Видел он ее не часто – девушка воспитывалась в монастыре, хотя ее родители и не были католиками.
Ее присутствие на борту корабля было подобно глотку свежего воздуха. Ее настроение не могли омрачить ни скука долгого путешествия, ни недомогания мисс Хендрикс, сопровождавшей ее школьной учительницы, возвращавшейся в Англию, чтобы вести хозяйство своего овдовевшего брата. Джин Кэмерон много времени проводила с братом и с ним, Джеймсом. Она не делала различий между ними, как если бы он был ее вторым братом, но Джеймс не был уверен, что смотрит на нее как на сестру. Иногда ему очень хотелось поцеловать ее.
Но приходилось подавлять свои желания. Поцеловать такую юную и строго воспитанную леди – все равно что сделать ей предложение. Жениться же он не собирался.
Они замолчали. Джин любовалась видами и мечтала о развлечениях, которые предоставит ей лето в Лондоне. А Джеймс Парнелл словно позабыл о ее присутствии.
Джеймс думал о другой женщине, об еще одном бремени, которое он носил с собой все эти долгие четыре года. Леди Мэдлин Рейни. Она сказала, что он не сможет избавиться от себя, куда бы ни поехал. Однако она не сказала, что он также не сможет забыть и ее. Мэдлин с блестящими светлыми локонами и страстным, живым лицом. Мэдлин с высокой, гибкой, стройной фигурой. Мэдлин – болтливая, легкомысленная и безрассудная.
По крайней мере так он говорил себе постоянно, словно убеждая, что в чувствах, испытываемых им к Мэдлин, не было ничего серьезного. Однако на протяжении четырех лет мысли о ней преследовали его днем и ночью.
Ему необходимо увидеть ее. Возможно, только для того он и совершает данное путешествие. Он должен избавиться от наваждения.
Потому что пока она повелевает его мыслями, он не может любить. Жениться – возможно, да, но не любить.
Он освободится от нее. Ей теперь двадцать шесть лет – ее расцвет, красота и живость, конечно же, миновали.
И он, разумеется, увидит ее. Мэдлин приходится Алекс золовкой, потому что она сестра графа Эмберли. И, как следует из последнего письма Алекс, все еще не замужем.
– Вы будете посещать балы? – неожиданно спросила Джин Кэмерон.
Джеймс взглянул на ее нетерпеливое личико и улыбнулся.
– Не буду, если смогу избежать этого, – ответил он. И снова ее юность и нетерпение вызвали у него нежность, которой ему было трудно противиться. – Но если я получу приглашение, от которого не смогу отказаться, я возьму вас с собой – разумеется, если вам того захочется и отец вам разрешит.
Она просияла, и ему еще раз пришлось сдержать себя, чтобы не наклониться и не поцеловать ее.
– Ах, это правда? – спросила Джин. – Вы действительно возьмете меня с собой, Джеймс? – Тут ее глаза устремились на что-то, находившееся за его плечом. – Дункан! – окликнула она. – Идите сюда и послушайте, что мне только что обещал Джеймс. Ну идите же!
Джеймс Парнелл обернулся и вопросительно поднял бровь при виде довольно унылого выражения на лице своего друга – коренастого светловолосого молодого человека.
* * *
Леди Мэдлин Рейни и ее брат-близнец, лорд Идеи, сидели в гостиной дома графа Эмберли на Гросвенор-сквер. Каждый держал на руках по двухмесячному младенцу. Отцом близнецов – мальчика и девочки – был лорд Идеи.
– Какая это прелесть – дети! – сказала Мэдлин. – Вы заметили, Домми, что в любой комнате ребенок тут же становится центром всеобщего внимания?
– Я заметил, что вы не видите никого, кроме Оливии, – усмехнулся он, – и время от времени – Чарльза. Вы почти не смотрите в мою сторону, Мэд, хотя я отсутствовал почти два месяца.
– Глупости! – отозвалась она с улыбкой. – Вы же знаете, что я всегда рада видеть вас, Домми. Когда вас нет рядом, мне всегда чего-то не хватает. Я очень рада, что вы с Эллен наконец-то приехали в Лондон. Я боялась, что в этом году вы не приедете, потому что дети так малы и потому что теперь у вас в деревне появился этот новый источник радости.
– Да видите ли, – начал Доминик, – мы не смогли устоять перед искушением привезти детей в Лондон, чтобы мама, Эдмунд, Александра и вы тоже могли полюбоваться на них. Не говоря уже об отце Эллен, который не менее трех раз налетал с визитами в Уилтшир, словно вихрь, желая удостовериться, что его внуки подрастают и что здоровье Эллен восстанавливается. И конечно, Эллен хотелось привезти Дженнифер в Лондон к деду. Не забывайте, что Эллен – приемная мать леди на выданье, которой уже стукнуло целых двадцать шесть лет. Когда в прошлом году Чарли погиб под Ватерлоо, он поручил Эллен свою вдову вместе с ответственностью за нее. Дженнифер всего на восемь лет моложе Эллен. Она проведет здесь остаток сезона.
– Что бы вы ни говорили, – сказала Мэдлин, – я довольна. У нее зеленые глаза, Домми, как у вас и у меня. Я имею в виду Оливию.
– Вы хорошо провели сезон? – спросил лорд Идеи. – Выглядите вы отлично, Мэд.
– Это совершенно неприлично, да? Нынешний мой сезон – девятый, хотя прошлый год практически не считается, поскольку я большую часть лета пробыла в Брюсселе. Клянусь, в ближайшем будущем я начну надевать чепцы и носить с собой вышивание.
Лорд Идеи усмехнулся и посмотрел на сына, который пошевелился, а потом снова уснул.
– Что-нибудь особенное? – спросил он. В ответ Мэдлин сверкнула глазами.
– Ну разумеется, особенное, – сказала она. – Разве когда-нибудь было иначе? Но на самом деле, Домми, это не новое знакомство. В Лондон приехал Джейсон Хакстэбль, и я влюбилась в него по уши.
– Полковник Хакстэбль? – переспросил лорд Идеи, подняв брови. – Старый брюссельский поклонник? А я думал, вы его отвергли.
– Я передумала, – ответила Мэдлин. – Он самый красивый мужчина в Лондоне. Хакстэбль уже сделал мне предложение.
– Неужели? И что же? Она тихонько рассмеялась.
– И ничего. Я думаю. Я еще не готова дать ответ. Хотя, наверное, я приму его предложение до конца сезона, Домми. Жить в одиночестве иногда тоскливо. К тому же Джеффри временами причиняет мне беспокойство.
– Норт? – спросил лорд Идеи. – Он тоже сражен вашими чарами?
– Глупыш, а разве это не так? – отозвалась Мэдлин. – Мы всегда были друзьями, и вот вдруг он начал замечать розы на моих щеках, и звезды в моих глазах, и всякую прочую дребедень. Бедный Джеффри! Я в самом деле не знаю, как обращаться с другом, который превратился во влюбленного.
– Мэдлин, – окликнула ее с другого конца комнаты Эллен, леди Идеи, – вы не устали держать Оливию? Вы вовсе не обязаны делать это. Я возьму ее у вас?
– О, прошу вас, позвольте мне подержать ее еще немножко, – попросила Мэдлин.
Но тут ее второй брат, на коленях у которого сидела его дочь, старательно пытавшаяся расстегнуть пуговицу на его жилете, рассмеялся в ответ на какие-то слова своей жены.
– Вы не помните, как часто за последний год вы задавали мне этот вопрос, Алекс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Ее присутствие на борту корабля было подобно глотку свежего воздуха. Ее настроение не могли омрачить ни скука долгого путешествия, ни недомогания мисс Хендрикс, сопровождавшей ее школьной учительницы, возвращавшейся в Англию, чтобы вести хозяйство своего овдовевшего брата. Джин Кэмерон много времени проводила с братом и с ним, Джеймсом. Она не делала различий между ними, как если бы он был ее вторым братом, но Джеймс не был уверен, что смотрит на нее как на сестру. Иногда ему очень хотелось поцеловать ее.
Но приходилось подавлять свои желания. Поцеловать такую юную и строго воспитанную леди – все равно что сделать ей предложение. Жениться же он не собирался.
Они замолчали. Джин любовалась видами и мечтала о развлечениях, которые предоставит ей лето в Лондоне. А Джеймс Парнелл словно позабыл о ее присутствии.
Джеймс думал о другой женщине, об еще одном бремени, которое он носил с собой все эти долгие четыре года. Леди Мэдлин Рейни. Она сказала, что он не сможет избавиться от себя, куда бы ни поехал. Однако она не сказала, что он также не сможет забыть и ее. Мэдлин с блестящими светлыми локонами и страстным, живым лицом. Мэдлин с высокой, гибкой, стройной фигурой. Мэдлин – болтливая, легкомысленная и безрассудная.
По крайней мере так он говорил себе постоянно, словно убеждая, что в чувствах, испытываемых им к Мэдлин, не было ничего серьезного. Однако на протяжении четырех лет мысли о ней преследовали его днем и ночью.
Ему необходимо увидеть ее. Возможно, только для того он и совершает данное путешествие. Он должен избавиться от наваждения.
Потому что пока она повелевает его мыслями, он не может любить. Жениться – возможно, да, но не любить.
Он освободится от нее. Ей теперь двадцать шесть лет – ее расцвет, красота и живость, конечно же, миновали.
И он, разумеется, увидит ее. Мэдлин приходится Алекс золовкой, потому что она сестра графа Эмберли. И, как следует из последнего письма Алекс, все еще не замужем.
– Вы будете посещать балы? – неожиданно спросила Джин Кэмерон.
Джеймс взглянул на ее нетерпеливое личико и улыбнулся.
– Не буду, если смогу избежать этого, – ответил он. И снова ее юность и нетерпение вызвали у него нежность, которой ему было трудно противиться. – Но если я получу приглашение, от которого не смогу отказаться, я возьму вас с собой – разумеется, если вам того захочется и отец вам разрешит.
Она просияла, и ему еще раз пришлось сдержать себя, чтобы не наклониться и не поцеловать ее.
– Ах, это правда? – спросила Джин. – Вы действительно возьмете меня с собой, Джеймс? – Тут ее глаза устремились на что-то, находившееся за его плечом. – Дункан! – окликнула она. – Идите сюда и послушайте, что мне только что обещал Джеймс. Ну идите же!
Джеймс Парнелл обернулся и вопросительно поднял бровь при виде довольно унылого выражения на лице своего друга – коренастого светловолосого молодого человека.
* * *
Леди Мэдлин Рейни и ее брат-близнец, лорд Идеи, сидели в гостиной дома графа Эмберли на Гросвенор-сквер. Каждый держал на руках по двухмесячному младенцу. Отцом близнецов – мальчика и девочки – был лорд Идеи.
– Какая это прелесть – дети! – сказала Мэдлин. – Вы заметили, Домми, что в любой комнате ребенок тут же становится центром всеобщего внимания?
– Я заметил, что вы не видите никого, кроме Оливии, – усмехнулся он, – и время от времени – Чарльза. Вы почти не смотрите в мою сторону, Мэд, хотя я отсутствовал почти два месяца.
– Глупости! – отозвалась она с улыбкой. – Вы же знаете, что я всегда рада видеть вас, Домми. Когда вас нет рядом, мне всегда чего-то не хватает. Я очень рада, что вы с Эллен наконец-то приехали в Лондон. Я боялась, что в этом году вы не приедете, потому что дети так малы и потому что теперь у вас в деревне появился этот новый источник радости.
– Да видите ли, – начал Доминик, – мы не смогли устоять перед искушением привезти детей в Лондон, чтобы мама, Эдмунд, Александра и вы тоже могли полюбоваться на них. Не говоря уже об отце Эллен, который не менее трех раз налетал с визитами в Уилтшир, словно вихрь, желая удостовериться, что его внуки подрастают и что здоровье Эллен восстанавливается. И конечно, Эллен хотелось привезти Дженнифер в Лондон к деду. Не забывайте, что Эллен – приемная мать леди на выданье, которой уже стукнуло целых двадцать шесть лет. Когда в прошлом году Чарли погиб под Ватерлоо, он поручил Эллен свою вдову вместе с ответственностью за нее. Дженнифер всего на восемь лет моложе Эллен. Она проведет здесь остаток сезона.
– Что бы вы ни говорили, – сказала Мэдлин, – я довольна. У нее зеленые глаза, Домми, как у вас и у меня. Я имею в виду Оливию.
– Вы хорошо провели сезон? – спросил лорд Идеи. – Выглядите вы отлично, Мэд.
– Это совершенно неприлично, да? Нынешний мой сезон – девятый, хотя прошлый год практически не считается, поскольку я большую часть лета пробыла в Брюсселе. Клянусь, в ближайшем будущем я начну надевать чепцы и носить с собой вышивание.
Лорд Идеи усмехнулся и посмотрел на сына, который пошевелился, а потом снова уснул.
– Что-нибудь особенное? – спросил он. В ответ Мэдлин сверкнула глазами.
– Ну разумеется, особенное, – сказала она. – Разве когда-нибудь было иначе? Но на самом деле, Домми, это не новое знакомство. В Лондон приехал Джейсон Хакстэбль, и я влюбилась в него по уши.
– Полковник Хакстэбль? – переспросил лорд Идеи, подняв брови. – Старый брюссельский поклонник? А я думал, вы его отвергли.
– Я передумала, – ответила Мэдлин. – Он самый красивый мужчина в Лондоне. Хакстэбль уже сделал мне предложение.
– Неужели? И что же? Она тихонько рассмеялась.
– И ничего. Я думаю. Я еще не готова дать ответ. Хотя, наверное, я приму его предложение до конца сезона, Домми. Жить в одиночестве иногда тоскливо. К тому же Джеффри временами причиняет мне беспокойство.
– Норт? – спросил лорд Идеи. – Он тоже сражен вашими чарами?
– Глупыш, а разве это не так? – отозвалась Мэдлин. – Мы всегда были друзьями, и вот вдруг он начал замечать розы на моих щеках, и звезды в моих глазах, и всякую прочую дребедень. Бедный Джеффри! Я в самом деле не знаю, как обращаться с другом, который превратился во влюбленного.
– Мэдлин, – окликнула ее с другого конца комнаты Эллен, леди Идеи, – вы не устали держать Оливию? Вы вовсе не обязаны делать это. Я возьму ее у вас?
– О, прошу вас, позвольте мне подержать ее еще немножко, – попросила Мэдлин.
Но тут ее второй брат, на коленях у которого сидела его дочь, старательно пытавшаяся расстегнуть пуговицу на его жилете, рассмеялся в ответ на какие-то слова своей жены.
– Вы не помните, как часто за последний год вы задавали мне этот вопрос, Алекс?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87