, как мы вновь встретились в Лондоне, я избавилась от неприязни к тебе и стала относиться как к другу детства.
Его подбородок закаменел – Клодия помнила, что так бывало всегда, когда Чарли злился или раздражался.
– Я поспешил, – заявил он. – Признаться, сила собственных чувств удивила меня. Но я дам тебе время привыкнуть ко мне. Не отвергай меня сразу. Правда, ты уже мне отказала, но давай будем считать, что этого не было. Дай мне время завоевать тебя, заставить забыть то, что я когда-то тебе написал.
Он пожал ее руки и отпустил их.
– Боже мой, Чарли, ты только взгляни на меня! Я тридцатипятилетняя старая дева, школьная учительница!
Он расплылся в улыбке.
– Ты Клодия Мартин, – возразил он, – смелая и полная жизни девушка, которую я люблю, в маскарадном костюме учительницы. «Вот потеха!» – наверняка сказала бы ты, если бы могла заглянуть в будущее.
Если бы Клодия заглянула в будущее, то умерла бы от ужаса.
– Это не маскарад, – ответила она.
– Не могу с тобой согласиться. Но мне пора – меня ждут в Элвесли ко второму завтраку. Если ты не против, я приеду снова.
Он вышел, а Клодия долго сидела, глядя на свои руки, сложенные на коленях. Жизнь полна неожиданностей. Долгие годы школа заменяла ей целый мир, о любви, романтике и браке она даже не мечтала. Но с тех пор, как она приняла на первый взгляд безобидное решение отвезти Флору и Эдну в Лондон, а заодно поговорить с мистером Хэтчардом, весь ее мир изменился до неузнаваемости.
Клодия отважилась задать себе вопрос: сумеет ли она примириться со сравнительно тихой и безмятежной жизнью, когда вернется в Бат?
В дверь постучали, на пороге возникла Элинор.
– О, ты еще здесь! – воскликнула она, входя. – Я только что видела, как герцог ускакал в Элвесли. Луиза все играет на спинете, остальные отправились гулять – все, кроме Молли и Лиззи. Эту парочку Бекки увела в детскую, знакомить с младшей сестрой Ханной, новой гувернанткой и бесчисленными кузинами самого нежного возраста. Лиззи держится прекрасно, Клодия, так что можешь забыть, что сегодня утром застала ее в слезах.
– Все эти события будоражат ее и сбивают с толку, они ей в новинку.
– Бедняжка, – вздохнула Элинор. – Как же она жила до сих пор? Мистер Хэтчард не говорил?
– Увы, – откликнулась Клодия.
– Сегодня герцог Маклит у нас не задержался, – продолжала ее подруга.
– Он просил моей руки.
– Не может быть! – Элинор ошеломленно уставилась на нее. – А ты что?
– Отказала, разумеется.
– Разумеется?! – Элинор опустилась на ближайший стул. – Ты не пожалеешь, Клодия? Это из-за школы? Мы никогда не говорили об этом, потому что я не решалась, но думаю, я не прочь стать директрисой школы. Поверь, я сумею управлять ею так же достойно, как делаешь ты. Однажды я завела разговор об этом с Кристиной, она пришла в восторг и даже пообещала мне финансовую помощь в виде ссуды или безвозмездных пожертвований, если я соглашусь – конечно, когда понадобится. А Вулфрик, который в это время читал, оторвался от книги и заявил, что никаких ссуд не будет – только пожертвования. Так что если причина твоего отказа – беспокойство о судьбе школы, то…
– Ну что ты, Элинор, – со смехом перебила Клодия. – Правда, если бы мне хотелось согласиться, мысли о школе не давали бы мне покоя.
– А тебе не хочется? – уточнила Элинор. – Герцог – обходительный джентльмен, он, похоже, увлечен тобой. И должно быть, страшно богат, если исходить из меркантильных интересов. У него один изъян, зато досадный – бедняжка носит титул герцога.
– Когда-то я любила его, – призналась Клодия, – но все уже в прошлом. Моя нынешняя жизнь удобна, я довольна ею. О браке я давно не мечтаю: уж лучше быть стесненной в средствах, но ни от кого не зависеть.
– Вот и со мной так, – кивнула Элинор. – Когда-то я страстно любила. Но он погиб в Испании во время войны, и у меня даже мысли не возникло найти ему замену: место в моем сердце занято навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
О чем это он? К чему он предлагает вернуться?
– У меня своя жизнь, – напомнила она, – и долг перед другими людьми. У меня есть школа. А у тебя свои обязанности, которые не может исполнить никто, кроме тебя, – к примеру, перед твоим сыном.
– Непреодолимых препятствий не бывает, – возразил Чарли. – Клодия, мы не виделись восемнадцать лет, половину моей жизни. Неужели и остаток наших дней мы проживем в разлуке только потому, что у тебя есть школа, а у меня – сын, который, кстати, уже почти взрослый? Или ты наконец выйдешь за меня?
Вспоминая эту минуту, Клодия подозревала, что у нее от неожиданности открылся рот.
Если бы она предвидела такой оборот, если бы только поверила Элинор, она могла бы подготовиться заранее. Вместо того чтобы глупо таращиться на Чарли и молчать, словно набрав в рот воды.
Он прошел через комнату, остановился перед Клодией и взял ее за руки.
– Вспомни все, что нас связывает, Клодия, – заговорил он. – Вспомни, как мы любили друг друга и не боялись всепоглощающей страсти, свойственной юности. Вспомни нашу любовь на том холме – поверь, больше я ни разу в жизни не предавался такой любви. Позади у нас долгие и унылые годы, но еще не все потеряно. Стань моей женой, любимая, и я постараюсь загладить свою вину, искупить и то письмо, и восемнадцать пустых лет твоей жизни.
– Моя жизнь не была пустой, Чарли, – возразила она, хотя помнила, чего ей недоставало все эти годы.
Он заглянул в ее глаза.
– Скажи, что не любила меня. Скажи, что не любишь.
– Любила. – Клодия закрыла глаза. – Ты же знаешь, что любила.
– И любишь по-прежнему.
Она пришла в смятение, разом вспомнив и давнюю любовь, и близость, которой она увенчалась, и тоску долгой разлуки, и ее жестокий, неожиданный финал. Невозможно повернуть время вспять, забыть, что даже в юности Чарли был способен уничтожить человека, которого, по его словам, он любил больше жизни.
И кроме того, он опоздал.
Он не тот, кто ей нужен.
– Чарли, – через силу вымолвила она, – за восемнадцать лет мы оба изменились. Мы стали другими.
– Да, – согласился он, – я лысею, ты уже не девушка, а женщина. Но в глубине души мы все те же, кем были и будем всегда – разве нет? Ты так и не вышла замуж, хотя еще до моего отъезда не знала отбою от поклонников. Это о многом говорит. Да и я признался тебе, что никогда не был счастлив с Моной, хотя редко изменял ей.
Редко? Ну и ну, Чарли!
– Я не могу выйти за тебя, – придвинувшись ближе, объяснила она. – Если бы мы поженились в юности, Чарли, мы повзрослели бы вместе и я любила бы тебя всю жизнь. Но мы расстались.
– Значит, и любовь умирает? Может, ты и не любила меня вовсе?
В душе Клодии плеснулся гнев. А он? Он любил ее?
– Иногда любовь бывает смертной, – сказала она. – Если не поддерживать ее огонь, он гаснет. Но с тех пор, как мы вновь встретились в Лондоне, я избавилась от неприязни к тебе и стала относиться как к другу детства.
Его подбородок закаменел – Клодия помнила, что так бывало всегда, когда Чарли злился или раздражался.
– Я поспешил, – заявил он. – Признаться, сила собственных чувств удивила меня. Но я дам тебе время привыкнуть ко мне. Не отвергай меня сразу. Правда, ты уже мне отказала, но давай будем считать, что этого не было. Дай мне время завоевать тебя, заставить забыть то, что я когда-то тебе написал.
Он пожал ее руки и отпустил их.
– Боже мой, Чарли, ты только взгляни на меня! Я тридцатипятилетняя старая дева, школьная учительница!
Он расплылся в улыбке.
– Ты Клодия Мартин, – возразил он, – смелая и полная жизни девушка, которую я люблю, в маскарадном костюме учительницы. «Вот потеха!» – наверняка сказала бы ты, если бы могла заглянуть в будущее.
Если бы Клодия заглянула в будущее, то умерла бы от ужаса.
– Это не маскарад, – ответила она.
– Не могу с тобой согласиться. Но мне пора – меня ждут в Элвесли ко второму завтраку. Если ты не против, я приеду снова.
Он вышел, а Клодия долго сидела, глядя на свои руки, сложенные на коленях. Жизнь полна неожиданностей. Долгие годы школа заменяла ей целый мир, о любви, романтике и браке она даже не мечтала. Но с тех пор, как она приняла на первый взгляд безобидное решение отвезти Флору и Эдну в Лондон, а заодно поговорить с мистером Хэтчардом, весь ее мир изменился до неузнаваемости.
Клодия отважилась задать себе вопрос: сумеет ли она примириться со сравнительно тихой и безмятежной жизнью, когда вернется в Бат?
В дверь постучали, на пороге возникла Элинор.
– О, ты еще здесь! – воскликнула она, входя. – Я только что видела, как герцог ускакал в Элвесли. Луиза все играет на спинете, остальные отправились гулять – все, кроме Молли и Лиззи. Эту парочку Бекки увела в детскую, знакомить с младшей сестрой Ханной, новой гувернанткой и бесчисленными кузинами самого нежного возраста. Лиззи держится прекрасно, Клодия, так что можешь забыть, что сегодня утром застала ее в слезах.
– Все эти события будоражат ее и сбивают с толку, они ей в новинку.
– Бедняжка, – вздохнула Элинор. – Как же она жила до сих пор? Мистер Хэтчард не говорил?
– Увы, – откликнулась Клодия.
– Сегодня герцог Маклит у нас не задержался, – продолжала ее подруга.
– Он просил моей руки.
– Не может быть! – Элинор ошеломленно уставилась на нее. – А ты что?
– Отказала, разумеется.
– Разумеется?! – Элинор опустилась на ближайший стул. – Ты не пожалеешь, Клодия? Это из-за школы? Мы никогда не говорили об этом, потому что я не решалась, но думаю, я не прочь стать директрисой школы. Поверь, я сумею управлять ею так же достойно, как делаешь ты. Однажды я завела разговор об этом с Кристиной, она пришла в восторг и даже пообещала мне финансовую помощь в виде ссуды или безвозмездных пожертвований, если я соглашусь – конечно, когда понадобится. А Вулфрик, который в это время читал, оторвался от книги и заявил, что никаких ссуд не будет – только пожертвования. Так что если причина твоего отказа – беспокойство о судьбе школы, то…
– Ну что ты, Элинор, – со смехом перебила Клодия. – Правда, если бы мне хотелось согласиться, мысли о школе не давали бы мне покоя.
– А тебе не хочется? – уточнила Элинор. – Герцог – обходительный джентльмен, он, похоже, увлечен тобой. И должно быть, страшно богат, если исходить из меркантильных интересов. У него один изъян, зато досадный – бедняжка носит титул герцога.
– Когда-то я любила его, – призналась Клодия, – но все уже в прошлом. Моя нынешняя жизнь удобна, я довольна ею. О браке я давно не мечтаю: уж лучше быть стесненной в средствах, но ни от кого не зависеть.
– Вот и со мной так, – кивнула Элинор. – Когда-то я страстно любила. Но он погиб в Испании во время войны, и у меня даже мысли не возникло найти ему замену: место в моем сердце занято навсегда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87