Дверь оказалась запертой. Медленно, пятясь, он отошел от двери, затем бегом кинулся к машине, где ждала его Кэйт.
– Дома ее нет, – сообщил он, тяжело дыша. – Должно быть, вышла куда-то. – Но, заканчивая фразу, он уже понимал, что и сам не верит в нее. Забравшись на сиденье, он включил зажигание.
– А куда мы теперь? – с тревогой спросила Кэйт.
– Сделаем, как ты хочешь – поедем в полицию. Что-то здесь, мне кажется, не в порядке...
Пятнадцать минут спустя «порше» Боба въехал во двор вслед за черно-белым патрульным автомобилем.
– Оставайтесь в машине, – помахал им один из патрульных, его напарник уже шагал к двери в дом. – Если тут что-то неладно, не хватало еще с вами нянчиться. – Убедившись, что ребята сидят смирно, Роско Финнерти в несколько шагов преодолел отделявшее его от крыльца расстояние. Том Джексон, стоя у двери, держал палец на кнопке звонка.
– Вышла куда-нибудь, – досадливо поморщился Финнерти. – Но ребят винить особо не следует – после того случая, понятно, они еще не пришли в себя. – Поняв, что открывать им, как видно, не собираются, Финнерти подошел к окну и посветил фонариком внутрь. – Ч-черт, – он произнес это еле слышно, но Джексон давно научился распознавать интонацию своего напарника.
– Там она?
Финнерти кивнул.
– На полу, как и в тот раз... И тоже никакой крови. Не вижу, по крайней мере. На, взгляни сам.
Встав рядом с напарником, Джексон заглянул в окно.
– Может, просто потеряла сознание.
– Да хорошо бы, – ответил Финнерти. И он, и Джексон знали, что ни на йоту не верят в это. – Пойди спроси у девчонки... как ее фамилия... Льюис, наверняка у нее есть ключ. Только про это вот не говори пока. А будешь спрашивать про ключ – проследи за ее реакцией.
Джексон сглотнул.
– Не думаешь же ты, что...
– Понятия я не имею, что тут думать, – глухо зарычал Финнерти. – Только я об заклад готов биться – Эл Льюис свою жену не убивал... а у меня из головы не идет та позапрошлогодняя история в Мэрине, когда парень с девкой угрохали ее родителей, а потом еще до утра развлекались. Так что иди и спроси – есть, мол, у тебя ключ? – а сам глаза раскрой пошире.
– С ней все в порядке? – дрожащим голосом спросила Кэйт, когда Джексон подошел к «порше».
– Да еще неизвестно, дома ли хозяйка, – неожиданно для самого себя легко соврал Джексон. – Ключ от двери есть у тебя? Придется войти в дом, а то мало ли...
Порывшись в сумочке, Кэйт молча протянула Джексону надетый на кольцо ключ.
– Оставайтесь тут, – Джексон махнул рукой и, повернувшись, снова зашагал к дому. Ничего такого он не заметил – двое ребят, переживших несколько дней назад такое, что не каждый взрослый бы перенес, могли испытывать только страх, его он и увидел в их глазах...
– Ну чего?
Джексон пожал плечами.
– Да ничего. Отдала мне ключ. И спросила, все ли в порядке с хозяйкой.
– Ну а ты что?
– А что я? Наврал.
Кивнув, Финнерти вставил ключ в замочную скважину. Повернул его, дверь подалась, и полицейские вошли в молчащее темное нутро дома. Одного взгляда на закатившиеся глаза и гримасу немого ужаса, застывшую на лице Валери Бенсон, было достаточно, чтобы понять – медицинская помощь уже не требуется. Включив рацию, Бенсон вызвал дежурного и сообщил ему о случившемся, затем подошел к Джексону, стоявшему возле тела.
– Может, нам вместе сказать им о том, что мы обнаружили, или подождем, когда наши приедут...
Последующие несколько часов заняла рутина, в точности повторявшая все те церемонии, на которых Финнерти и Джексону уже пришлось присутствовать неделю назад – когда эти же двое ребят обнаружили в кухне собственного дома мертвую Марти Льюис...
* * *
Покрытая пылью дорога взбиралась на склон холма. Алекс даже не смотрел по сторонам – на этих холмах он знал каждую пядь земли, он объездил их верхом, вместе с отцом, еще мальчиком. Но сейчас он шел пешком – вместе с землей гринго отобрали у отца даже его лошадей. Они все отобрали у них – даже имя.
Но, с именем или без, он не покинет Ла-Палому до тех пор, пока гринго не заплатят своими жизнями за те жизни, что отняли у невинных.
Подойдя к дому, он открыл ворота и вошел во двор. Совсем недавно он вот так же входил сюда – только здесь тогда была фиеста, они с родителями и сестрами были среди почетных гостей... А сейчас он получил у новых владельцев место садовника – за несколько паршивых сентаво. Не однажды спрашивал он себя – что бы сделали эти гринго, если бы узнали, кто на самом деле работает в их саду.
Вскапывая размеренными движениями сухую твердую землю, он одним глазом следил за домом – гости, собравшиеся сегодня, расходились, наконец хозяйка осталась одна. Тогда он подошел к входной двери и несколько раз стукнул в нее тяжелым дверным молотком. Дверь открылась, женщина стояла на пороге, глядя на него с молчаливым недоумением.
Протянув руки, он сомкнул пальцы на ее шее.
И когда он сдавил, словно тисками, ее гортань, то вдруг почувствовал – ее изумление, ее боль, ее стремительно нарастающий ужас... Несколько мгновений спустя она была мертва, он стоял над телом, мелко дрожа, на лбу выступили крупные капли пота...
Он проснулся, словно его окликнули, сел в кровати. Сон исчез, но перед глазами Алекса все еще стояло лицо женщины, которую он только что задушил, и тело его было сведено судорогой страха.
Он знал женщину из этого сна.
Это была Валери Бенсон.
Но... кем был он?
Сон словно отпечатался в его памяти, и он еще раз, будто в кино, просмотрел его снова.
На дороге, по которой он шел во сне, не было асфальта – дорога была проселочной, но это его почему-то не удивило.
И у него не было имени.
Они забрали у него даже имя.
И он знал, кто такие эти «они», так же как знал, почему задушил миссис Бенсон.
Его родителей убили – и он мстил тем, кто их убил.
Но... это же бред. Его родители живы и спокойно спят внизу, в спальне.
Живы?
Грань между действительностью и сном терялась, расплывалась и таяла...
Странные воспоминания о том, что он не мог ни видеть, ни помнить, постепенно становились все более реальными, а мир, в котором он жил – все более незнакомым...
А может быть, сегодня ночью он сам убил собственных родителей, а теперь просто не помнит об этом... Он взглянул на часы, стоявшие на тумбочке возле кровати, светящиеся стрелки показывали половину двенадцатого. В кровать он лег полчаса назад. За полчаса – заснуть, проснуться, расправиться со спящими родителями, затем вернуться в постель и опять уснуть, и видеть сон об убийстве... нет, этого не может быть, конечно же.
Он снова припомнил – минута за минутой – весь сегодняшний вечер. Да, он помнит, конечно, все... хотя нет, из памяти исчез небольшой отрезок времени... с того самого момента, когда он остановился у обочины, и в это время к машине подошла старуха Торрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88
– Дома ее нет, – сообщил он, тяжело дыша. – Должно быть, вышла куда-то. – Но, заканчивая фразу, он уже понимал, что и сам не верит в нее. Забравшись на сиденье, он включил зажигание.
– А куда мы теперь? – с тревогой спросила Кэйт.
– Сделаем, как ты хочешь – поедем в полицию. Что-то здесь, мне кажется, не в порядке...
Пятнадцать минут спустя «порше» Боба въехал во двор вслед за черно-белым патрульным автомобилем.
– Оставайтесь в машине, – помахал им один из патрульных, его напарник уже шагал к двери в дом. – Если тут что-то неладно, не хватало еще с вами нянчиться. – Убедившись, что ребята сидят смирно, Роско Финнерти в несколько шагов преодолел отделявшее его от крыльца расстояние. Том Джексон, стоя у двери, держал палец на кнопке звонка.
– Вышла куда-нибудь, – досадливо поморщился Финнерти. – Но ребят винить особо не следует – после того случая, понятно, они еще не пришли в себя. – Поняв, что открывать им, как видно, не собираются, Финнерти подошел к окну и посветил фонариком внутрь. – Ч-черт, – он произнес это еле слышно, но Джексон давно научился распознавать интонацию своего напарника.
– Там она?
Финнерти кивнул.
– На полу, как и в тот раз... И тоже никакой крови. Не вижу, по крайней мере. На, взгляни сам.
Встав рядом с напарником, Джексон заглянул в окно.
– Может, просто потеряла сознание.
– Да хорошо бы, – ответил Финнерти. И он, и Джексон знали, что ни на йоту не верят в это. – Пойди спроси у девчонки... как ее фамилия... Льюис, наверняка у нее есть ключ. Только про это вот не говори пока. А будешь спрашивать про ключ – проследи за ее реакцией.
Джексон сглотнул.
– Не думаешь же ты, что...
– Понятия я не имею, что тут думать, – глухо зарычал Финнерти. – Только я об заклад готов биться – Эл Льюис свою жену не убивал... а у меня из головы не идет та позапрошлогодняя история в Мэрине, когда парень с девкой угрохали ее родителей, а потом еще до утра развлекались. Так что иди и спроси – есть, мол, у тебя ключ? – а сам глаза раскрой пошире.
– С ней все в порядке? – дрожащим голосом спросила Кэйт, когда Джексон подошел к «порше».
– Да еще неизвестно, дома ли хозяйка, – неожиданно для самого себя легко соврал Джексон. – Ключ от двери есть у тебя? Придется войти в дом, а то мало ли...
Порывшись в сумочке, Кэйт молча протянула Джексону надетый на кольцо ключ.
– Оставайтесь тут, – Джексон махнул рукой и, повернувшись, снова зашагал к дому. Ничего такого он не заметил – двое ребят, переживших несколько дней назад такое, что не каждый взрослый бы перенес, могли испытывать только страх, его он и увидел в их глазах...
– Ну чего?
Джексон пожал плечами.
– Да ничего. Отдала мне ключ. И спросила, все ли в порядке с хозяйкой.
– Ну а ты что?
– А что я? Наврал.
Кивнув, Финнерти вставил ключ в замочную скважину. Повернул его, дверь подалась, и полицейские вошли в молчащее темное нутро дома. Одного взгляда на закатившиеся глаза и гримасу немого ужаса, застывшую на лице Валери Бенсон, было достаточно, чтобы понять – медицинская помощь уже не требуется. Включив рацию, Бенсон вызвал дежурного и сообщил ему о случившемся, затем подошел к Джексону, стоявшему возле тела.
– Может, нам вместе сказать им о том, что мы обнаружили, или подождем, когда наши приедут...
Последующие несколько часов заняла рутина, в точности повторявшая все те церемонии, на которых Финнерти и Джексону уже пришлось присутствовать неделю назад – когда эти же двое ребят обнаружили в кухне собственного дома мертвую Марти Льюис...
* * *
Покрытая пылью дорога взбиралась на склон холма. Алекс даже не смотрел по сторонам – на этих холмах он знал каждую пядь земли, он объездил их верхом, вместе с отцом, еще мальчиком. Но сейчас он шел пешком – вместе с землей гринго отобрали у отца даже его лошадей. Они все отобрали у них – даже имя.
Но, с именем или без, он не покинет Ла-Палому до тех пор, пока гринго не заплатят своими жизнями за те жизни, что отняли у невинных.
Подойдя к дому, он открыл ворота и вошел во двор. Совсем недавно он вот так же входил сюда – только здесь тогда была фиеста, они с родителями и сестрами были среди почетных гостей... А сейчас он получил у новых владельцев место садовника – за несколько паршивых сентаво. Не однажды спрашивал он себя – что бы сделали эти гринго, если бы узнали, кто на самом деле работает в их саду.
Вскапывая размеренными движениями сухую твердую землю, он одним глазом следил за домом – гости, собравшиеся сегодня, расходились, наконец хозяйка осталась одна. Тогда он подошел к входной двери и несколько раз стукнул в нее тяжелым дверным молотком. Дверь открылась, женщина стояла на пороге, глядя на него с молчаливым недоумением.
Протянув руки, он сомкнул пальцы на ее шее.
И когда он сдавил, словно тисками, ее гортань, то вдруг почувствовал – ее изумление, ее боль, ее стремительно нарастающий ужас... Несколько мгновений спустя она была мертва, он стоял над телом, мелко дрожа, на лбу выступили крупные капли пота...
Он проснулся, словно его окликнули, сел в кровати. Сон исчез, но перед глазами Алекса все еще стояло лицо женщины, которую он только что задушил, и тело его было сведено судорогой страха.
Он знал женщину из этого сна.
Это была Валери Бенсон.
Но... кем был он?
Сон словно отпечатался в его памяти, и он еще раз, будто в кино, просмотрел его снова.
На дороге, по которой он шел во сне, не было асфальта – дорога была проселочной, но это его почему-то не удивило.
И у него не было имени.
Они забрали у него даже имя.
И он знал, кто такие эти «они», так же как знал, почему задушил миссис Бенсон.
Его родителей убили – и он мстил тем, кто их убил.
Но... это же бред. Его родители живы и спокойно спят внизу, в спальне.
Живы?
Грань между действительностью и сном терялась, расплывалась и таяла...
Странные воспоминания о том, что он не мог ни видеть, ни помнить, постепенно становились все более реальными, а мир, в котором он жил – все более незнакомым...
А может быть, сегодня ночью он сам убил собственных родителей, а теперь просто не помнит об этом... Он взглянул на часы, стоявшие на тумбочке возле кровати, светящиеся стрелки показывали половину двенадцатого. В кровать он лег полчаса назад. За полчаса – заснуть, проснуться, расправиться со спящими родителями, затем вернуться в постель и опять уснуть, и видеть сон об убийстве... нет, этого не может быть, конечно же.
Он снова припомнил – минута за минутой – весь сегодняшний вечер. Да, он помнит, конечно, все... хотя нет, из памяти исчез небольшой отрезок времени... с того самого момента, когда он остановился у обочины, и в это время к машине подошла старуха Торрес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88