— Вы можете поправиться и продолжить свои поиски вместе со мной.
Но паша покачал головой.
— Я решился, — произнес он. Он взял мою руку и прижал ее к своему обнаженному сердцу.
— Я готов, — прошептал он мне на ухо. Лорд Байрон замолк. Он улыбнулся Ребекке.
— Я убил его, — сказал он, наклоняясь вперед. — Хотите знать как? Ребекка молчала
— Это тайна Смертельная тайна.
Лорд Байрон расхохотался. Похолодевшей от ужаса Ребекке показалось, что он говорит это не ей, а кому-то другому.
— Я раскроил его череп, разорвал грудь на части. И затем…
Он сделал паузу. Ребекка прислушалась. Она была уверена, что слышала шум — тот самый скрежет, который раздавался раньше; он исходил из темноты за ее креслом. Она попыталась подняться, но взгляд лорда Байрона был устремлен на нее, она сидела, словно парализованная. Вся комната снова погрузилась в тишину. Ребекка не слышала ни звука, кроме биения собственного сердца.
— Я съел его сердце и мозг. Все оказалось так просто.
Лорд Байрон пристально смотрел во тьму.
— Паша умер без единого стона. Вид его разбитого черепа был отвратителен, но его лицо под коркой запекшейся крови было спокойным и умиротворенным. Я подозвал Ловласа Мы встретились у входа в пещеру. Он был поражен, увидев меня. Затем он улыбнулся и погладил меня по лицу.
— О Байрон, — сказал он, — как я рад. Да ты вновь стал красавцем! Я нахмурился.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— То, что ты прекрасен. Прекрасен и молод, как прежде.
Я дотронулся до щек.
— Нет.
Они были гладкими, без единой морщины.
— Нет, этого не может быть. Ловлас усмехнулся.
— Но это так. Ты такой же красивый, как и при первой нашей встрече.
— Но…
Я улыбнулся, поймав усмешку Ловласа, затем расхохотался, охваченный внезапным восторгом.
— Я не понимаю… как? — Я вновь расхохотался. — Как?
Я задыхался и не верил произошедшему. И вдруг я все понял. Я обернулся и посмотрел в глубину пещеры на истерзанное тело паши.
Ловлас впервые увидел то, что я сделал. Он подошел к телу и с ркасом посмотрел на него.
— Неужели он мертв? — спросил он. — Действительно мертв?
Я кивнул. Ловлас содрогнулся.
— Но как?
Я погладил его по голове.
— Не спрашивай, — ответил я. Я поцеловал его долгим поцелуем:
— Ты не захочешь об этом знать. Ловлас кивнул. Он наклонился над трупом и с удивлением посмотрел на него.
— Что теперь? — произнес он, взглянув на меня. — Мы сожжем тело или предадим его земле?
— Ни то и ни другое.
— Байрон, он был мудрым и могущественным, ты не можешь оставить его здесь.
— Я не собираюсь это делать.
— Тогда что? Я улыбнулся.
— Ты возьмешь тело в Миссолунги. Греки должны получить своего мученика. А я…
Я прошел к выходу. Черные тучи набежали на звезды. Я потянул носом воздух. Надвигалась буря. Я повернулся к Ловласу.
— Мне нужна моя свобода. Лорд Байрон умер. Умер в Миссолунги. Пусть эта новость разнесется по всей Греции и всему миру.
— Ты хочешь, — Ловлас показал на тело, — чтобы его тело приняли за твое? Я кивнул.
— Но как?
Я похлопал по его кошельку с монетами.
— Греки, как никто на свете, поддаются на подкуп. Ловлас неторопливо улыбнулся. Он склонил голову.
— Хорошо, — ответил он, — если ты так желаешь.
— Да, я так желаю.
Я поцеловал его, затем вышел из пещеры и отвязал лошадь. Ловлас наблюдал за мной.
— Что ты собираешься делать? — спросил он. Я рассмеялся и вскочил на лошадь.
— Мне нужно кое-что разыскать, — сказал я. Ловлас нахмурился.
— Разыскать?
— Последний дар, если хочешь знать. Я пришпорил лошадь.
— Прощай, Ловлас. Я буду ждать, когда грянут пушки по всей Греции, возвещая о моей смерти.
Ловлас снял шляпу и изящно поклонился. Я помахал ему рукой, развернул лошадь и галопом помчался вниз с холма. Вскоре пещера исчезла за скалами и рощами. Буря застигла меня на янинской дороге. Я остановился в таверне. Греки, находившиеся в ней, ворчали, что никогда еще не слышали подобного грома.
— Наверное, великий человек ушел от нас, — соглашались они друг с другом.
— Кто бы это мог быть? — поинтересовался я. Один из них, бандит, судя по пистолетам за поясом, перекрестился.
— Молитесь Богу, чтобы это был не лордос Байронос, — сказал он.
Его товарищи согласно закивали. Я улыбнулся. Там, в Миссолунги, я знал, что солдаты на улицах, должно быть, причитают и оплакивают меня.
Я подождал, пока стихнет буря. Я скакал всю ночь и весь день. К сумеркам я добрался до дороги на Ахерон. У моста я встретил крестьянина. Он закричал, когда я затащил его к себе на лошадь:
— Вурдалак! Вурдалак вернулся!
Я перегрыз ему горло, напился крови и сбросил его тело в реку, ниже по течению. Луна ярко светила на небе. Я пришпорил лошадь и поскакал через ущелья и овраги.
Арка, посвященная повелителю Смерти, стояла, как и прежде. Я проскакал под ней, миновав утес, и затем, обогнув мыс, поскакал к деревне и замку паши, который возвышался на скале. Я миновал деревню. От нее ничего не осталось, сохранились лишь могильные холмы из булыжников и сорной травы, а когда я приблизился к стенам замка, то обнаружил, что их словно поглотили скалы, будто их никогда и не было. Но как только я достиг вершины, где находился замок, я замер от удивления. Странные вывороченные камни мерцали в лазурном мраке, будто покрытые плесенью. Я медленно спустился. От бывшего здесь когда-то могучего величавого сооружения не осталось и следа. Кипарисы, плющ и сорная трава разрослись на заброшенных руинах. Я задавал себе вопрос, неужели это я разрушил замок, неужели я навлек на него проклятие, вонзив саблю в сердце его господина.
Я искал большой зал. Не осталось и следа от колонн и лестниц, повсюду валялись обломки, и я ощутил все возрастающее чувство безнадежности. Как раз в тот миг, когда я был близок к отчаянию, я узнал фрагмент камня, скрытого сорной травой. Он был почти уничтожен, но я различил решетку, украшенную узором Она обрамляла беседку, ведущую в храм Смерти. Я вырубил сорняки, и моему взору открылась зияющая тьма. Я стал вглядываться в нее. Там были ступени, ведущие вниз. Вход был почти полностью разрушен. Я удалил остатки плюща и стал спускаться в глубь подземелья.
Я спускался все ниже и ниже. В темноте вспыхнули факелы. Когда их пламя стало ярче и сильнее, я различил фрески на стенах, те самые, которые видел здесь, спустившись сюда впервые столько лет назад. Я остановился у входа. Там, в глубине, по-прежнему стоял алтарь. Я вдохнул тяжелый спертый воздух. И вдруг замер. Я почувствовал запах другого вампира. Что подобному существу нужно здесь? Меня охватило волнение. Осторожно я вошел внутрь.
Фигура в черном плаще стояла напротив огня. Она повернулась ко мне и подняла капюшон, закрывавший ее лицо.
— Так, значит, ты убил его, — сказала Гайдэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87
Но паша покачал головой.
— Я решился, — произнес он. Он взял мою руку и прижал ее к своему обнаженному сердцу.
— Я готов, — прошептал он мне на ухо. Лорд Байрон замолк. Он улыбнулся Ребекке.
— Я убил его, — сказал он, наклоняясь вперед. — Хотите знать как? Ребекка молчала
— Это тайна Смертельная тайна.
Лорд Байрон расхохотался. Похолодевшей от ужаса Ребекке показалось, что он говорит это не ей, а кому-то другому.
— Я раскроил его череп, разорвал грудь на части. И затем…
Он сделал паузу. Ребекка прислушалась. Она была уверена, что слышала шум — тот самый скрежет, который раздавался раньше; он исходил из темноты за ее креслом. Она попыталась подняться, но взгляд лорда Байрона был устремлен на нее, она сидела, словно парализованная. Вся комната снова погрузилась в тишину. Ребекка не слышала ни звука, кроме биения собственного сердца.
— Я съел его сердце и мозг. Все оказалось так просто.
Лорд Байрон пристально смотрел во тьму.
— Паша умер без единого стона. Вид его разбитого черепа был отвратителен, но его лицо под коркой запекшейся крови было спокойным и умиротворенным. Я подозвал Ловласа Мы встретились у входа в пещеру. Он был поражен, увидев меня. Затем он улыбнулся и погладил меня по лицу.
— О Байрон, — сказал он, — как я рад. Да ты вновь стал красавцем! Я нахмурился.
— Что ты имеешь в виду? — спросил я.
— То, что ты прекрасен. Прекрасен и молод, как прежде.
Я дотронулся до щек.
— Нет.
Они были гладкими, без единой морщины.
— Нет, этого не может быть. Ловлас усмехнулся.
— Но это так. Ты такой же красивый, как и при первой нашей встрече.
— Но…
Я улыбнулся, поймав усмешку Ловласа, затем расхохотался, охваченный внезапным восторгом.
— Я не понимаю… как? — Я вновь расхохотался. — Как?
Я задыхался и не верил произошедшему. И вдруг я все понял. Я обернулся и посмотрел в глубину пещеры на истерзанное тело паши.
Ловлас впервые увидел то, что я сделал. Он подошел к телу и с ркасом посмотрел на него.
— Неужели он мертв? — спросил он. — Действительно мертв?
Я кивнул. Ловлас содрогнулся.
— Но как?
Я погладил его по голове.
— Не спрашивай, — ответил я. Я поцеловал его долгим поцелуем:
— Ты не захочешь об этом знать. Ловлас кивнул. Он наклонился над трупом и с удивлением посмотрел на него.
— Что теперь? — произнес он, взглянув на меня. — Мы сожжем тело или предадим его земле?
— Ни то и ни другое.
— Байрон, он был мудрым и могущественным, ты не можешь оставить его здесь.
— Я не собираюсь это делать.
— Тогда что? Я улыбнулся.
— Ты возьмешь тело в Миссолунги. Греки должны получить своего мученика. А я…
Я прошел к выходу. Черные тучи набежали на звезды. Я потянул носом воздух. Надвигалась буря. Я повернулся к Ловласу.
— Мне нужна моя свобода. Лорд Байрон умер. Умер в Миссолунги. Пусть эта новость разнесется по всей Греции и всему миру.
— Ты хочешь, — Ловлас показал на тело, — чтобы его тело приняли за твое? Я кивнул.
— Но как?
Я похлопал по его кошельку с монетами.
— Греки, как никто на свете, поддаются на подкуп. Ловлас неторопливо улыбнулся. Он склонил голову.
— Хорошо, — ответил он, — если ты так желаешь.
— Да, я так желаю.
Я поцеловал его, затем вышел из пещеры и отвязал лошадь. Ловлас наблюдал за мной.
— Что ты собираешься делать? — спросил он. Я рассмеялся и вскочил на лошадь.
— Мне нужно кое-что разыскать, — сказал я. Ловлас нахмурился.
— Разыскать?
— Последний дар, если хочешь знать. Я пришпорил лошадь.
— Прощай, Ловлас. Я буду ждать, когда грянут пушки по всей Греции, возвещая о моей смерти.
Ловлас снял шляпу и изящно поклонился. Я помахал ему рукой, развернул лошадь и галопом помчался вниз с холма. Вскоре пещера исчезла за скалами и рощами. Буря застигла меня на янинской дороге. Я остановился в таверне. Греки, находившиеся в ней, ворчали, что никогда еще не слышали подобного грома.
— Наверное, великий человек ушел от нас, — соглашались они друг с другом.
— Кто бы это мог быть? — поинтересовался я. Один из них, бандит, судя по пистолетам за поясом, перекрестился.
— Молитесь Богу, чтобы это был не лордос Байронос, — сказал он.
Его товарищи согласно закивали. Я улыбнулся. Там, в Миссолунги, я знал, что солдаты на улицах, должно быть, причитают и оплакивают меня.
Я подождал, пока стихнет буря. Я скакал всю ночь и весь день. К сумеркам я добрался до дороги на Ахерон. У моста я встретил крестьянина. Он закричал, когда я затащил его к себе на лошадь:
— Вурдалак! Вурдалак вернулся!
Я перегрыз ему горло, напился крови и сбросил его тело в реку, ниже по течению. Луна ярко светила на небе. Я пришпорил лошадь и поскакал через ущелья и овраги.
Арка, посвященная повелителю Смерти, стояла, как и прежде. Я проскакал под ней, миновав утес, и затем, обогнув мыс, поскакал к деревне и замку паши, который возвышался на скале. Я миновал деревню. От нее ничего не осталось, сохранились лишь могильные холмы из булыжников и сорной травы, а когда я приблизился к стенам замка, то обнаружил, что их словно поглотили скалы, будто их никогда и не было. Но как только я достиг вершины, где находился замок, я замер от удивления. Странные вывороченные камни мерцали в лазурном мраке, будто покрытые плесенью. Я медленно спустился. От бывшего здесь когда-то могучего величавого сооружения не осталось и следа. Кипарисы, плющ и сорная трава разрослись на заброшенных руинах. Я задавал себе вопрос, неужели это я разрушил замок, неужели я навлек на него проклятие, вонзив саблю в сердце его господина.
Я искал большой зал. Не осталось и следа от колонн и лестниц, повсюду валялись обломки, и я ощутил все возрастающее чувство безнадежности. Как раз в тот миг, когда я был близок к отчаянию, я узнал фрагмент камня, скрытого сорной травой. Он был почти уничтожен, но я различил решетку, украшенную узором Она обрамляла беседку, ведущую в храм Смерти. Я вырубил сорняки, и моему взору открылась зияющая тьма. Я стал вглядываться в нее. Там были ступени, ведущие вниз. Вход был почти полностью разрушен. Я удалил остатки плюща и стал спускаться в глубь подземелья.
Я спускался все ниже и ниже. В темноте вспыхнули факелы. Когда их пламя стало ярче и сильнее, я различил фрески на стенах, те самые, которые видел здесь, спустившись сюда впервые столько лет назад. Я остановился у входа. Там, в глубине, по-прежнему стоял алтарь. Я вдохнул тяжелый спертый воздух. И вдруг замер. Я почувствовал запах другого вампира. Что подобному существу нужно здесь? Меня охватило волнение. Осторожно я вошел внутрь.
Фигура в черном плаще стояла напротив огня. Она повернулась ко мне и подняла капюшон, закрывавший ее лицо.
— Так, значит, ты убил его, — сказала Гайдэ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87