В замедленном воспроизведении было отчетливо видно, как череп треснул, затем проломился, и куски кости вошли в мозг, вспарывая, подобно тупым ланцетам, нежную ткань коры. Мэллори и Торрес смотрели молча, не отрываясь, но Марш против воли прикрыл глаза и из его горла вырвался сдавленный стон, отчетливо слышный в тишине кабинета. Изображение на экране внезапно застыло, дотянувшись до клавиатуры, Торрес снова пощелкал кнопками, и на экране появился тот же мозг... нет, теперь он выглядел совсем по-другому.
– Боже, – выдохнул Мэллори. – Но это же... этого не может быть!
– Что вы имеете в виду? – осведомился Торрес.
– Это... это мозг Алекса... то есть он выглядел именно так, когда его только привезли после катастрофы... Но как... как вам удалось?..
– Я объясню вам чуть позже, – кивнул Торрес. – Пока же, доктор Мэллори, я прошу вас сосредоточиться на этой модели. Это очень важно. Итак: насколько точно эта модель воспроизводит состояние мозга пациента непосредственно после катастрофы? – Он предостерегающе поднял руку. – Прошу вас воздержаться от скоропалительных выводов. Изучите модель как следует. Если потребуется, я могу развернуть ее под любым углом, чтобы вы могли видеть интересующий нас объект со всех точек. Но мне необходимо знать, насколько она верна.
Некоторое время Марш, уже плохо воспринимая происходящее, следил, как Мэллори, подавшись к экрану, тщательно изучает изображение, то и дело прося Торреса развернуть его под тем или иным углом. Наконец, глубоко вздохнув, он кивнул.
– Модель абсолютно точная, доктор Торрес. Можно сказать, совершенная. Если и есть в ней неточности – я их не могу обнаружить.
– Прекрасно. Тем легче для вас окажется следующий этап. Прошу вас, не говорите ничего – только внимательно смотрите. Но если ваша память с чем-то не согласится – немедленно скажите мне.
На экране появилось изображение пинцета, который начал удалять из ткани мозга частицы черепа. Затем пинцет исчез, уступив место зонду. Зонд дернулся, и на оболочке появилась свежая ранка. Мэллори, сглотнув, конвульсивно дернулся.
Изображение на экране воспроизводило операцию до мельчайших деталей; каждый кусок кости, извлеченный из мозга Алекса, сопровождался новым движением зонда и новой раной. Наконец, когда стало казаться, что эта демонстрация никогда не закончится, экран погас.
Мэллори сидел не шелохнувшись, перед его глазами все еще стояла только что показанная ему картина проведенной им же самим операции.
– Ну как? – послышался голос Торреса.
Мэллори наконец выдохнул.
– Если вы хотели уличить меня в некомпетентности, это можно было сделать куда менее сложным путем.
– Не будьте смешным, – Торрес слегка нахмурился. – Мне совершенно незачем тратить время на подобного рода представления, кроме того, вас никак не назовешь некомпетентным. Принимая во внимание обстоятельства, вы сделали все возможное – и даже больше. Все, что мне нужно знать, – точно ли воспроизведен ход операции.
После секундной паузы Мэллори кивнул.
– Боюсь, что совершенно точно. Прошу извинить меня. Я действительно делал все, на что был способен.
– Вам незачем извиняться, – тон хозяина кабинета стал холоден. – А над вопросом подумайте еще раз.
– Все точно, – кивнул Фрэнк. – А теперь можете сказать, как вы все это делаете?
– Сам я не занимаюсь этим, – ответил Торрес. – Все делают наши компьютеры. Последние шесть часов, – он взглянул на часы на каминной доске, – мы закладывали в них информацию. В основном – результаты сканирования, которое вы сделали в Ла-Паломе. И, к счастью, превосходно сделали. Но наш компьютер копает, так сказать, несколько глубже вашего. Ваш способен воспроизвести любой участок мозга под любым углом – в двух измерениях. Наш – посложнее... – Внезапно глаза его, до того момента смотревшие спокойно и холодно, загорелись странным огнем. – При наличии всех необходимых данных он способен воспроизвести все, что произошло с мозгом Александра Лонсдейла с момента аварии до процедуры сканирования. Так что мы имеем возможность воспроизвести и размеры, и форму инородного тела, и даже угол его соприкосновения с черепом. То же можно сказать и относительно полученных повреждений. То, что мы видели, воспроизводит реальную ситуацию с точностью примерно 99,624 процента – при условии, что исходные данные были верны. Поэтому я и просил вас, доктор Мэллори, как можно более тщательно изучить модель.
Если бы вы обнаружили в ней какие-то существенные ошибки – это значило бы, что исходные данные нуждаются в уточнении. Но вы их не обнаружили – а значит, мы можем предположить, что вся ситуация была воспроизведена абсолютно точно.
Пока Мэллори молча сидел, обдумывая увиденное, Марш наконец задал Торресу не дававший ему покоя вопрос.
– Но разве эта стадия – самая важная? Логически наиболее важной представляется следующая ступень...
– Абсолютно верно, – прервал его Торрес. – И потому призываю вас быть предельно внимательными. Процессы будут воспроизводиться в ускоренном режиме – но это как раз то, что, по моему мнению, может быть сделано, чтобы помочь Александру.
– Мы зовем его Алексом, – Марш сам удивился собственным словам.
Торрес удивленно приподнял брови.
– А... очень хорошо. Алексу. Собственно, совершенно не имеет значения, как его зовут. – Не обратив внимания на гневный взгляд Марша, он снова потянулся к клавиатуре. Изображение на экране снова задвигалось; Марш и Мэллори, затаив дыхание, следили, как скальпель слой за слоем снимает оболочку мозга. Некоторые участки были удалены полностью; другие, тоже удаленные, были затем словно вложены на место. Кровавая мешанина на экране начала постепенно утрачивать черты хаоса; и вот медленно, очень медленно руки человека начали восстанавливать мозг – с теменной доли, потом затылок, височные... Вскоре все было кончено – и бесформенная груда на экране вновь приняла очертания человеческого мозга. Некоторые участки, однако, покрывал разных оттенков красный цвет, Марш недоумевающе смотрел на экран.
– Эти области более не будут задействованы, – объяснил Торрес. – Светло-розовые – те, что находятся глубже в коре, ярко-красные – расположенные ближе к поверхности. То есть градация, я полагаю, вполне наглядна.
Мэллори кинул быстрый взгляд на Марша, но тот был полностью поглощен застывшим на экране изображением. Наконец он повернулся к Торресу; Фрэнк заметил, что Марш с силой прижал к подбородку сплетенные пальцы – верный признак волнения.
– Все, что вы показали нам, доктор Торрес, – в чистом виде научная фантастика. Глубина надрезов, на которую вы претендуете, и масштабы оперативного вмешательства могут иметь только один исход – летальный. Ведь вы, насколько я понял, заявляете о возможности восстановить мозг Алекса за счет реконструкции нервных клеток.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88