– Гос-споди, – прошипел Гот. – Ты надо мной издеваешься или как?
– Или как, – невозмутимо ответил Зверь. Уже издалека. Так что голос прозвучал гулко. – Я же показывал тебе, как они выглядят.
– Скотина, – подытожил майор.
– Ладно, – Ула потрясла головой. – Что ты здесь делаешь?
– Тренируется, – голос Зверя прозвучал совсем близко, и Ула вздрогнула от неожиданности, – физкультурой занимается. Не поверишь, по стеллажам прыгает, что твоя обезьяна. Мне так слабо.
– Опять подкрадываешься! – рявкнула немка. – Я когда-нибудь испугаюсь и тресну тебя. Вы чем занимаетесь?
– Трахаемся, – пробурчал Гот, – с железом.
– С шахтным оборудованием, – поправил его сержант. – Потенциально вот эта груда барахла, – он кивнул на стеллажи, – очень полезные вещи. Их только собрать нужно правильно. Вообще-то, – он пристально посмотрел на Гота, – я собирался сам этим заняться. Но некий майор предложил мне свою помощь.
– Я думал, ты откажешься, – сказал Гот. – Приличные люди…
– Так то приличные, – все так же индифферентно перебил его Зверь. – Кстати, знаешь, – сверху вниз он глянул на Улу, – пока ты не пришла, его все устраивало.
– Я пятьдесят предметов из списка запомнил, – зарычал Гот.
– Пятьдесят первый ведь нашел.
– Случайно.
– Прекрасная зрительная память, – сообщил Зверь, снова адресуясь к биологу, – но совсем не тренированная.
– Я его убью, – пообещал Гот, – найду эту поганую железяку и ей же пришибу.
– Прекратите лаяться, – скомандовала Ула, – никто никого не убьет. И вообще, здесь же роботы есть, почему они не ищут?
– Как не ищут? – ухмыльнулся сержант. – Тут все заняты. Все работают.
– Так выглядит рай в его представлении, – пожаловался Дитрих, – плантации сахарного тростника и рабы в колодках. Все заняты. Все работают. Благодать! Роботов он тоже запряг. Они крупные детали сортируют. Трудоголик, мать его… Извини, Ула.
– Я водки хочу, – сообщила биолог.
Реакция на это заявление была вполне ожидаемая. Гот, сбившийся с мысли, заткнулся и удивленно моргнул. Зверь закатил глаза и сказал потолку:
– Невозможная женщина.
– Можно подумать, – возмутилась Ула, – я каждый день с такими просьбами являюсь. Последний раз мы пили когда?
– Когда? – Гот нахмурился, вспоминая.
– Семь недель и два дня назад, – жестяным голосом произнес Зверь, – всего семь недель и два дня.
– Рехнуться можно, – Дитрих сел на пол, – этак недолго и навык потерять.
– Этак спиться недолго, – непреклонно возразил сержант.
– Два месяца… – обалдело сосчитал майор.
– Меньше, – проскрежетал Зверь.
– Ты проиграл, – резюмировала Ула.
– Пожалуй, – согласился Гот, – работа завтра муторная, так что с похмелья даже лучше будет. Так… каштановая наша, что у тебя есть?
– Десять сортов, – «каштановую» Ула проигнорировала. – Девять – местные, один – тот, что с Земли остался.
– У меня в голове не укладывается! – Гот обернулся к Зверю: – Корабль грохнулся на планету, взорвался, мать его… извини, Ула… в пыль. И что уцелело? Гитара и тысяча литров спирта в стеклянной… мать… извини, Ула… в стеклянной таре. Так бывает?
Зверь поджал губы. Не лицо – маска чопорного осуждения. Только глаза смеются.
– Да ладно тебе, – утешил его Дитрих, – начало декабря ведь, Рождество скоро. И Новый год.
– При чем здесь Новый год?! – не выдержал Зверь. – Что ты несешь?! Собрались алкоголики на мою голову!
– Да какие мы алкоголики? – отмахнулся Гот, – Мы ведь не чтобы пить, мы лишь бы не работать.
– Так не работай, кто тебя заставляет? Пойди вон в рейхстаг, вычитай завтрашние новости. Пижон еще днем две трети выпуска к цензуре подготовил.
– Ула, ты слышишь, да? – уныло вопросил майор. – Это у него называется «не работать».
– Я слышу, – кивнула биолог. – Я одного понять не могу: кто здесь командир?
– А ведь и правда! – просиял Гот.
Зверь хмыкнул, шагнул назад и словно растаял, потерялся между тенью и светом.
– Вернись, мерзавец, – приказал майор, – мы идем пить, и ты идешь с нами.
– Произвол, – ответствовал Зверь откуда-то из другого конца склада, – у меня по расписанию свободное время.
– Было, – злорадно возразил Гот, – а теперь нету. Я здесь диктатор или кто?
– Тиран ты, деспот и самодур, – мурлыкнул сержант, избегая, впрочем, попадаться на глаза, – причем планетарного масштаба. Нет, правда, – он возник на том же месте, где исчезал, – идите, я же вас не держу. Но без меня.
– Слушай, ты вообще хоть раз был в кают-компании? – поинтересовался Гот.
– Хрена ли там делать?
– Там хорошо, – Ула подняла наивные глаза, хлопнула ресницами. – Честно-честно. Уютно так.
– Пойдем, Зверь, – сказал Гот уже вполне серьезно, – надо иногда и тебе с людьми общаться. А то народ и та^к уже смотрит странно, скоро разговоры пойдут.
– Уже, – сообщила Ула. – Как раз перед тем, как я ушла. Зверь поморщился. Потом улыбнулся:
– Ладно. Уговорили. Подчиняюсь грубой силе и разумным доводам.
Ула тут же повисла у него на руке:
– Теперь не сбежишь, – и обернулась к Готу: – Ну что, Дитрих, какую водку пьем?
– Выберем, – легкомысленно ответил майор, – все попробуем, и я что-нибудь выберу.
– Класс! – Ула смело шагнула под дождь. – Вот это, я понимаю, настоящий командир.
– Алкоголики, – со вздохом повторил Зверь.
– О! Командир! – громогласно сообщил Синий, и первый вскочил на ноги. За ним, грохоча стульями, начали подниматься остальные.
Гот небрежно кивнул.
– Мы водку пьем? – с ходу поинтересовался Лонг.
– Пьем, – ответила за Гота Ула. И тут Кинг с воплем:
– Bay! – ломанулся к дверям, плечами сшибая тех, кто оказывался на пути.
– Зверь! – пискнул Гад, отлетая к стене, но успев выглянуть в коридор. – Гадом буду!
После этого даже равнодушные ко всему преферансисты: Ворон, Зима и Петля со стуком сложили «секретари» и уставились на двери.
– Я как знал, – буркнул Зверь, появляясь и по широкой дуге обходя Кинга. – Что за нездоровый ажиотаж?
– К нам приехал, к нам приехал… – заблажил Трепло, извлекая из гитары цыганско-кошачьи вопли. Пошел по комнате чуть не вприсядку.
– Прекратить балаган! – рявкнул Зверь.
И сразу стало тихо.
Джокер подергал Трепло за рукав, что-то шепнул ему на ухо и выскользнул из кают-компании. Обойдя Зверя так же, как тот обходил Кинга.
– Лонг, – распорядился Гот, – инициатива наказуема, так что бери свое отделение и дуй в алхимический цех. Возьмете по бутылке всего. Будем пробовать.
Распоряжение Зверя о тишине было забыто. Кают-компания отозвалась восторженным ревом. Лонг подозвал преферансистов, и четверо гонцов исчезли за дверью. Пользуясь суматохой, Зверь скользнул в дальний угол, где и устроился, тихий и незаметный. Настолько, насколько он вообще мог быть незаметен.
Гот готов был поклясться, что сержант, если возникнет у него такая необходимость, станет невидимым и неслышимым даже здесь, в компании из пятнадцати человек, каждый из которых сейчас таращится на него с восторженным обожанием.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128