Он злобно взглянул и вытер рот.
— Я уже отведал крови вашей шлюхи.
Я схватил его за горло и притянул к себе. И снова я ворвался в глубины его мозга, пока он не забился в безумной агонии. Я все пронзал и пронзал его сознание, а он все кричал и бился от боли. Наконец я отпустил его. Он захныкал, лежа распростертый у моих ног. Я смотрел на него с удовлетворением.
— Тронешь Терезу, и я уничтожу тебя, — сказал я. — Ты понял?
Полидори что-то пробормотал, затем кивнул.
Я схватил его за волосы. Как и его кожа, они были липкими и сальными, когда я к ним прикоснулся.
— Я уничтожу тебя, Полидори. Он захныкал и выдавил из себя:
— Понимаю.
— Что ты понимаешь?
— Я не буду, — фыркнул он, — я не буду… я не буду убивать тех, кого вы любите, — просопел он наконец.
— Хорошо, — прошептал я. — Держи свое слово. И тогда, кто знает? Возможно, я даже смогу полюбить тебя.
Я выволок его на лестницу и столкнул вниз. Он упал и загремел по ступенькам, вспугнув стаю цесарок. А я вернулся на балкон и наблюдал, как Полидори бежит через поля. Тем же вечером я объехал границы своих владений, но его специфический запах улетучился, испарился. Я не был удивлен, потому что я нагнал на Полидори такого страху, что вряд ли бы он вернулся. Но я предупредил еще раз Терезу, чтобы она остерегалась запаха химикалий.
Однако теперь я тревожился не только об одной Терезе. Я получил письмо от Шелли, в котором он предлагал встретиться, и я тотчас ответил ему, приглашая погостить у себя. К моему удивлению, однажды вечером он въехал в ворота моего поместья. Я не видел его три года. Я поцеловал его в шею, слегка прокусив кожу до крови. Шелли напрягся, прижался к моей щеке и рассмеялся от удовольствия. Мы засиделись, как всегда, до глубокой ночи. Шелли говорил на свои обычные темы. В них присутствовали непристойные шутки, безумные планы, утопии, видения свободы и революции. Во мне нарастало нетерпение — я знал, зачем в действительности он пришел. Часы пробили четыре. Я вышел на балкон. Свежий воздух повеял на меня прохладой. Я обернулся к Шелли.
— Ты знаешь, кто я? — спросил я.
— Ты — могущественный и мятущийся дух, — ответил он.
— То, что я имею, мою силу, я могу передать тебе.
Шелли долго молчал. Даже в темноте его лицо светилось бледностью, как и мое, его глаза горели почти так же ярко.
— Космос, — сказал он наконец, — нуждается в быстрых и прекрасных созданиях Божьих, когда он устает от пустоты, но не так сильно, как я нуждаюсь, Байрон, в твоих творениях. Я отчаялся соперничать с тобой. Ты, — он остановился, — ты ангел в раю для смертных, в то время как я, — его голос затих, — в то время как я — ничто.
Я приблизил его к себе.
— Мое тело не подвержено тлену, — сказал я. Я погладил его волосы и склонил его голову к себе на грудь. Я наклонился над ним.
— Как и твое тело, — прошептал я. Шелли поднял на меня глаза.
— Ты стареешь.
Я нахмурился и прислушался к биению своего сердца. Я ощутил, как моя кровь очень медленно движется по венам.
— Существует способ, — сказал я.
— Этого не может быть, — прошептал Шелли. Казалось, он бросает мне вызов. — Нет, этого не может быть.
Я улыбнулся и склонился над ним. Во второй раз я прокусил его горло. Кровь единственной рубиновой каплей заблестела на серебре его кожи. Я коснулся языком капли, затем поцеловал рану и начал пить кровь. Шелли застонал. Я пил его кровь и освобождал его мысли от ограничений бренного существования, наделяя его даром предвидения. Я снова поцеловал его и отодвинулся. Шелли медленно посмотрел на меня. На его лице, казалось, зажегся огонь иного мира. Он слабо пылал.
— Но убивать, — пробормотал он наконец, — оставлять после себя кровавый след. Как это можно делать? Я отвернулся от него и вперил взгляд в горизонт.
— Жизнь волка означает смерть для ягненка
— Да Но я не волк. Я улыбнулся про себя.
— Пока нет.
— Как я могу решиться на это? — Он помолчал. — Не сейчас.
— Подожди, если тебе угодно. — Я повернулся к нему. — Конечно, ты должен подождать.
— А тем временем?.. Я пожал плечами.
— Чем больше ты становишься философом, тем больше докучаешь мне. Шелли улыбнулся.
— Уезжай из Равенны, Байрон. Приезжай и живи с нами.
— Чтобы помочь тебе решиться? Шелли снова улыбнулся.
— Если тебе так нравится.
Он поднялся и тоже вышел на балкон. Мы долго стояли, не проронив ни слова.
— Возможно, — произнес он наконец, — я не буду избегать убийства… — Он замолк.
— Да? — спросил я.
— Если… Если мой путь через пустыню будет обагрен кровью деспотов и угнетателей… Я улыбнулся.
— Возможно.
— Какую услугу ты и я, вместе, могли бы оказать делу свободы!
— Да, да! Разделить бремя моей власти! Посвятить себя свободе! Управлять, но не быть тираном. Что бы нам еще такого сделать?
— Светает, — заметил Шелли. Он взглянул на меня. — В Греции — восстание, там идет борьба за освобождение, ты слышал об этом?
Я кивнул.
— Да, я слышал.
— Если у нас будет сила, — Шелли умолк, — божественная сила Прометея, мы принесем этот тайный огонь, чтобы согреть отчаявшееся человечество.
Он взял меня за плечи.
— Байрон, разве ты не согласен?
Я смотрел мимо него. Мне показалось, что я увидел вызванную игрой света и тени от лучей восходящего солнца фигуру Гайдэ. Этот обман зрения длился лишь секунду и исчез.
— Да, — ответил я, встретив взгляд Шелли, — да, мы смогли бы. Я улыбнулся.
— Но сперва ты должен подождать, должен подумать и решиться.
Шелли погостил у меня еще неделю, затем вернулся в Пизу. Вскоре я последовал за ним. Я не хотел трогаться с места, но ради Шелли я поехал. В Пизе собралось достаточно большое общество англичан, не самое худшее, но в литературном отношении достаточно плохое. Шелли редко приходил, чтобы застать меня наедине. Мы ездили вместе верхом, упражнялись в стрельбе из пистолетов, обедали, мы всегда были подобны двум противоположным, но сходным полюсам, вокруг которых вертелся весь остальной мир. Я ждал нетерпеливо (у меня никогда не было терпения), но с хищническим чувством ожидания. Однажды Шелли показалось, что он увидел Полидори. Он сказал мне об этом. Это встревожило меня; не то чтобы я боялся самого Полидори, но Шелли мог узнать правду, и его могло бы привести в замешательство то, кем стал доктор. Я пытался настаивать, воздействуя на разум Шелли. Однажды я пришел к нему ночью. Мы долго говорили допоздна. Мне показалось, что он готов.
— В конце концов, — внезапно сказал он, — что плохого может со мной произойти? Жизнь может измениться, но она не исчезнет. Надежда может исчезнуть, но ее нельзя истребить.
Он погладил меня по щекам.
— Но сначала позволь рассказать мне все Мэри и Клер.
— Нет! — сказал я.
Шелли с удивлением посмотрел на меня.
— Нет, — повторил я, — они не должны ничего знать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87